Учредительный съезд после длительной дискуссии принял программу и устав конституционно-демократической партии, а также избрал ее Временный центральный комитет182.
Таким образом, октябрьский учредительный съезд с формальной точки зрения завершил длительный и сложный процесс формирования конституционно-демократической партии. Фактически же съезд сделал лишь первый шаг в деле ее становления как нового самостоятельного политического субъекта. Общественному мнению предстояло осмыслить и оценить место и роль новой партии в системе российской многопартийности.
Решения учредительного съезда конституционно-демократической партии сразу же были критически восприняты умеренными элементами земского и городского самоуправления, в представлении которых кадеты однозначно трактовались как «пособники революционеров» и «разрушители единой и неделимой империи». Входить в такую партию умеренные представители земских и городских органов самоуправления посчитали для себя неприемлемым, более того, они сразу же зачислили ее в разряд своих политических конкурентов.
В последней декаде октября 1905 г. в Москве прошло несколько бурных совещаний, на которых умеренные представители земского и городского самоуправления обсуждали политическую ситуацию в стране, разрабатывали программу, тактику и организационные принципы создания собственной партии. В отличие от кадетов, заявивших о своей солидарности с забастовочным движением, раскритиковавших Манифест 17 октября и отказавшихся вступать в переговоры с властью, участники этих совещаний осудили «стачечный азарт рабочих», назвали Манифест своим «драгоценным завоеванием», выразили готовность сотрудничать с правительством при условии, если оно будет последовательно выполнять свои обещания.
1 ноября 1905 г. либеральная газета «Слово» проинформировала, что видные представители земств и городов, «идеалом которых в настоящее тревожное и критическое для России время является не разрушение, а созидание и благополучие страны на началах гражданской свободы, объявленной в Манифесте 17 октября», приступили к созданию партии под названием «Союз 17 октября». Среди ее учредителей были названы Д. Н. Шипов, А. И. Гучков, М. А. Стахович, М. В. Красовский, граф В. В. Гудович, Н. Н. Перцов, барон П. Л. Корф, А. Н. Никитин, Н. А. Тарасов и др.
Из бесед с ними корреспондент газеты «Слово» выяснил, что в основу программы партии положены принципы, изложенные в Манифесте 17 октября. Партия будет решительно бороться против созыва Учредительного собрания и прямого избирательного права, отстаивать неделимость России, требовать немедленного созыва Думы, которая только «одна в силах умиротворить страну, утвердить власть и осуществить реформу государственного управления»183.
4 и 5 ноября 1905 г. аналогичные совещания состоялись в Петербурге. На них обсуждался подготовленный А. И. Гучковым проект программы184, который затем еще дважды обсуждался в Москве и Петербурге185. Учредители «Союза 17 октября» явочным порядком избрали одновременно в Москве и Петербурге центральные руководящие органы новой партии.
Как видим, процесс организационного оформления двух либеральных партий шел практически одновременно, с незначительным интервалом. Лидеры той и другой конкурирующей партии прекрасно понимали, что процесс организационного строительства только начинается и он не будет простым. Прежде всего надо было определить демаркационные линии, отмежевывающие ту и другую партию от ближайших соседей.
Для кадетской партии грань справа была ясна, ибо за ней формировались партии, не скрывающие своих намерений защищать собственные классовые интересы. Не столь очевидной была грань слева, ибо «левые друзья» кадетов сразу же после успешной массовой всеобщей стачки приступили к подготовке вооруженного восстания. Это и стало «камнем преткновения» для дальнейшего сохранения тесных отношений с «друзьями слева», которые, по терминологии Милюкова, стали превращаться «во врагов слева». Изменение позиции кадетского руководства в декабрьские дни 1905 г. сразу же почувствовали левые, в том числе петербургские освобожденцы.
Уже в ноябрьские и декабрьские дни 1905 г. кадетское руководство исподволь, не спеша, приступило к «корректировке» некоторых программных положений. В частности, речь шла о неопределенных формулировках программы о государственном устройстве России, об отчуждении частновладельческих земель «в потребных размерах». В результате на втором партийном съезде из кадетской программы был убран намек на республиканское государственное устройство. Допускалась свобода мнений относительно структуры народного представительства (одна или две палаты), о предоставлении политических прав женщинам, а также об определении норм дополнительного наделения безземельных и малоземельных крестьян. Кадетское руководство не прочь было отказаться и от лозунга Учредительного собрания, заменив его неопределенным требованием – предоставления «учредительных функций» Государственной думе.
В результате этих программных «подвижек» кадетское руководство «потеряло» значительную часть своих петербургских коллег по «Союзу освобождения», которые отказались войти в состав Центрального комитета, избранного в январе 1906 г. на втором общепартийном съезде. Грань, отделяющая кадетскую партию слева, стала более определенной. Союзники слева постепенно начали осознавать, что кадетскому руководству, взявшему курс на «органическую работу» в Думе, дальше с ними не по пути. Понимание этого еще более упрочилось после публичного заявления Милюкова о том, что кадеты больше не намерены таскать на своих спинах «левых ослов».
Что касается «Союза 17 октября», то у него, наоборот, грань справа оказалась чрезвычайно размытой, а слева – четкой. Считая не только социалистические партии, но и кадетов «скрытыми республиканцами», стремящимися «развалить империю» и подорвать основы «частной собственности», октябристское руководство не скрывало, что конституционно-демократическая партия и является той гранью слева, которую «Союзу 17 октября» ни при каких обстоятельствах переступать нельзя. Что касается грани справа, то лидеры октябристов проводили ее между собой и правоконсервативными и откровенно националистическими партиями типа «Союза русского народа», политический курс которых вел к подрыву положений Манифеста 17 октября.
Не случайно, подводя итоги работы первого съезда «Союза 17 октября», один из его основателей и лидеров Д. Н. Шипов заявил: «Мы отмежевались от левых и правых партий. От правых потому, что они стараются во что бы то ни стало, “рассудку вопреки, наперекор стихиям”, сохранить старый приказной строй, приведший к Ляояну, Цусиме и всем внутренним неурядицам и кровопролитиям. От левых партий мы ограничили себя потому, что весь русский народ привержен идее монархизма. Мы искренние монархисты по убеждению: мы видим в конституционной монархии противодействие идее деспотизма олигархии или массы»186. Все остальное политическое пространство, находящееся между «Союзом русского народа» справа и кадетами слева, октябристские лидеры считали своей «вотчиной» и сферой своего идейно-политического и организационного влияния.
Недаром «Союз 17 октября» инкорпорировал в себя целый ряд партий промышленников и предпринимателей, включая и разные объединения представителей технического и административного аппарата заводов, фабрик, банковских учреждений, земских и городских служащих. Так, на одном из общих собраний член ЦК «Союза 17 октября» М. В. Красовский заявил: «Необходимо и нам организовать могущественную организацию, которая объединила бы все солидные элементы общества, всех понимающих цену культуре»187. Такой весьма неопределенный и расплывчатый принцип отбора «политических друзей» привел к тому, что «Союз 17 октября» с самого момента своего возникновения представлял собой рыхлую в организационном отношении партийную структуру, неспособную осуществлять систематическую и целенаправленную деятельность. Образно говоря, «Союз 17 октября» напоминал собой Ноев ковчег, где были собраны «все твари по паре», значительная часть которых кровно была связана с уходящим прошлым, а часть ориентирована на будущие умеренные изменения. История «Союза 17 октября» – это «биография» многонаселенной коммунальной квартиры, раздираемой подковерными «разборками», склоками и личными амбициями.
