Кулешов снял куртку, подал ее Косте.

– Ну-ка, изобрази, как мужик с плащом стоял, в какой руке кассету держал. Кстати, долго он стоял? – непринужденно спросил Кулешов.

– Да минут, наверное, пятнадцать. Там песен этих штук двенадцать напечатано, он их и читал. А Вы думаете, это он, что ли? Если он, то только зайчиком мужика завалил, – развеселился Костя.

– Каким зайчиком? – не понял Кулешов.

– А вот каким! – Костя взял кассету и, поймав отражение солнца, пустил солнечный зайчик на противоположную сторону улицы. Желтое пятнышко весело заплясало на витрине канцелярского магазина, по лицам прохожих, а затем остановилось на лице слепого нищего в черных очках. Тот тут же поднял свою палку-клюку и зло погрозил шутнику.

– Видали мнимого слепого. Паниковский жив! –развеселился Костя.

Кулешов взял кассету и посмотрел на нее сверху вниз. В маленьком зеркальце, как в кадре кинофильма, он увидел перевернутую улицу, прохожих, идущих вниз головами, и смутная догадка мелькнула в его голове. – Не может быть…

– Товарищ полковник, эксперт-крими…

– Да, да! – Оборвал доклад подошедшего сотрудника Кулешов. Ты вот что, Куприянов, изыми все кассеты некой певицы Алсу, и все пальчики, которые обнаружишь на них, сразу на «Папиллон». Скорее всего, дохлый номер, но проверить, сам понимаешь, надо и листочек об этом в дело подшить. И чтобы Костика лишний раз не тревожить, возьми его «автограф» прямо здесь.

Пока криминалист пачкал Костины пальцы черной краской и делал оттиски, Кулешов, как бы между прочим спросил:

– Костя, а ты давно на этой точке торгуешь? Ведь есть, по-моему, распоряжение мэрии, запрещающее такую дикую торговлю.

– А я че, крайний? Это Вы у Михалыча спросите, хозяина товара. У него и лицензии и разрешения. А как он их добывает – не моего ума дело. Здесь я три дня всего торгую. До этого на Курском пригородном стоял.

– А где этого Михалыча найти?

– Не знаю я, – спокойно ответил Костя. – Он вечером приезжает, выручку снимет, кассет подбавит, узнает, что в ходу, и до завтра. Таких точек у него много, наверное. Мой паспорт он на ксероксе переснял, а его паспорта я не видел. Ни фамилии, ни имени, Михалыч и все. Я тут как-то загрипповал на пару дней, так он домой ко мне приехал, денег на лекарства дал немного. Хороший мужик, душевный и не жмот. Процент мне неплохой с продажи платит.

Кулешов жестом подозвал только что подъехавшего к следственной группе своего помощника, недавнего выпускника Академии сыскного дела Сергея Шилова. Щуплого телосложения, маленький ростом, со светлым пухом на голове вместо волос, Сергей, скорее, походил на десятиклассника, нежели на обладателя черного пояса по дзюдо и подающего надежды сыщика. Кулешову нравилось, как он работает – без суеты, всегда точно выполняет задание, инициативу проявляет там, где он полностью уверен в своей правоте. При начальнике всегда стоит чуть справа и сзади. Вроде бы страхует и всегда готов закрыть своим тельцем далеко не тщедушного Кулешова. Вот и сейчас не побежал, как шавка, к Кулешову, а быстрым шагом направился к нему, на ходу кивая знакомым работникам следственной группы.

Посвящать Сергея в свою версию времени не было.

– Сергей, знакомься, это – Костя, торгует здесь музыкой. Мне нужно поговорить с хозяином его товара. Конкретно я хочу знать, кто и, главное, когда выдал ему разрешение торговать именно на этом месте. Грузите товар в нашу машину и вези с Костей к нам. Сделайте фоторобот мужчины, который в момент преступления стоял на этом месте и читал тексты песен Алсу, а также составьте словесный портрет. Все это быстро в аэропорты, на вокзалы. Дома у Кости жди Михалыча до часу ночи, потом – ко мне. С Кости взять подписку о невыезде. А ты, Костя, – Кулешов повернулся к слегка ошалевшему торговцу, – если твой Михалыч не объявится, завтра выходи на работу на это же место. Все, вперед!

Кулешов понимал, что за два часа, прошедшие после выстрела, исполнитель мог уйти очень далеко, а мог и залечь в какой-нибудь квартире в паре кварталов отсюда. Аналитическую работу можно начать только завтра, когда к нему начнет стекаться вся информация.

Следственно-оперативная группа, судя по всему, уже должна была закончить свою работу, и, как не хотелось Кулешову идти осмотреть убиенного, это нужно было сделать, хотя бы для того, чтобы успокоить своих коллег, которые не понимали, чего это битый час следователь по особо важным делам провозился с торговцем кассетами. Однако первые слова доклада Евсеева о результатах оперативно-розыскных мероприятий повергли его в шок.

5

Ситуация «Х» – первая в ранге сложных. При ее возникновении лучшим выходом предлагалась самоликвидация либо попытка побега, что по опыту инструкторов было одним и тем же.

Оперативник, который заставил его вернуться и предоставить сумку для досмотра, между тем, казалось, потерял к нему всякий интерес и отошел в сторону, внимательно рассматривая пассажиров, которые, вдоволь насмеявшись приключением Ромы, по очереди проходили досмотр.

– Откройте, пожалуйста, сумку, – мило улыбаясь, попросила женщина, которая была оператором рентгеновской установки.

– Пожалуйста, – произнес он ровным спокойным голосом, – мне нужно выложить ее содержимое?

– Нет-нет, я и так все посмотрю, – мягкие, с пухлыми пальцами руки сноровисто ощупали стопку сорочек, помяли пакет с бельем, вытащили пластиковую литровую бутылку с минеральной водой.

– Что у Вас в бутылке? – подняла она добродушные глаза.

– Нарзан, – был краткий и простой ответ.

– Откройте, пожалуйста.

Он отвинтил пробку и подал бутылку женщине. Она осторожно понюхала содержимое и сама закрыла ее крышкой.

– А это что? – вновь спросила она, трогая руками небольшую синего цвета сумочку, стоящую на самом дне.

– Это несессер, там зубная щетка, бритва, ножницы. Она открыта, там поломана молния, – вновь прозвучал ровный спокойный голос.

Женщина двумя пальцами расширила щель в сумке, заглянула туда и, убедившись, что в сумочке находятся перечисленные вещицы, подняла ладони, и, отступив на шаг в сторону, сказала:

– Все в порядке, закрывайте.

– И, будьте так добры, поставьте Вашу сумку для осмотра в аппарате, – это снова говорил оперативник. Женщина удивленно подняла на него глаза, но ничего не сказала.

– Так ведь она уже там проехала, – изобразил он неподдельное удивление.

– Это ничего, это совсем нестрашно, поверьте, – пошутил «опер». Его глаза при этом сканировали все вазомоторные функции лица, которые у обычного человека сразу бы выдали волнение, тревогу, страх. Однако четыре года тренировок не прошли даром.

Сумка снова покатила по роликам и выехала с обратной стороны.

– Теперь все в порядке, извините за беспокойство, во всем виноват этот бесенок. Вы только посмотрите, что он сейчас вытворяет.

Рома, у которого уже оба уха горели алым цветом, улегся на пол и, вытащив из рюкзачка «парабеллум», по-пластунски приближался к будке, ничего не подозревающего пограничника.

Улыбнувшись шалостям мальчишки, чувствуя себя полностью выпотрошенным, он на свинцовых ногах подошел к стойке пограничного контроля. Осталась самая малость, и можно расслабиться и попробовать провести анализ этого первого перехода.

– Так, Егоров Иван Фомич, гражданство – Россия, место рождения Кандалакша, прописка там же. Где родился, там и пригодился, – бубнил себе под нос пограничник. Приподняв паспорт, сличил фотографию. Посмотрел на дисплей монитора. Шлепнул отметку. Подавая паспорт, улыбаясь, спросил: – Ну, как там, в Карелии, Фомич?

– Скучно и дождь все время, – ответил лениво Егоров. В это время в кабинку пограничника постучали. Удивившись, прапорщик щелкнул задвижкой и приоткрыл дверь. Снизу на него медленно поднимался ствол пластмассового «парабеллума».

– Всем на пол, это ограбление, – прозвучал тоненький голосок.

6