- Из люка?! Еще интереснее! А что вы делали в коммуникациях?! Сюда маленькую мину - и вся Петроградская сторона без канализации! И как раз к приезду президента!

Капитан явился очень оперативно. Что-то в нем чувствовалось - особо раздражающее. Амур, который молча стерпел лейтенанта Лушкина, дернулся на него и залаял.

- Чего, Лушкин, волынку тянешь?! Собака?! Повышенный источник! Истребить как опасность!

Капитан выхватил пистолет.

- Не надо!!! - завизжала Оксана.

Стрельцов успел спустить первым - кулак, а не курок. Угодил в капитана апперкотом. Когда-то он играл в провальной пьесе боксера-праведника, но зато режиссер успел пригласить к нему тренера.

Капитан осел - и Амур довершил начатое хозяином.

Великий момент - вложить силу в один удар. Мужской момент. Демократическое удовольствие, доступное последнему бродяге - но и президенту, как выяснилось. Стрельцову за время президентства удалось уже подписать многие договоры к славе и выгоде России, но никогда, ставя подпись, он не испытывал такого острого и мгновенного удовольствия, как вложившись в точный удар. Тем более, на глазах любимой женщины.

Но оставался лейтенант Лушкин, державший дистанцию. Потому в патруле и полагается двое: чтобы вести перекрестный огонь.

- Лейтенант! Подавай машину! Едем в "Палас"!

Бывают моменты - когда решаются судьбы и делаются карьеры. Наверняка, беспристрастный суд оправдал бы лейтенанта, если бы тот, находясь при исполнении, шмальнул бы по ногам подозрительного субъекта, напавшего на непосредственного начальника. А уж пристрелить агрессивную собаку он был просто обязан! Но какая сложилась бы у него после этого карьера?

- Машину, лейтенант!

Ноток смущения больше не было в голосе.

А была привычка повелевать. Способность повелевать. Та особая энергия, которая погнала миллионы людей к урнам и заставила проголосовать за него. Энергия, которая только что покорила Амура, разочарованного недоверчивого волкодава. Энергия, которая - Стрельцов уже торжествовал - покорила и Оксану.

И лейтенант - через пять минут полковник - Лушкин вернул в кобуру уже вытащенный было любимый нештатный кольт, и передал сигнал, специально данный чинам петербургской милиции в ориентировке перед приездом президента:

- Пэ-пятнадцать, Сытный рынок. Вариант омега-дубль.

Это означало, что президент в опасности.

Лейтенант Лушкин не знал, конечно, что по кабинету главного оперативного дежурного мечется Парфен, готовый снимать головы всем вокруг - чтобы сносить собственную.

123

Капитан молчал, распростертый: Амур не разрешал ему даже кричать и материться. Поэтому сцена получилась немая.

Лушкин весь был, как граната, из которой уже выдернули чеку.

Базарная толпа блаженствовала, как избранная публика на премьере "Кармен" в "Метрополитен". (Или - "Опасного сходства" у Додина).

Стрельцов стоял совершенно спокойно, приобняв Оксану за талию.

От усталости не стесняясь, она прислонилась к нему и прижалась щекой к плечу.

Немая сцена продолжалась минуты четыре.

124

На Сытный рынок пикировал вертолет.

Насколько может эта осторожная машина позволить себе столь несвойственный ей пилотажный прием.

Ну - поспешно спускался.

Развернулась шелковая лестница - и по ней посыпалась охрана.

Миг - и президенты оказались в кольце; лейтенант (полковник, правда, не вылупившийся) Лушкин уложен лицом в пыль; Амур... - и это был самый опасный миг в жизни Амура: "Никоновы" охраны еще в воздухе взяты наизготовку, огромная грязная собака - источник повышенной опас...

- Отставить! - перекрыл шум баталии известный всем глас президента. Не трогать собаку! - И тише: - Лейтенанта отпустите. Лейтенант мой.

Кольцо разомкнулось и сомкнулось вновь, включив в себя и Амура, попирающего недогадливого капитана, и восставшего из пыли счастливого Лушкина.

125

Парфен подоспел на второй машине: ему пришлось сначала взлететь, чтобы приземлиться затем к ногам президента.

(Первый вертолет не взлетал - он барражировал над городом, как ястреб над перепелиным полем, как дежурный ракетоносец с ядерными бомбами - потому и поспел так быстро!)

- Сэнсей! В вашем распоряжении!

И только во взгляде немая укоризна.

Стрельцов снова ощутил себя полноценным президентом: особая президентская кожа приросла к нему, сверхчеловеческие - но нормальные владычные - руки опять действовали.

- Парфен, быстро в эту дыру. Там ждут, чтобы сдаться, заговорщики. Совершенно голые, но особо опасные. И прежде всего изъять у них рукопись. Пока не выдадут рукопись - не одевать!

Парфен ничего не понимал - но не интересовался подробностями. Он услышал достаточно - чтобы командовать.

- Моего лейтенанта ко мне!

Стрельцов протянул руку потрясенному Лушкину, вполне понимая, что само рукопожатие стоит ордена.

- Полковник Лушкин, благодарю за верную службу!.. Парфен, оформишь производство.

- Я вас тоже благодарю, лейт... полковник, - мелодично произнесла Оксана. - Дайте же что-нибудь, чем посвятить!

Ей протянули радиотелефон. Подтолкнули вновь испеченного полковника на колени.

- Посвящаю вас в бароны Сытные! - она хлопнула его по плечу антенной. - Встаньте, мой рыцарь.

Амур подошел и со своей стороны милостиво лизнул полковника Лушкина, барона Сытного. Незадачливого капитана между тем незаметно убрали.

126

Прорезав толпу, прямо в рынок влетел разномастный кортеж. Из первой машины впереди всех спешил мэр Мурин, граф Невский. За ним - личные русалки Личко и Платон Выговский.

- Александр Алексеевич! - приветствовал граф. - Как вам наше традиционное рыночное гостеприимство?

- Я протестую! - кипел Платон. - Налицо попрание протокола! Биг мэ, как можно подвергать президентку, пренебрегая предосторожностями.

От волнения он немного путался в словах, но все было понятно.

- Экий в нем панталык играет! - проворчал Парфен.

- Чего?

- Спесь, по-ихнему. Я ж под Очаковым служил. Ничего, мы еще там умели с панталыку сбивать... Между прочим, президент вас сейчас не принимает, пан Выговский! Потому приберегите протесты. Подадите письменно потом. И добавил тихо: - Никакой Биг-Бог тебе не поможет.

И действительно, Парфен сбил с панталыку: Платон замолчал. Вот ведь и красавец, и умный мужик, и воля в нем, но не ровня - и ничего с этим не поделать: простой министр, а перед ним помазанники народные.

Кстати, пора было к народу обратиться - перед тем как отбыть в персональном броневике.

- Беспошлинно торговать с Аляской будете! - объявил Стрельцов. - Специальную Сытную привилегию подпишу. Везите дешево икру и морошку.

- А мы морошкой торгуем! - радостно сообщил граф Невский. - Тут вот специальная палатка: "Морошка имени Пушкина" и златая цепь кругом.

- Вот и славно. У нас морошка - ягода Пушкина, а на Аляске - Джека Лондона. Помирятся. Продукты перевариваются без перевода.

Взгляд Стрельцова упал на оборванца, по-прежнему спавшего у подножья ларька.

- Протестанту этому - дать квартиру и разбудить. Спящих забастовок нам не хватало.

Такова и должна быть президентская милость: внезапной и стихийной, как судьба. Скорей всего, он квартиру пропил, может быть, он вообще вор, и уж наверняка тысячи хороших семей нуждаются больше. Но - президентский перст указал на него.

- Сначала разбудить, а потом дать квартиру? - уточнил Парфен.

- Нет, сначала дать - потом разбудить.

- Еще за полуострова просили! - раздались выкрики.

- Два-восемьдесят семь... Три-двенадцать...

- С полуостровами подождите. Вот станут полными островами - тогда решим проблемы разом. Три-двенадцать вернуть не трудно - вопрос только в какой валюте? Я предлагаю в экю: раз вы из окошка в Европу смотрите, надо и питье перевести на европейское счисление.

Амур изо всех сил махал хвостом и оттирал головой Парфена.