Ясно, что большую роль в городах играли предприниматели и торговцы, они же были политически самыми активными, участвовали в жизни городского правительства, разработке и принятии законов. Это были новые люди. Купеческая среда выдвигала наиболее энергичных и отважных героев, которые потом попадали в рассказы писателей. Купцы колесили по свету, им постоянно приходилось бороться с превратностями судьбы, они всегда были готовы проявить смекалку и находчивость. Наконец, они стремились с помощью разума восторжествовать над соперниками и противниками. Отец писателя Боккаччо, из литературных текстов которого в данной книге будет приводиться немало примеров, был купцом. Его братья тоже. Все они были деловыми «агентами», представителями богатого торгового дома Барди. Более 40 лет эти близкие родственники Боккаччо колесили по Франции, добирались до Неаполя, вели дела там, отправлялись во Флоренцию, вновь во Францию и т. д. Такие купцы могли торговать крупными партиями товаров. Например, один из героев новелл Боккаччо везет после одной ярмарки на другую «остаток» сукна на сумму в 500 флоринов золотом: это значит, что в начале поездки товаров могло быть вдвое, а то и втрое больше. Этот герой едва выпутывается из любовной истории, в которой красотка из Палермо выманивает у него все деньги, а планирует заполучить еще тысячу, две или три золотых флоринов. Но герой «включает» купеческую смекалку и возвращает все свои деньги, проучив даму должным образом. Подобную историю мог услышать и сам Боккаччо. Ведь в юности он попадает в Неаполь, начинает осваивать в университете профессию правоведа, а параллельно принимать клиентов, вести торговые книги, учиться у купцов и крепко запоминать все, о чем они ему рассказывали. В своем «Декамероне» он в красках передаст не только упомянутую выше историю, но и много других. Его герои подтвердят своими приключениями, успехами и неудачами одно из купеческих правил: «Сколь ни мало предприятие, его нельзя начинать или заканчивать, коли нет трех условий: когда нет в тебе силы, знания и благожелательности». Нельзя не обратить внимания на роль знания, упомянутого наряду с силой и этическими качествами.

В рассказах о купцах часто повторяется, например, такая характеристика: «Было у него много имений, много денег и жена-красавица», это об одном из них, жившем в Римини. О купце из Флоренции еще более восторженный отзыв: «В нашем городе некогда проживал богатейший купец по имени Арригуччо Берлингьери. Как все купцы он много разъезжал». Это говорит о том, что слой новых предпринимателей в городах Италии был довольно велик.

Среди предпринимателей-купцов было много сильных личностей, с которыми правители старались находить общий язык, обласкивали их. Они возвращались из деловых поездок домой, обогащенные опытом и сокровищами, использовали то и другое для достижения политических целей, вкладывали деньги, как мы еще увидим, в произведения искусства, роскошные общественные и частные здания, храмы, монастыри. Описание роскошной жизни самых богатых из них похоже на сказку. В своих домах купцы принимали королей и пап с их свитами, устраивали большие празднества и собрания. Нередко их дворцы после смерти владельцев становились общественными зданиями, музеями, библиотеками. И остаются таковыми до сих пор.

«Новые люди» нередко – для пользы дела – стремились породниться с аристократами, перенимали некоторые обычаи знати вроде турниров или поединков, хотели стать рыцарями с гербами и золотыми шпорами. К ним постепенно начали обращаться только с добавлением титулов вроде «господин», «синьор», «мессер», «сер». Однако рассказчицы «Декамерона» воспринимают подобные привычки с иронией. Так, купец Арригуччо Берлингьери, о котором только что шла речь, по словам рассказчицы, «сделал глупость, которую и теперь ежедневно делают купцы: ему захотелось породниться с дворянами, и он выбрал себе неровню, девушку знатного происхождения». Девушка (жена) завела милого друга, и ее семья делают вид оскорбленных невинностей и самыми грязными словами ругают Арригуччо, который хотел вывести жену на чистую воду: шелудивый пес, скотина неблагодарная, купчишка из ослиного дерьма, такой сволочи видимо-невидимо понаехало к нам из деревень; ходят в домотканой одежде и т. д. Словом, семейство наговорило ему «столько грубостей, сколько ни один мерзавец за свою жизнь не слыхал», и пригрозило расправой. Эта живая зарисовка показывает, как непросто «притирались» друг к другу дворяне и горожане. Мы видим также, что по мнению рассказчиц – простых горожанок – ведут себя неблагородно и непозволительно именно дворяне, у дочерей которых «приданого всего ничего», а спеси без меры.

Это жизнь и проблемы богатой группы горожан. Ремесленники и торговцы более мелкого ранга не хотели уступать им на политической арене и стремились закрепить свои права, добиваясь их включения в городские конституции. Они, как мы помним, объединялись в свои корпорации, которые, например, во Флоренции, назывались цехами – «младшими», «средними». От таких цехов выбирались представители в городской совет. В городах были многие десятки специальностей, представлявшие именно мелких и средних предпринимателей. Самые же богатые предприниматели и представители престижных профессий, приносивших достаточно высокие доходы, объединялись в «старшие» цехи.

Минимальными правами пользовались наемные работники, слуги, рабы, которых привозили для продажи из разных мест, Северной Африки, Турции, Греции, славянских областей, чаще всего их перепродавали на рынках портовой Венеции. Во Флоренции все знатные семьи (Адимари, Альберти, Кавальканти, Строцци и др.) имели большое число невольников. Состоятельные горожане (судьи, нотариусы, врачи, священники) от них мало отставали. У Петрарки есть диалог, участник которого имеет толпу слуг и рабов, и похваляется этим. В другом диалоге, напротив, мы слышим жалобы на леность и строптивость рабов, которые убегают из дома, злословят о хозяевах, обманывают их и т. д. Наемные работники составляли около четверти населения многих городов. Многие из них были связаны с сукноделием, грязными и тяжелыми операциями по подготовке шерсти к процессу изготовления из нее тканей, например, с ее мытьем и чесанием. Чесальщиков называли «чомпи». Работников, не имевших сколько-то стабильных и достаточных заработков, было, например, во Флоренции, около трети от всего населения. В силу своей бедности они были освобождены от уплаты всех городских налогов. В интересующий нас период времени такой работник получал примерно 1 флорин в месяц, квалифицированный строитель лишь вдвое больше.

Конечно, рабов и слуг было гораздо меньше. Их купля-продажа не означала возрождения древнеримского института рабства. Чаще всего они использовались как домашние слуги, но таковых хотели иметь многие состоятельные семьи. Покупали и детей, мальчиков, девочек – их посылали с мелкими поручениями, оставляли присматривать за малышами, нагружали домашними работами. Дети стоили вдвое дешевле взрослых рабов. Дороже всех стоили молодые женщины-рабыни, которые хорошо знали хозяйство и были искусными поварихами.

Главными политическими и военными соперниками городов оставались владельцы окрестных замков и земель, знать, старинные дворянские фамилии. И усилившиеся горожане – решением Большого совета – пошли на очень серьезный шаг: переселяли окрестных землевладельцев в города с тем, чтобы те находились под контролем городской власти. Так в городе разрасталась группа «своего» дворянства. Последние и в городах строили для себя замки, с высокими башнями, чтобы было можно отстреливаться из бойниц, или ставить на крыши осадные орудия, из которых метали вниз камни: они могли убить, серьезно ранить. Борьба переместилась внутрь городов, но шаг за шагом, как уже говорилось, переселившиеся в город нобили начинали сближаться там с «новыми людьми», вникать в торговые дела, вкладывать деньги в банки и т. д.

Характеризуя традиционную структуру общества, как она описывается во всех церковных проповедях («те, кто воюет»; «те, кто молится»; «те, кто трудится»), нельзя не сказать о «тех, кто молится», о духовенстве. Группе довольно многочисленной и в городах, прежде всего за счет монахов. Как правило, в большом городе был не один десяток церквей, не меньше и монастырей, мужских и женских. Отгороженный от улицы высокой каменной стеной, монастырь мог занимать квартал, имел единственные ворота, которые охранял строгий привратник. Приведем пример Флоренции. Виллани сообщает, что в его время, т. е. в середине XIV в., в городе было 57 церквей, 24 женских монастыря с их капеллами и церквями, 10 мужских. К ним нужно добавить пять аббатств – наиболее многочисленных и старинных монастырей, руководство которых подчинялось непосредственно папе или главному епископу большого округа. По данным специалистов, в итальянских городах священники и монахи составляли 3 % населения. Во Флоренции на каждые 30 горожан приходился один человек в рясе или сутане, т. е. монах или священник. Закрытость монастырей не мешала духовенству активно участвовать в повседневной жизни; монахи (францисканцы, доминиканцы) ходили по городским улицам, посещали дома прихожан, разделяя с ними как радостные, так и драматические моменты вроде праздников, крещений, венчаний, соборований, отпеваний и пр. Конечно, важную роль со времен принятия христианства и оформления его религиозных традиций играли исповедь и причастие. Это объясняет, почему в новеллах Боккаччо и Саккетти, да и не только у них, так часто фигурируют священники и монахи.