– Каким же стал Юлиан тогда? Похожим на Гиффарда? – не обращая внимания на ласки Горрона, произнесла Йева.

– Он и так был похож на Гиффарда, ему не хватало лишь лоска, опыта и легкого налета аристократизма, – хрипло проговорил Горрон, расшнуровывая и свой кафтан, раз уж Йева не стремилась ему помогать.

Говорят, что весна – это время жизни. Но военные люди, что служат лорду поколениями, скажут: весна – время войны. И вот, по просохшей каменной тропе, обнаженной после сошедшего снега, который укрывал пуховым одеялом Солраг зимой, двигались воины. Их было много, порядка двух тысяч пеших и полутора тысяч конных подкрепления. Хвост колонны волочился еще где-то в районе Мертвой Рулкии, пересекая ущелье по укрепленному мосту, а первые ряды уже собрались вокруг осажденного города.

Корвунт был наглухо закрыт от всего мира уже как с пару недель. Усиленные в несколько слоев металлом ворота были заколочены и приперты брусьями, а из-за прямоугольных зубцов высокой стены поглядывал караул. Вокруг города еще задолго до осады вырыли ров, упершись в камень. На широких мостовых стояли требушеты.

Река Малая Рулкия пробивалась между грудой камней и решеток под стеной, снабжая Корвунт чистой водой. Ее поток был быстр и стремителен, отчего осаждающие недовольно ворчали, не имея возможности отравить реку. Небольшой сосновый лес рядом с городом был подчистую вырублен.

– Смотри, Морр, послали очередного переговорщика! – окликнул один караульный другого.

Дозорные выглянули из-за зубцов стены, мельком и быстро, чтобы не словить в глаз стрелу. От палаточного лагеря, разбитого на расстоянии примерно в двухста-трехста васо, там, где не доставали требушеты осажденных, выдвинулся всадник на высоком белоснежном жеребце. В помпезном плаще красного цвета с изображением стоящего золотого меча, украшенного в рукояти такой же золотой короной. В руках закованный в латы мужчина держал желтый флаг, которым махал из стороны в сторону, призывая к переговорам.

– Позови Вождя, – хмуро пихнул Морра еще раз Ахлоф.

Впрочем, и другие дозорные, выглядывая из-за стен, стали отправлять посыльных в таверну. Там, в окружении помощников, сидел пожилой мужчина: широкий в плечах, с лысой головой, в зеленом платье, подпоясанном черным кушаком. Он склонился над столом и обхватил массивную голову толстенными пальцами, которыми бы деревья ворочать с корнем, а не править городом.

В просторной таверне горело несколько свечей. Сейчас был почти полдень, и солнце через распахнутые двери заливало помещение ярким светом, но Вождь Милас слыл подслеповатостью, поэтому женщины из харчевни позаботились о сидевшем за столом Вожде.

– Господин де Меовин! – в таверну с шумом и гамом вломились сразу же несколько дозорных.

– Там опять хотят поговорить…

– Флагом машут! Желтым!

Несколько торговцев рядом с Вождем, которые оказались заперты в осажденном городе, подняли головы. Они сидели за пустыми столами, с которых пообъедали даже крошки, и просто ждали, когда все разрешится. В сезон Аарда через торговую артерию, Корвунт, проходило множество караванов и одиноких путников. И все те, кто был в городе во время резкого переброса Глеофских войск через Мертвую Рулкию, оказались заложником ситуации. Некоторых с подозрением на вражеских лазутчиков посадили в таверну, и там за ними зорко поглядывали женщины да старики, не задействованные в оборонительных работах.

– Не стрелять! – приказал дозорным Вождь и грузно поднялся со скамьи.

Люди помчались на улицу и остановили заряжающих требушеты наводчиков, которые уже приготовились закидать стоявшее недалеко от переговорщика сопровождение. Камни выволакивали с берега Малой Рулкии и подкатывали по брусчатке к стоящим рядом трем метательным орудиям высотой в пять ярусов.

Вождь покинул помещение таверны и надел на сверкающую испариной лысину поданный ему подшлемник, потом кольчужный капюшон и шлем. С дозорными Милас де Меовин, Вождь Корвунта, поднялся по лестнице на фланкирующую башню у запертых ворот.

Внизу, на пританцовывающем жеребце сидел рыцарь в блестящих, как начищенный таз, доспехах. Вождь высунул голову и осмотрелся. И уже после того, как убедился, что за валунами не затаились вражеские лучники, обратился к посланцу с желтым флагом в руках. На самом деле флаг был золотым, как считали глеофяне. Золото символизировало мир и благополучие, а также служило цветом переговоров в военных условиях.

– Я – Вождь Корвунта, Милас де Меовин! – прокричал громко сверху Вождь города. – Что вы хотите?

– Я – сэр Лонос Стрикс, барон Аутерлотских земель в Глеофии, мерифий военачальника Кидота Порфилиуса! – пафосно и с напыщенностью возвестил рыцарь, наблюдая Миласа из-за поднятого забрала. – Мы предлагаем вам сдать город, и тогда мой господин, Кидот Порфилиус, пощадит ваши жизни!

– Мы уже отвечали другому мерифию раньше! Нам нужно время подумать!

– Посмотрите туда! – закричал всадник, повернулся назад и латной перчаткой указал в сторону гор, откуда тянулась вереница из воинов. – Мост укреплен, и сегодня через него наши войска пронесли тараны, лестницы и требушеты. Вы видите?

Подслеповатый Вождь приложил руку к шлему и прищурился. Все перед ним на расстоянии ста васо расплывалось. Но да, он видел движущиеся колонны воинов, которые сливались в сплошной металлический поток. Но кто конкретно там вышагивал и были ли осадные сооружения – зрения Миласа уже на это не хватало.

– Эй, Амин! – подозвал к себе дозорного Вождь. – Ты у нас самый глазастый. Там действительно несут то, о чем сказала эта тупая железяка?

Высунувшись из-за зубчатой стены фланкирующей башни, Амин, очень худой и молодой юноша, лет эдак четырнадцати, также приложил к голове, на которой болтался чересчур большой шлем, ладонь в перчатках. Там, среди гор, спускались многочисленные обозы, которые смогли пройти по мосту через Мертвую Рулкию лишь после того, как его основательно усилили.

– Лестницы вижу… Много повозок. Тащат что-то длинное! А вот что-то тянут с десяток лошадей.

– Тьфу… Чтоб их черти побрали. – сплюнул на каменный пол стены Вождь.

Затем Милас снова высунул свою массивную голову за стену и посмотрел на рыцаря. Тот ответил встречным взглядом, презрительным и высокомерным, словно Лонос Стрикс стоял не под стеной, а над ней.

– Вы увидели?

– Да. И что? – закричал Вождь.

– Очень скоро мы начнем штурм. У нас достаточно сил, чтобы прорваться в город и стереть вас с лица Сангомара! Но мы, будучи людьми благородными, – рыцарь остановился, чтобы набрать в грудь воздуха для криков. – Мы… Будучи людьми благородными, оставим вам жизни, если вы откроете ворота и сдадите Корвунт!

– У нас есть вода и еда. Запасов хватит на год! – Вождь, конечно же, приврал. – Стены Корвунта никто и никогда не пробивал. Так что готовьтесь стареть здесь, сэр Лонос Стрикс!

Через открытое забрало опасно блеснули серые глаза, и мерифий злобно уставился на улюлюкающих горожан Корвунта, чьи головы торчали то тут, то там из-за стены.

– Это наше последнее предупреждение! Если вы не сдадите город, то завтра к закату улицы Корвунта укроют трупы ваших детей и изнасилованных жен! Будьте благоразумны! Подумайте о детях!

– Что вы сказали?! Вас не слышно из-под этой жестянки! – ответил громко Вождь. – Подъедьте ближе, ради Ямеса, и повторите!

После этих слов он обернулся к стоящим рядом жителям и тихо произнес.

– Несите горшки… И прикажите сразу же потом стрелять!

Со стен по лестницам сбежали ловкие молодые парни, ядовито ухмыляясь. А ничего не подозревающий рыцарь, облаченный в полные доспехи, что, по его мнению, надежно защищали и от стрел, и от копий, с разгневанным лицом подъехал ближе. Белоснежный жеребец, украшенный красно-золотой попоной с металлической защитой, взрыхлял копытами сырую землю. Гнев и раздражение хозяина передавались и коню.