2
Столешников переулок перекрыт полностью, весь транспорт пущен в объезд. Пешеходы идут по узкому проходу, оставленному с одной стороны проезжей части и то только до магазина канцтоваров. Дальше оранжевые ленты – «НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ – МИЛИЦИЯ», опоясали место, где сейчас работают криминалисты. С верхних этажей домов из окон высунулись любопытные домохозяйки.
Серебристый, сияющий новизной автомобиль BMW 5 Series стоит, намертво припечатанный к афишной тумбе, вся левая передняя сторона машины смята в гармошку. В водительском боковом окне, в середине паутины трещин – крошечное круглое отверстие. Никто выстрела не слышал, и вначале думали, что водитель не справился с управлением и, вильнув в сторону, наехал на тумбу. Личность убитого установили сразу по найденным документам – Гаркуша Станислав Сергеевич, депутат Госдумы, в прошлом – известный кинорежиссер, поставивший ряд фильмов на криминальные темы, в перестроечный период снискавший себе славу смелого обличителя авторитетов криминального мира. Пуля, очевидно, со смещенным центром тяжести вошла точно в левый висок и, скорее всего, превратила мозг в кашу. Выходного отверстия не было, что могло означать или слабое оружие, или большую дальность стрельбы. Голова убитого левой щекой лежала на рулевой подушке безопасности, сработавшей при ударе, руки безвольно свисали вниз. Открытые глаза выражали удивление.
По предварительному мнению баллистиков, стрелявший стоял на тротуаре напротив автомобиля и его оружие находилось не выше уровня пояса стоящего человека.
Кулешов получил вызов, когда находился почти на Окружной, и, разворачивая машину, проклинал все на свете: и этот сумасшедший город, и свою работу, и начальников, которые всегда в резонансных убийствах подсовывали дело ему.
– Сам виноват, – говорила жена и была права на все сто процентов. Из двенадцати совершенно безнадежных дел, которые он получил по «наследству» уже почти перед сдачей в архив, восемь доведены им, старшим следователем по особо важным делам, до суда. За такие показатели Генеральный прокурор предоставил ему право распоряжаться рабочим временем по своему усмотрению и никогда не торопил с докладами.
Поставив синюю мигалку с магнитной подушкой на крышу автомобиля, включив фары дальнего света, Игорь, стаскивая с себя джинсовую куртку, помчался в центр города. А так хотелось побродить по весенней березовой роще, нарвать подснежников и привезти их Насте прямо на работу.
Мигалка и включенные фары в скорости передвижения помогали слабо: два раза пришлось сворачивать от громадных джипов, хозяева которых не хотели уступать своего законного места на встречной полосе. Местное радио пока не передавало никаких экстренных сообщений и под звуки идиотской попсы Кулешов подъехал к оцеплению. Оставив машину рядом с патрульным мерседесом ГИБДД и махнув рукой вечно хмурому Евсееву из прокуратуры Центрального округа, что он уже на месте, Игорь огляделся по сторонам. Сейчас толкаться около трупа среди десятка следаков и задавать вопросы, ответы на которые никто не знает, ему не хотелось. Вкратце он знал картину происшедшего, знал, что уже объявлены стандартные операции и город блокирован, как обычно докладывают «наверх» начальники, хотя непонятно, блокирован для кого? Кулешов тем и отличался от остальных следователей по особо важным делам, что совершал иногда непонятные поступки. При осмотре места преступления часто нарушал процессуальные процедуры. Раньше за это его наказывали, а теперь, пожимая плечами, прощали, – эти чудачества приносили несомненную пользу.
Поднявшись на третий этаж дома, который стоял напротив уткнувшейся в тумбу BMW, Игорь оглядел место происшествия сверху, из окна лестничной площадки.
Четыре часа дня, масса народу на улице, тысячи глаз, в ста метрах милиция. Какую нужно иметь подготовку, какие нервы, чтобы выполнить эту задачу – одним выстрелом сквозь тонированное стекло движущегося, пусть и небыстро, автомобиля убить человека. Затем уйти, не привлекая внимания, а, может, еще и постоять немного, убедиться, что работа выполнена. Кулешов представил, как потерявшая управление машина сползает вправо и с грохотом бьется о преграду. Наверное, кто-то закричал. Кто-то шарахнулся в сторону и потом, повинуясь любопытству, подошел к машине. Собралась толпа, которая начала втягивать в себя все новых и новых свидетелей. Но то место, откуда произведен выстрел, осталось позади. Скользнув взглядом по тротуару, Игорь увидел лотошника, который сноровисто складывал в большие полосатые сумки аудиокассеты. Он брал их сразу по десять штук из ячеек и аккуратно вставлял в сумку. На раскладном столе стоял магнитофон и два выносных динамика.
Когда Кулешов подошел к продавцу, тот уже почти полностью опустошил ячейки для кассет.
– Что уходишь уже? – равнодушно спросил он его.
– Да какая уж тут торговля. Видишь, что творится, процесс идет, не переставая. Сколько их родимых уже положили, а конца все нет, – не прекращая упаковывать сумки ответил торговец музыкой.
– А как это случилось? – Игорь пристально смотрел на худощавого парня – обыкновенный реализатор кассет, таких по городу сотни. Заработок невелик, но зато каждый день живая копейка.
Застегнув сумку, тот разогнулся и встретился глазами с Игорем.
– А-а-а, понятно, – и сразу сникшим голосом продолжил, – но я уже все рассказал, что видел, вернее, что совсем ничего не видел. Записали уже меня. Вон тот красавец в джинсах и свитере по колено.
Кулешов обернулся по направлению жеста и увидел следователя ОРБ Мещерякова, который беседовал с двумя продавщицами в форменной одежде, очевидно, из канцелярского магазина.
– Послушай, как тебя зовут? – тон Кулешова стал дружеским и проникновенно свойским.
– Ну, Костя, а что? – парень не собирался становиться «своим в доску», а, наоборот, готов был взъерепениться.
– Костя, ты не сердись, у меня сегодня день еще хуже, чем у тебя. Давай отойдем малость в сторону, попьем пивка, вон и столик свободный.
Костя показал рукой на свои сумки и уже хотел, было открыть рот, но Кулешов опередил его.
– Не волнуйся о товаре, его постерегут, пока мы посидим, – он положил руку на плечо парня и легонько потянул в сторону уличного кафе.
Пока выполнялся заказ, Кулешов не делал никаких попыток начать разговор. Чего-то шарил в карманах, прочел какую-то бумажку и, выругавшись, вполголоса произнес:
– Ну все, мне «кранты и вата» – моя баба-яга попросила купить капусты и свеклы, а мне теперь не успеть с этими событиями. Эх, придется опять у соседа просить мотоциклетный шлем.
– А шлем-то зачем? – Костя округлил глаза.
– Так ведь разве охота получать по голове сковородкой? – совершенно серьезно сказал Кулешов.
Костя засмеялся, причем таким гогочущим дурацким смехом, что вслед за ним засмеялся и Игорь. Лед в отношениях был частично растоплен, и тут, как раз вовремя, подали две бутылки «Балтики троечки»» и высокие пивные стаканы. За спиной Кости Кулешов увидел идущего к ним Мещерякова, и пока Костя, закрыв от блаженства глаза, делал первые, самые сладкие глотки, подал ему знак не подходить.
– Костя, ты уж не сердись на меня – сам понимаешь, работа такая. Вот скажи мне, когда этот «Бумер» по тумбе жахнул, у тебя покупатели были.
– Ну, конечно, правда, больше смотрели и слушали, чем покупали. Кассеты разглядывали. Все теперь хотят купить оригинал, чтоб не подделка какая, а с логотипом и знаком защиты. Дурачье, какой же идиот будет оригинальными записями на улице торговать, для этого магазины фирменные есть. Так ведь все хотят подешевле, вот и обманывают себя сами. А я чего, полную гарантию даю, что записи – супер, – довольно усмехнулся Костя.
– Глупый, конечно, вопрос, а не помнишь, кто стоял? – Кулешов интуитивно шел по единственному, как он чувствовал, следу.
– Кто стоял, кто стоял? – важно завертел головой реализатор. – Ну, две девчонки поставили «Иванушек Интернейшенел» на полную громкость и слушали. Потом какой-то очкарик достал меня, все выговаривал названия групп на английском языке, а у меня и с русским в школе были проблемы. Мужик стоял, с виду приезжий, просил кассеты с Алсу показать, но чтоб только с текстами песен – ему дочка заказ дала. Она хочет выучить их наизусть, чтобы потом самой петь. Я ему дал сначала одну кассету, потом другую, он стоял и читал тексты эти. А еще стояла…
