Несколько слов о журнале. Состояние его было не столь радужным, а точней и вовсе безнадежным. Десять сквозных колотых ранений в брюшную полость. Внутренности перебиты и разодраны в клочья. Огромная кровопотеря. Отодрав журнал, учитель не стал мучить его, делая операции, зашивать капроновыми нитками и склеивать эпоксидным клеем. Эти процедуры лишь на короткое время продлили бы ему жизнь, но никак не спасли. Поэтому учитель, утерев слёзы и выделения из носа, предал это изнахраченное, изувеченное, изуродованное тело матушке земле. Откуда пришёл ты, туда и уйдёшь.

Вскоре, окончательно окрепнув после чудовищной утраты, трудовик завел новый журнал. Он назвал его – «Тайсон». Шучу. Жил в моем доме парень, у которого постоянно менялись собаки. Не знаю, куда девались предыдущие. Они просто исчезали, а на их месте появлялись другие. Все собаки были разных пород, а вот кличка у них была одна – «Тайсон». Видимо, мой сосед не знал других кличек.

Новый журнал обладал сильным характером и стальной нерушимой волей. Он навёл порядок в классе. Нет, конечно, это всего лишь куча бумаги, как она может навести порядок в анархии анахронизмов уроков труда? Ничто не мешало нам пользоваться журналом в корыстных целях. Когда учитель покидал свои нары, чтобы поддаться греху в своём закутке, ученики срывались со станков, бежали к столу, открывали журнал и ставили себе "пятерки". Ничего ужасного или отвратительного. Банальная хитрость, которая не нанесла никому вреда. Кроме наших будущих жён, конечно. А значит, и нам самим. Значит, вред все же был, но с замедленным механизмом действия, как яд. Неумение вбить железный гвоздь в бетонную стену ещё никого не делало плохим мужиком. И меня это не обошло стороной. Буквально недавно, со стены в моей квартиры сорвалась репродукция картины "Искушение святого Антония" Сальвадора Дали8. Ну и жена давай меня пилить: «Повесь да повесь». Заколебала. «У меня инструмента нет» – лучшая отговорка по версии журнала "Что делать, когда твои руки произрастают из задницы". Но у меня, по правде, нет перфоратора. Есть древнеславянская дрель, которую можно использовать только лишь в качестве орудия пыток. Ничего, кроме человеческого тела, она не просверлит. А стены у нас в квартире из монолитного бетона. Дрель досталась от отца по наследству. Больше он ничего не оставил. Как ничего, собака ты неблагодарная?! А криворукость как же? Он многое мог сделать с помощью своих рукавиц, или как он их называл – "верхонок". В отличие от меня. Но это "многое" выглядело настолько вычурно, уродливо и незатейливо, что невозможно было сдержать рвоту. Но вернемся к упавшей картине. Что же делать и как быть? Убираем картину в шкаф и умываем руки. Нет, значит и не было.

Недавно потек унитаз. Зачем и с какой целью он это сделал, неизвестно. Начал течь и все. Как японцы без объявления войны, использовав эффект неожиданности. Капля за каплей. А там и лужица набегает. Приходится постоянно выжимать тряпку. Я вызвался решить проблему. Ну как вызвался, жена сказала: «Почини!» – и закрыла за собой дверь. Несколько дней мне никак не удавалось заехать в магазин и купить жидкий силикон. Устав слушать откровения в свой адрес, я уличил в графике несколько минут и купил. Придя домой, я с горделивой осанкой продемонстрировал жене, кто в доме хозяин. Сразу же был получен приказ к атаке. Я надел перчатки и принялся за дело. Жидкий силикон с ядовитым запахом, от которого сразу начинает болеть голова. Ничего, потерпим. Я наскоро замазал предполагаемое место течи, снял перчатки и с торжествующей грацией победителя вышел из нужника. Торжественно проследовал к дивану и лёг на хозяйское ложе. Осталось только позвать рабов с опахалами, когда вдруг, неожиданно, заказчик, принимавший работу, криком вызвал меня на ковёр, а точнее на туалетный коврик. Злополучная дыра продолжала сочиться. Капля за каплей, как кровь из глубокой раны. «Ты ни хрена не сделал! Давай ещё раз, только в этот раз не промахнись», – сказала жена и, не промахнувшись, вмазала мне подзатыльник. Я поспешил обратно за силиконом, который уже успел убрать в самый дальний угол захламленного шкафа. Вернувшись на Аустерлицкое поле, я пал на колени и стал выискивать рану в вонючем теле унитаза. Действуя наверняка, я не стал полагаться на перчатки. О чем впоследствии и пожалел. Выдавив толстый слой герметика на указательный палец, которому на роду было написано нажимать на клавиши рояля, а не совать куда не попадя, я промазал место прикрепления гофры. И для полной надёжности, повторил процедуру ещё раз. Когда я вытащил руку, то пальцы на ней были безнадёжно склеены и напоминали лапу мертвого ламантина. Минут двадцать ушло на то, чтобы избавить кисти от герметика. Столько же времени потребовалось воде, чтобы избавить унитаз от результатов моих трудов. Ликующе взглянув на предмет своей гордости, я молниеносно пал духом. Проклятие! Иософат! Будь проклят сантехник, занимавшийся установкой этого, проклятого богами, унитаза! Я проиграл этот бой, но еще не проиграл войну. Один – ноль в пользу унитаза. Конечно, стыдно проигрывать такому сопернику, но я засунул свою гордость в победителя, и она потихоньку стала из него сочиться. Жена ещё немного пооскорбляла меня, но видя, что я впал в летаргическую апатию, и что её слова не достигают цели, прекратила. На следующий день, я перекрыл воду в квартире, тем самым перекрыв кислород самой течи, и уехал на работу. С утра мне было не до шпаклевания. Я должен накопить силы для следующего сражения. Это не бегство, это организованное отступление. К счастью, ближайшие несколько дней мы жили у тёщи. Мои раны постепенно зажили и покрылись тонкой коростой. Силы вернулись, и я двинул свои ступни к подножию Олимпа. Не буду описывать вторую попытку, так как и она не увенчалась успехом. Я был разбит по всем фронтам. Даже отцовская дрель не помогла. Жена смеялась мне в лицо. Унитаз тек мне под ноги. Мужское достоинство пошатнулось. Я разочаровался в себе. Руки мои склеены, мозги свернулись. Жена предложила вызвать настоящего сантехника. Собрав последние крупицы воли, я отверг ее постыдное предложение. Я заставил себя продолжить бой. Но только не сегодня.

Я выработал план. Забрал семью из квартиры на несколько недель. Перекрыл воду. Пусть все подсохнет как надо. Я грешил на то, что в первый раз я замазал не то место. Во второй раз, не дав засохнуть силикону, мы сразу же стали справлять нужду. Тем более, у жены маленький мочевой пузырь. Это то же самое, что заставить трехногую собаку выступать на лошадиных скачках. Не потянет. Настал момент истины. Бог любит троицу, как говорят. Либо он, либо я. И я воскликнул: «Но пасаран, писсуар!». План таков: я должен использовать оставшиеся полтюбика и замазать унитаз с головы до пят. Чтобы и комар носу не подточил. Используя только свои силы, я шёл на риск, но он был оправдан. На кону была моя честь и достоинство. Святая святых мужской природы. Когда я приступил к делу, унитаз был сух, как старуха, смотрящая порнографию. Никаких луж и капель. Знойная пустыня. В этот раз я не жалел ни себя, ни силикон. Щедрыми мазками, как художник, я наносил шмат за шматом на эмалированную поверхность своего врага. Процесс не из приятных, я вам скажу. Склизкие, липкие пальцы, удушающая вонь химикалий. К концу процедуры на задней части унитаза не осталось ни одного живого места. Все было залеплено, заклеено и замазано. Из силикона я сделал своему врагу хорошую, но не слишком красивую грудь. Красота не имеет значения, если она не видна. Главное – качество, а не количество.

Через неделю, вернувшись на место брани, я снял бинты и пластыри. Произвел косметический осмотр. Швы затянулись и покрылись свежей розовой кожицей. Выглядело не так уж и плохо. Настал момент истины. Я включил воду и стал ждать. Каждая секунда казалась вечностью. Вода постепенно заполнила бочок. Глубокий вдох, продолжительный выдох, и я нажимаю на кнопку. Сработал смыв, вода с долгожданным рёвом ринулась в утробу канализационных труб. И ничего не произошло. Ни одна слезинка не скатилась по суровому эмалированному лицу. Я упал ниц и распростер руки, обняв своего бывшего врага, а ныне друга. Свершилось! Справедливость восторжествовала! Мой гений победил. Вот оно – мужское слово. Мужик сказал, мужик попытался сделать, и, в конечном итоге, мужик сделал. Теперь можно было возвращаться домой. Я съездил к тёще за женой. Попытался уверить её в полной капитуляции унитаза. Для полноты картины пришлось поклясться сердцем матери, дать зуб на вырывание и голову на отсечение. Тёща поверила с трудом, но все же согласилась вернуть мне свою дочь. Не знаю, чего жене хотелось больше: увидеть результат моих трудов, или же удостовериться в полной некомпетентности меня как мужа. Как бы оно не было, пришлось отдать мне должное. Я справился и чувствовал себя как Арнольд Шварценеггер на "Мистере Вселенная9" в 1967 году. Но что значит его победа по сравнению с моим триумфом? Своими мускулистыми мышцами он может только мышей пугать и глупых девочек привлекать.