Техникум оказался замечательным, к тому же с явно техническим уклоном. Если за день кто-то кому-то технично по лицу не даст – светлое время суток считалось прожитым даром. Заместитель директора по воспитательной части активно боролся с данным явлением. И после очередной драки зачинщики стояли перед ним в кабинете. Воспитательный процесс краткий, понятный и внушительный. Как правило, заместитель директора использовал длинную деревянную линейку для вколачивания алгоритмов дружеских отношений через седалищный нерв студента. В результате, через четыре года я кончил… техникум связи естественно. Затем меня послали… в армию соответственно. А куда ещё в восьмидесятых посылали?

Служить выпало в ГСВГ – Группа Советских Войск в Германии. Наверное, представители военкомата сделали это для того, чтобы наша страна два года отдохнула от моих шуточек. В армии после техникума не страшно, даже привычно. Претензии среди бойцов разрешались при помощи табуреток. Соответственно разницы между тем, чем тебя бьют, деревянной линейкой или табуреткой не было. Дерево и в Африке дерево.

Службу начал в батальоне связи, во взводе аппаратуры ЗАС-2МУ. Расшифровывается так: засекреченная автоматическая связь два раза «мудернизированная». Кто не в курсе – объясню. Представьте, произносите в телефонную трубку: «Мама пошла с папой…» Если подслушать разговор на линии, то услышите бесконечное кваканье и кряканье. Но диссиденты иностранных сил не дремали, тщательно записывали разговоры на магнитофонную ленту и отправляли в центральный штаб. Именно там громадный компьютер, занимающий две тысячи квадратных метров, за два часа расшифровывал секретное сообщение. Иностранные военные узнавали, куда папа с мамой на некоторое время удалились. Я не могу понять? Мы стараемся – зашифровываем, а они возьми да залезь! И чего нового узнали? В вашем государстве так не делают… или это новость? Папа и мама одного пола, детей приносит аист, в пробирке по специальному заказу, одновременно с пиццей.

Солнечный майских дней, наш батальон на больших учениях. Доехали благополучно, развернули антенны, настроили радиостанции, ничто не предвещало беды. Вдруг сослуживцы шепчут: «Недалеко находится второй батальон связи, где служит земляк Толик». Для иностранцев слово земляк не существует, а для нас – святое. Я не удержался, вышел в открытый эфир и от души поболтал с Толиком. По-нашему, как в Баку принято. Вспомнили гражданку, прекрасный город, смешные истории, девушек ждущих нас. Ничего особенного – разговор как разговор. Хотя… общение бакинцев состояло из необычных слов и словосочетаний. В основном, шуточные выдержки из кинофильмов, анекдотов и юмористических рассказов. Мало того, в разговоре использовались слова различных языков: русский, азербайджанский, армянский, татарский и т. д. Всё сказанное переплеталось еврейскими выражениями и обрамлялось словами: адя и ара. Скажу честно, перевода данных слов не найдёте ни в одном толковом словаре. Наивные иностранцы всю сознательную жизнь считали, ара – южноафриканский попугай. Ненормальные!.. Ара – чисто армянское слово, с помощью которого можно выразить чувства: восторг, недоумение, восхищение, изумление. В зависимости, куда вы эту ару вставили.

Пока мы с Толиком болтали в открытом эфире без аппаратуры ЗАС, нас прослушивали соотечественники, иностранцы тщательно записывали. За несанкционированный выход в эфир, командир части вынес адекватное решение. Отправляемся с Толяном отдыхать пять суток в места не столь отдалённые, а именно на гауптвахту. Чего не скажешь об иностранцах, они отправили наш разговор в центральный штаб для расшифровки. Заграничные военные уверенны – могучий компьютер за два часа справится с секретным посланием. Излишняя самоуверенность не порок, а большая…

Для того чтобы понять разговор бакинца, необходимо как минимум родиться в Баку и прожить в нём девятнадцать лет. Иностранные военные об этом не догадываются. Засунули кассету с разговором в компьютер – ждут. Проходит два часа – ничего, сутки – аналогично. Минули сорок восемь часов, результата кроме замедления работы компьютера никакого. На третьи сутки мощную технику посещает явление с названием «Александр Сергеевич фон Глюк». К концу четвертых суток электронная машина родила сообщение: «Данный текст расшифровать не удалось». Иностранцы упорный народ, хватаются за клавиатуру, принялись пытать технику. Спой да спой, именно это воззвание заграничных военных, в переводе на русский язык, означает требование расшифровать загадочное сообщение. Могучий компьютер напрягся, проработал час, благополучно перегрелся, издал печальный писк голодного котенка и окончательно накрылся.

Что сказать?.. Иностранцы хватаются за перо, давай строчить СССР ноту протеста. Так, мол, и так, вы русские своим секретным сообщением угробили самый большой компьютер страны. А что мы такого сделали?.. Да и вообще, кто просил засовывать кассету с нашими переговорами в компьютер?

Меня с Толиком досрочно отпустили с гауптвахты. Можно сказать, из пяти отведенных суток ареста ничего не сидели. Подумаешь, всего четверо суток 23 часа 48 минут. Вернулись в часть, где торжественно вручили почётную грамоту и на всякий случай отправили служить вместе. С таким расчётом, чтобы мы могли пообщаться между собой без электронных средств и не портить передовые компьютерные системы иностранных государств.

Взвод, в который нам угораздило попасть, занимался дезинформацией. Её искусственно создавали спецслужбы, а нам предстояло выпустить «чудо» в эфир. При этом иностранные военные не дремали, сидели рядом с радиостанцией и бездарно работали. Кстати, если не мы, безработных на западе стало куда больше. Я до сих пор не могу понять, почему они нам не приплачивают?..

У меня с Толиком новое задание, выехать к границе и запустить дезинформацию на двадцать четыре часа в прямом эфире. Получаем магнитофонную кассету, сухой паёк на шесть суток, двадцатилитровую канистру воды. Дружно запрыгиваем в Газ-66, погнали на полигон под весёлое мигание проблесковых маячков спецслужб.

Западная часть полигона соприкасается с границей иностранного государства. Не доехав до неё два километра, автомобили сопровождения остановились, нам приказано ехать дальше. Приблизились к границе, забрались на небольшой холм, осмотрелись. По обратную сторону колючей проволоки расположился батальон связи иностранных войск, состоящий из двадцати машин. На каждом автомобиле куча антенн, всё пытаются стащить секреты нашей Родины.

– Гляди Толян, как люди мучаются. Давай подъедем ближе, заведём «шарманку» – пусть нормально поработают. Зачем зря антеннами махать? И вообще, необходимо отрабатывать заграничную зарплату, а не просто так валюту получать.

– Не вопрос.

Толик плавно спускает грузовик с холма и подпирает бампером колючую проволоку. Разворачиваем антенну, ставим кассету, запускаем передатчик. В эфир пошли первые данные дезинформации, мы остолбенели. В ней говорилось о распаде Советского Союза, безвременном уходе Брежнева, предательстве Андропова и бегстве Устинова.

В панике и трясущимися руками Толик достаёт старенький радиоприёмник Вега, настраивает на волну Родина. Отчётливо слышим привычный репортаж со съезда КПСС. Переключились на радиостанцию Маяк – новости с полей, очередное заявление стахановцев. Осознаём – дезинформация составлена, чтобы окончательно сбить с толку иностранцев враждебно настроенных против СССР.

Многочисленные антенны иностранного батальона перестали вращаться, направлены на нас. Удивительно, первые сутки из машин противника не вышел ни один военнослужащий, даже по нужде. Так тщательно записывали данные. Через двадцать четыре часа кассета с дезинформацией закончилась. Появилась проблема, за нами должен приехать прапорщик и снять радиоточку, а его нет, возможно, выполняет важное задание.

– И что теперь делать? – наивно спрашиваю я.

– Падать лицом в грязь перед противником нельзя! – уверенно отвечает Толик.

– Да, это верно… продуктов у нас на пять дней, а если растянуть, то на две недели хватит.