— Так вот каким ты меня видишь, — рассеянно моргнул Тоширо.
— Меня все это время кое-что интересует, — зеленые глаза неожиданно посмотрели на него в ответ, внимательно разглядывая. — Я почти не чувствую в тебе пламя неба. Если не был бы туманом, вообще не заметил бы его наличие.
— Мальчишка со скалы прыгнул, чтобы убиться. Мое пламя почти погасло, потратив много сил на восстановление физического тела. Но взамен у меня появилась определенная способность, и я не совсем еще разобрался… — Тоширо расслабился, глубоко вдохнул-выдохнул. — Готов?
Фран не догадывался о сути появившихся способностей, поэтому только с готовностью встал и немного отошел, чтобы не мешать. Но, как оказалось, напрасно: как только Тоширо поднял в его сторону руку с раскрытой ладонью вверх, так сразу Франа подхватило что-то невесомое, аккуратно подбрасывая в воздух. Иллюзионист завис в воздухе и даже пискнул что-то непонятное от неожиданности, но потом неуверенно расправил руки и выпрямил ноги, пытаясь найти подобие равновесия.
— Мелкие вещи я уже могу спокойно передвигать по заданной траектории, а вот тебя пока только на несколько сантиметров приподнять.
— Это точно не свойства пламени и уж тем более какой-то новый его тип, — высказался Фран, выпустив свое пламя тумана, чтобы окружить им себя и освободиться, но ничего не получилось. Ведь, чтобы что-то разрушить, нужно, чтобы это «что-то» присутствовало. Де-факто его удерживал Тоширо, но пламя тумана ни за что не могло зацепиться, словно иллюзионист сам подлетел и застыл в воздухе. Фран мог шевелить руками и ногами, крутиться и вертеться, но все равно оставался в том месте, где его удерживал Тоширо. Даже кульбит не помог, только ухудшил ситуацию — мальчик растерялся и потерял ориентиры в пространстве.
Испробовав способность на человеке, младший Савада кое-что понял. Когда он поднимает что-то или кого-то, создается упор на одну определенную точку, позволяющую свободно поднять и переместить выбранный объект (словно привязываешь к нему незримую веревочку и тянешь). Быстро, удобно, но не эффективно в случае сложных или масштабных предметов. Понятно теперь, почему шкаф начинал трястись при попытке его поднять, иногда крутились ручки, а книги открывались, шурша страницами.
Вот Тоширо аккуратно сжимает ладонь в кулак, сила куполом оплетает Франа со всех сторон, погружая в свои эфемерные объятья, и вот мальчик полностью обездвижен, что позволяет деликатно повернуть его перпендикулярно земле, а потом без последствий поставить на бетонную плиту.
— Наверное, бессмысленно спрашивать, откуда появилось нечто подобное, — наследник осмотрел иллюзиониста на наличие травм, но не обнаружил ничего, кроме легкого недоумения в глазах, оставшееся после кувырка.
— Появилась и появилась, если она не вредит тебе, то остается только найти ей хорошее применение, — пожал плечами Фран. — Кстати, о делах… что делать-то будем, Тоши-сэмпай?
— Теперь, когда на моей стороне появился иллюзионист, будет куда проще перейти к более серьезным действиям. Но сначала тебе нужно снять номер в гостинице, не можешь же ты спать на улице.
***
Когда Тоширо с Франом снял номер в отеле и наговорился с ним вдоволь, стемнело так, что на небе в тот момент зажглась далеко не первая звезда. Но ребят можно понять, после создания связи им хотелось провести друг с другом побольше времени, чтобы укрепить появившуюся нить (трудности вызывал маленький объем предсмертной воли в Тоширо, делая ее более хрупкой). В дальнейшем укрепленная связь поможет Франу находить свое небо, где бы оно ни было, и приходить к нему по зову. Все-таки даже в параллельной вселенной мальчик оставался талантливым иллюзионистом.
Когда связь наладилась, Тоширо уже не боялся покинуть компанию Франа, поэтому спокойно побрел домой. И вот… он наблюдает, встав около калитки дома, как Тсунаеши маленькой обезьянкой карабкается по дереву, чтобы беспалевно попасть в свою комнату.
«Странный он все-таки, со всеми заводит тесные знакомства, кроме Реборна», — Тоширо открыл калитку, как только Истинное небо скрылось в окне. — «Реборн особенный? Или, возможно, Тсунаеши знает про аркобалено солнца что-то такое, что заставляет его так поступать?»
Добраться в потемках до комнаты не составляет труда, все-таки не зря почти целый день он проводит буквально с закрытыми глазами. Тоширо чувствует каждый косяк или порожек, но делает вид, что не замечает Реборна, затаившегося в коридоре второго этажа и уже прознавшего, что Тсунаеши вернулся. Но мужчина не отправился делать разбор полетов с блудным старшим сыном семейства Савада, он словно ждал именно Тоширо.
Да, Фран, даже не зная о планах своего неба, сильно подсобил ему, хорошенько взбудоражив скучающего репетитора неожиданностью.
«Учитывая, что я и Тсунаеши прибыли почти одновременно, у Реборна может возникнуть неудачная мысль, что мы работаем вместе», — подумал Тоширо, даже не раздеваясь рухнув в кровать — на нем удобный и все еще чистый спортивный костюм — и закутав себя в одеяло. За что парень любил свои привычки и навыки, так это за возможность быстро заснуть где угодно и когда угодно, но это не значит, что во сне он становится полностью беззащитным.
Вот и сейчас даже во сне Тоширо шестым чувством ощущает чужое присутствие и внимательный взгляд. Опасности за собой они не несли, поэтому сигнала проснуться не поступает, и парень спокойно продолжает спать, пропустив невероятное событие — Реборн впервые заночевал у него в комнате, но это только грубо говоря, потому что репетитор даже не ложился, просто стоял посреди комнаты и думал-думал-думал, понимая, что уже совсем запутался: много вопросов, и пока ни одного ответа.
Тсунаеши плохо скрывал свои секреты, привлекая к себе изнывающего от скуки мужчину, как мотылька огонек свечи, но когда аркобалено подобрался слишком близко, к самому интересному, подросток обзавелся сильным туманом, Мукуро, и теперь выходит сухим из воды только благодаря ему. Конечно, внезапное усложнение загадки еще сильнее раззадорило аркобалено солнца, но Истинное небо забыло, что во время пряток эффект пламени сходит на нет.
Что же насчет Тоширо… секрет надежно спрятан так, что Реборн, к своему глубокому удивлению, даже не заметил его поначалу. Нет, даже не так, он заметил, но почему-то с каждым прожитым днем в этом доме считал не таким важным и стоящим.
Как оказалось, зря.
Проведя целый день и ночь в раздумьях, Реборн наконец-то ухватился за ниточку, обещающую распутать клубок вопросов. Складывалось впечатление, что в просторной и холодной комнате наследника даже дышалось легче… Мужчину не оплетает теплое, мягкое, умиротворяющее пламя Тсунаеши, поэтому не возникает даже мысли отложить размышления в сторону, остановиться и отдохнуть. Сейчас, уже зная достаточно о пламени старшего Савады, Реборн готов сравнить его с транквилизатором. Аркобалено то еще зверье, поэтому он не вырубился сразу, но инстинкты, на которые киллер привык опираться, знатно притупились.
Даже интересно, почему Истинные небеса Тсунаеши и Истинные небеса Луче (ее потомков) такие разные. Они, можно сказать, кардинально противоположны! Небеса аркобалено действовали на товарищей по проклятию успокаивающе, да, но только тогда, когда им требовалось пережить бурю после наложения проклятия, в остальное же время всегда поддерживали в них стремление идти вперед. В семье Джиглио Неро по женской линии всегда рождались Истинные небеса, способные безболезненно связать сильнейшую семерку узами семьи и не позволить потеряться во времени. Женщины семьи Джиглио Неро всегда брали от родителей только хорошее. Добрый нрав и мудрость, поглощенная вместе с предсмертной волей матери. Да, глупо было предполагать, что Тсунаеши такой же. Теперь Реборн ясно это видит.
Грабли, на которые мужчина наступил уже в который раз, сильно бьют по его самолюбию, но хорошо отрезвляют.
Когда ты являешься проклятым младенцем, и тебе в маленькие ладошки насильно вкладывают вечность, мир вокруг замирает. Реборн ненавидел это отвратительное чувство всеми фибрами своей покореженной души, потому что подобное чувство на самом деле лишь иллюзия и обман, где прячется суровая правда: мир вокруг никогда не останавливался и не остановится, на самом деле это внутри аркобалено все замерло. И что бы ты ни делал, пустоту не могли заполнить даже самые безбашенные и отчаянные поступки.
