– Совсем ничего, – повторяла Вайолет, осматриваясь по сторонам и пытаясь не расплакаться. – Калеб! – она сжимала в руках тонкую закоптившуюся книжку. – Попробуй связаться с мамой или отцом, ты ведь можешь…

Мальчик тяжело вздохнул и обернулся к Жнецу. Погруженный в себя тот стоял у двери, подпирая косяк, и даже не смотрел на детей.

– Ладно, – шепнул сестре Калеб и сосредоточился, как учила матушка. Представил ее лицо, аромат, как протягивает ей руку в надежде коснуться, притянуть к себе из мира духов. – Психея Рестлесс, приди ко мне – своему сыну! Психея! – просил он, пока не почувствовал на лице дуновение холодного ветра, его плечо сжали ледяные пальцы, но, обернувшись, Калеб увидел не маму, а Жнеца. Тот качнул головой.

– Она не придет – ее тело было сожжено. Единственный возможный способ для медиума уйти из мира живых.

Вайолет отвернулась, пряча катящиеся по щекам слезы. Она все еще надеялась на встречу с духом, но ничего не вышло. Мама ушла… навсегда.

– А отец? Попробуй его!

Калеб вновь сосредоточился, но ощутил острую боль, словно в нос вонзили длинную иглу, и она обожгла его сознание. Застонав, он схватился за лицо и почувствовал, как по подбородку на руку стекает кровь.

– Калеб! – Вайолет бросилась к нему и прижала свой новенький платок, промакивая кровь. – Прости меня! Я не должна была этого делать, матушка ведь говорила, что за один раз нельзя пытаться вызвать больше духов, чем можешь, а ты ведь ещё не такой сильный, как она, – голос девочки дрогнул, в глазах замер страх, но она страшилась не своего поступка, а боялась потерять брата и остаться совсем одна.

– Ничего, – прогнусавил Калеб, слегка запрокинув голову, и держа платок у носа. – Немного льда – и все пройдет.

Жнец коснулся его подбородка, обжигая кожу холодом пальцев.

– Тебе больно? – спросил он, осматривая свою окровавленную руку. С тех пор, как Жнец умер он позабыл, каково это испытать боль. Должно быть, неприятно.

– Уже нет, подобное случалось. Я ведь не такой сильный медиум, как мама, – она могла вызывать духов несколько раз в день, хотя отец запрещал, говорил, это сказывается на ее здоровье, – поделился Калеб.

– Поэтому у мамы была седина, – Вайолет распушила волосы. – И она часто болела, а порой, – девочка перешла на шепот и приблизилась к Жнецу. – На руках оставались следы от пальцев, порезы… от людей с того света.

Жнец понимающе кивнул:

– Души не всегда любят, чтобы их тревожили, это как прийти в гости без приглашения. Калебу ничего не угрожает.

Вайолет успокоилась.

– Нам стоит вернуться, – Жнец коснулся их плеч.

Дети бросили последний взгляд на обгоревшую гостиную с полуразвалившейся лестницей и прижались к Жнецу. Их дом сожрал огонь, прошлое – мертво, и родителей не вернуть.

Вайолет устроилась в ногах у Жнеца, положив руки на его колени, а Калеб занял кресло напротив, прижимая к переносице врученный Джеком мешочек со льдом. Хозяин квартиры отправился на ночную прогулку, а дети остались под присмотром Жнеца и приготовились слушать самую мрачную и волшебную сказку из когда-либо рассказанных.

– Говорят, что Корпсгрэйв появился вместе с луной одной глубокой ночью, когда мир был только создан и начал пробуждаться со всем живым. Даже я не знаю, как это произошло на самом деле, ведь и меня тогда не существовало, – едва слышно рассказывал Жнец, глядя на огонь и чувствуя тепло детских рук на своих ладонях. Пальчики Вайолет подрагивали от волнения, она заерзала на ковре среди подушек и от любопытства закусила нижнюю губу.

– Смерть пришла вместе с жизнью, вечными остались небо и земля, но и та… подвергалась многочисленным изменениям. По ней ходили живые, и в ней же они растворялись, уходя глубоко, как корни деревьев. Тогда Смерть еще не обрела лица, но забрав душу первого человека, она примерила его облик и решила, что отныне и навсегда все Жнецы – ее помощники – будут подобны людям. Нет жизни без смерти – это круговорот событий, непрекращающийся цикл. Если смерть не заберет одного, то не сможет родиться другой. Как не может быть дня без ночи, света без тени… – философски отметил он. – Есть и другие отражения Корпсгрэйва, и все они разбросаны по миру. Тот, в котором работаю я, отражает Лондон, но также заведует землями Ирландии и Шотландии.

– Ты помнишь свою прошлую жизнь? Когда был живым? – спросила Вайолет.

Жнец призадумался, и его лоб прочертили тонкие морщинки:

– Не очень, у всех по-разному. Кто-то помнит обо всем, другие – обрывками, третьи – совсем ничего и не испытывают сожалений.

– Но не каждый человек подходит для этой роли, верно? – добавил Калеб, постукивая ноготками по подлокотникам.

Жнец кивнул:

– Не каждый, но даже мы не знаем критериев отбора. Бывало, что Жнецом становился убитый монах или же умершая во сне нянька, аристократы и простолюдины. Для смерти не важны титулы, богатство и власть.

– Должно быть… их отбирают за другие качества, – Вайолет задумчиво накрутила прядь волос на палец. – Может… они должны обладать твердостью духа? Быть сильными, уметь принимать нелегкие решения, ведь забрать душу – не разбить яйцо.

– Это верно, но мы – марионетки смерти. Наши тела – проводники, а ее незримая сила повсюду – в воде, земле, воздухе, каждом человеке. Мы можем отключить все человеческое: чувства, желания, – руководствоваться лишь разумом, но тогда долгая жизнь окажется скучной. Поэтому у каждого из нас есть свои особенности и причуды, например…

– Дорогие ботинки, – поняла Вайолет и лучезарно улыбнулась.

– Да, у моего коллеги Мушкетера – прекрасные дамы и хорошее вино, у кого-то – домашние питомцы, даже призраки. Но мы не можем заводить семьи, не можем дать начало новой жизни, потому что уже мертвы. Да и люди не замечают нас. Столкнувшись со мной нос к носу прохожий в одночасье позабудет о моем существовании, как если бы мимо пронесся поток легкого ветерка.

– Но ведь Джек видит тебя, общается и не забывает, и мы тоже, —лицо Калеба приобрело озадаченное выражение.

– Во всем есть исключения, мир несовершенен и многогранен. Ветер не может дуть либо слишком сильно, либо слабо, быть всегда определенной температуры и плотности. Ветер свободен. Также и с людьми: есть те, кто подвержен всему необычному, они видят, чувствуют или же, наоборот, не видят, но интуиция подсказывает им о чем-то странном. Например, вы унаследовали способности медиума от вашей матери, а она, в свою очередь, от кого-то из своих родителей. Это закономерность, и вашим детям передастся этот дар. Он течет по вашим жилам вместе с кровью, хранится в уголках разума, отражается в глазах. Умрете вы – умрет и дар, вы его носители. И все особенные такими рождаются или же… случайно приобретают, как случилось с Джеком. Он от природы одаренный человек: внимательный, с прекрасно развитой интуицией, зорким взглядом, острым слухом. Такими же талантами обладают и другие люди. В свое время Джек увидел нечто нехорошее, то, что не каждый ребенок смог бы пережить или забыть.

– Это повлияло на него? – прошептала Вайолет, прижав ладошку к груди и успокаивая взволновавшееся сердечко. – Что же с ним произошло? Его мучили? Или он из таких, как мы – неучтенных?

Жнец тяжело вздохнул, он и сам не знал подробностей истории Джека, да и не понимал, что испытывает человек, особенно, ребенок, утратив любимого.

– На его глазах умерла сестра, быть может, ее убили, и, кажется мне… очень изощренно. Это и оставило на нем отпечаток смерти. Возможно, в будущем, умерев, он станет жнецом, но это лишь мои догадки.

Вайолет побледнела, и ее глаза наполнились слезами:

– К-какой уж-жас, – всхлипнула она. – Бедный Джек, несчастная его сестренка.

– Он сам избрал свой путь, как и мы свой, – спокойно сказал Калеб, глядя в одну точку. – Как же мне управлять своими силами? Призывать духов?

– Практикуйся, учись лучше слышать и видеть их, различать среди живых, повелевать. Представь, что ты – кукловод, и от твоих пальцев тянутся незримые нити дара, они оплетают души, и стоит потянуть – те окажутся перед тобой. Я также делаю со своей косой: представляю ее, чувствую леденящую руку сталь, вспоминаю вес, как рукоять меча ложиться в ладонь… – и оружие возникло в руке, Жнец поднял его над собой. – Мне, как Жнецу, это дается легко, ведь я пришел из Корпсгрэйва, тебе же, человеку познавшему смерть, будет немного сложнее, и все же… в вас обоих течет кровь мира мертвых. Она усилила ваш дар, сделала тела отчасти неприкосновенными для смерти. Воспользуйтесь этой силой. Она не сделала вас богами, и жизнь ваша также не вечна, но пока вы дышите – вас ждут незабываемые моменты.