Интеллектуальное наследие русского либерализма начала XX в. представляет собой причудливый сплав традиционных славянофильских идей с современными западными конституционными и социальными учениями. Зачастую программные положения одного сегмента либерализма повторяют положения другого сегмента. Представители разных сегментов либерализма входят в состав одних и тех же организационных структур. По сути, смена земского типа либерализма интеллигентским типом либерализма оказалась так до конца и незавершенной. Тот и другой типы либерализма одновременно взаимодействовали и противостояли друг другу. Более того, в конкретных российских реалиях было трудно или даже практически невозможно по многим параметрам отделить земского либерала от его коллеги-интеллигента, ибо тот и другой в принципе делали общее дело – стремились преобразовать свою страну в русле разработанной и предложенной ими обществу либеральной парадигмы.

Логику эволюции русского либерализма начала XX в. наиболее адекватно можно раскрыть на основе анализа процесса разработки его программы, тактики и новой формы объединения – политической партии. Первые два компонента аккумулировали исходные мировоззренческие представления русских либералов, и в то же время они стали основой их размежевания и самоопределения. В связке с разработкой программы и тактики в главе будет рассмотрен сложный и противоречивый поиск адекватных организационных форм объединения в рамках различных сегментов либерализма.

Одна из характерных, я бы сказал типичных, черт русского либерализма – его способность к интеграции представителей разных, казалось бы, не совместимых по мировоззренческим и доктринальным основаниям, течений и направлений общественной мысли: от приверженцев традиционных славянофильских идей (идеалистов) до сторонников современных западноевропейских философских, социологических, правовых и политических теорий (рационалистов). Такая мировоззренческая и доктринальная «всеядность» русского либерализма была, на мой взгляд, обусловлена незавершенностью процесса размежевания разных направлений русской общественной мысли. Подобная ситуация была характерна и для консервативного и для социалистического направлений общественной мысли.

В отечественной философской литературе уже не раз предпринимались попытки анализа теоретических основ русского либерализма26. Характерно, что эти мировоззренческие основы, как правило, рассматриваются исследователями через призму анализа взглядов наиболее ярких и типичных представителей либеральной среды. Как показывает историографический опыт, на данный момент исследователям так и не удалось воссоздать единую целостную мировоззренческую либеральную картину мира. По всей видимости, это не удастся сделать и в ближайшей перспективе, ибо в научном сообществе интерес к либерализму, вызванный событиями конца 1980-х – 1990-х гг., уже прошел свой пик.

Сложность проблемы, на мой взгляд, состоит в том, что русский либерализм, как в теории, так в идеологии и политике был эклектичным, вобравшим в себя разные, нередко диаметрально противоположные, западноевропейские и отечественные философские, социологические и правовые доктрины. По сути, русская либеральная мысль представляла собой некую открытую мировоззренческую систему, вбирающую в себя как новейшие теоретические изыскания в области гуманитарных наук, так и результаты практического опыта в странах с различным уровнем политического, экономического и социального развития. Эта ситуация была обусловлена тем, что в странах, где либерализм еще не стал ни практикой, ни образом жизни, он обречен на бытование на интеллектуальном уровне, который позволяет конструировать самые различные модели преобразования действительности. С этой точки зрения русский либерализм представлял собой некий «интеллектуальный клуб», где в рамках общей и весьма широкой либеральной мировоззренческой ценностной системы можно было разрабатывать и транслировать общественному вниманию разные теоретически мыслимые модели реформирования России. Именно на интеллектуальном уровне теоретики и идеологи русского либерализма пытались разработать такие рациональные модели переустройства страны, которые могли быть восприняты дисперсным общественным сознанием.

Подчеркивая наличие «инвариантного ядра» у русского либерализма, следует обратить внимание на несходное понимание различными его течениями и направлениями предпосылок и условий для достижения каждым из них конечной стратегической цели – завоевание гарантированных конституцией прав и свобод личности, что позволило бы раскрыть ее потенциальные творческие возможности во всех сферах жизнедеятельности.

Рассмотрение данной проблемы целесообразно начать с понимания ее представителями правого сегмента русского либерализма, ярким представителем которого был видный общественный и политический деятель Д. Н. Шипов. Учитывая, что его взгляды обстоятельно проанализированы в монографии С. В. Шелохаева27, сосредоточу внимание лишь на некоторых исходных положениях мировоззрения Шипова, которые были положены в основу будущей программы и тактики правого сегмента русского либерализма.

Миропонимание, мировоззрение и мироощущение Шипова базировались на христианских православных ценностных идеях. Он был убежден в том, что смысл жизни каждой личности и человечества в целом заключается «в постепенном, но неуклонном движении по направлению к идеалу христианского учения – установлению Царства Божия на земле»28. Шипов был уверен в том, что никакой действительный прогресс в судьбе отдельной личности и человечества в целом немыслим, «пока не произойдет необходимой перемены в основном строе образа мыслей большинства людей». При этом религиозно-нравственное «устроение личности» должно быть, по его мнению, синхронизировано с условиями развития общественной среды, ибо «только разумное согласование и параллельное осуществление этих двух начал и может обеспечить переустройство личной и общественной жизни, согласно требованиям высшей правды»29.

Идея эволюционного и гармоничного развития духовной и общественной жизни являлась для Шипова базовой. С одной стороны, она была важна для понимания внутренней логики российского исторического процесса. С другой стороны, она могла быть использована для конструирования идеального варианта общественно-политического переустройства России. Этот идеальный конструкт и должен был заменить «современный строй общества и государства», которые, по мнению Шипова, как раз и противоречили христианскому учению. Основная роль в осуществлении этой замены отводилась самому человеку, который должен был «всеми силами содействовать постепенному обновлению общественного строя в целях устранения из него господства насилия и установления условий, благоприятствующих доброжелательному единению людей»30.

Основную пружину развития социальной и государственной жизни Шипов усматривал в постепенной смене идей «низших» идеями «высшими». «Общественный прогресс, – писал он, – всегда выражается в освобождении от влияния идей, которые человечество переросло в своем духовном развитии, и в возрастающем сознании долга заботиться не столько о своем личном благополучии, сколько стремиться к обеспечению блага общего. Царство истины, добра и высшей правды – конечная цель мира, заключающая в себе смысл мирового прогресса и его разумное основание»31.

Из этой посылки логически следовало, что эволюция человеческого общества должна определяться не борьбой классовых и социально-политических сил, а прежде всего зарождением новых идей, которые будут последовательно усваиваться общественным сознанием. «Признавая внутреннее устроение личности главной основой улучшения и устроения всего социального строя, – писал Шипов, – нельзя в то же время не принять во внимание, что перевоспитание человеческой души совершается постепенно и что существенное воздействие этой основы на общественную жизнь возможно лишь тогда, когда сознание высоких идеалов, поставленных перед человечеством, сделается достоянием большинства людей»32.