Следующая моя мысль была о мертвой птице, рухнувшей мне на спину с дерева, но и эта догадка, к счастью, также не нашла подтверждения. Зато, топчась на месте, я увидела свою одногруппницу Ярославу Самойлову, спешащую ко мне от остановки. Интересно, зачем она вышла из автобуса так рано, вроде бы ей логичнее выйти через одну, у автовокзала, откуда до нашего одиннадцатого корпуса идти намного ближе, чем делать такой крюк. Я сама пошла бы дворами и по улице Смидович, если бы не Иркин кофе.

– Привет, – кивнула она, хмуро покосившись на наледь, у которой я и застряла со всей этой непонятной чепухой. Отлично. Меня толкнул невидимка. Армия невидимок ходит по городу и обеспечивает травмпункты Тулы постоянной работой. Количество жертв растет с каждым днем.

– Привет, – улыбнулась я, надеясь выиграть трехлетнее соревнование всей нашей группы под названием «рассмеши Самойлову». Чуда не произошло, Ярослава осталась такой же серьезной, и не подумав улыбнуться в ответ.

Мы прозвали ее «Несмеяной», и это прозвище настолько прижилось, что было в ходу даже у преподавателей нашей кафедры. Она никогда не смеялась. И, говоря «никогда», я именно это имею в виду.

От одного парня-политолога с нашего потока, учившегося с ней в одном классе в школе, мы знали, что мрачная и серьезная она с первого класса, а может быть, и раньше. Он же рассказал, что живет Ярослава с бабушкой – ее родители погибли в аварии, когда ей не исполнилось и шести. В принципе, после этой информации, облетевшей группу тихим перешептыванием меньше чем за один день, дурацких комментариев вроде: «Слава, Слава, где твоя улыбка» – больше не возникало. Даже у пятерки КуКурятника, главных сплетниц нашей группы, хватало мозгов и такта держаться в стороне от этой темы.

– Ты что-то потеряла? – спросила Ярослава и, увидев мой непонимающий взгляд, тут же пояснила: – Со стороны казалось, что ты что-то ищешь.

Да. Логическое объяснение происходящего.

– Нет, поскользнулась просто, – покачала я головой, все же обходя злополучный участок дороги. – А ты чего здесь-то идешь? Вроде бы тебе на автобусе удобнее у автовокзала выходить, нет?

– Я когда стадион проезжала, увидела, ты идешь. Решила составить компанию, – пожала плечами Самойлова. – Ты против?

– Нет, что ты! – искренне возмутилась я, потому что Ярослава мне нравилась.

Первый претендент на красный диплом, она ничуть не задавалась и нос выше потолка не задирала, в отличие от некоторых наших сокурсниц. Напротив, всегда была готова помочь по учебе, спокойно давала списывать и могла поддержать любую тему разговора, вот только редко начинала его первой. В целом мне нравилось в ней сочетание спокойствия и серьезности, без налета важности.

– Как прошли каникулы?

– Хорошо. Пару раз сходила на лыжах, а так в основном смотрела сериалы и читала. А у тебя как?

– Примерно так же. Ходила в кино, гуляла в парке, искала смысл жизни, он никак не находился, так что в итоге я засела пересматривать любимый сериал… Десять сезонов, знаешь ли, не шутка.

Мы прошли пешеходный переход, и я остановилась у низенькой железной оградки, сворачивая к кофейне.

– Пойду куплю кофе Ругаловой, подождешь?

– Вы разве не поссорились? – неожиданно спросила она.

– С чего ты решила?

– Со вчерашнего чата. Обычно, стоит тебе высказаться, она тут же поддерживает твою точку зрения, а вчера ее даже не было в сети, – пожала плечами очень наблюдательная Ярослава. Это, видимо, встроенная функция всех тихонь. – Ну и потом, пару дней назад я видела, как она шла в компании каких-то ребят без тебя. Наверное, я неправильно сложила один плюс один.

– Где шла? – нахмурилась я.

– По Первомайской, в сторону парка.

– Понятно, – протянула я, задумавшись, стоит ли задавать следующий вопрос, но любопытство и желание иметь дополнительные козыри в последующем разговоре с Иркой пересилили. – А что за ребята? Ладно, подожди, кофе куплю и пойдем.

Отвернувшись от Самойловой, чувствуя, как внутри поднимает голову и скалится что-то мерзкое и с гнилым душком, я быстро зашла в кофейню и заняла очередь за каким-то долговязым парнем, уткнувшимся в свой планшет. Значит, Ирка гуляла не только со своим Лешей, что я еще могла понять, но и с его друзьями. Как-то очень обидно осознавать, что на его друзей у нее время есть, а на своих собственных – нет. Вру. Не обидно. Злит.

Щеки загорелись, и запахов стало слишком много. В терпком аромате кофе я чувствовала нотки корицы, шоколада, миндаля, выпечку, помесь одеколона и дезодоранта стоявшего передо мной парня, а еще запах бытовой химии, наверняка перед открытием здесь прошла уборка. От таких сочетаний накатила тошнота, и, сглотнув слюну, я задышала ртом. Вообще, не заслуживает Ругалова свой латте. Пусть ей Леша кофе покупает или кто-то из его компании.

Разумеется, едва я решила развернуться и уйти, как подошла моя очередь. То есть получается, зря тогда стояла. Скрипнув зубами, я процедила свой заказ, чем, по-моему, напугала продавца.

Во всяком случае, была у этого и положительная сторона: скидка от заведения и дополнительный сахар. Стараясь как-то сгладить свое недружелюбие, я улыбнулась, забирая пластиковый стаканчик с кофе и сдачу, и продавец тут же сверкнул в ответ своей отработанной улыбкой, словно лампочку включил. Вот бы мне так научиться.

К тому моменту, как я вернулась к Самойловой, она как раз выбрасывала окурок сигареты в стоявшую рядом урну.

– Что, и ты тоже куришь?

– Недавно снова начала, – ни капли не смутилась Ярослава.

– Мир обречен. Отличницы переходят на сторону зла, – хмыкнула я, чуть успокоившись, чему поспособствовал морозный воздух вдали от духоты кофейни и ее ароматов.

– Если тебя это утешит, я уже обдумываю тему для дипломной работы.

– Что-что ты обдумываешь? Я все еще верю, что ее не существует и это студенческая страшилка, – замотала я головой, краем глаза следя за Ярославой. Никакой реакции, даже уголок рта не дернулся, а я все равно отчего-то не хотела бросать своих стараний. То ли чувство жалости, то ли вызов самой себе, или все гораздо проще и во мне умер арлекин.

– А, тешь себя надеждами, – кивнула Самойлова. – Ты спрашивала про компанию, с которой я видела Ругалову. Мне они показались какой-то помесью субкультурщиков. Немного рокеры, немного готы, а одна девушка была похожа на представителя стимпанка в черной шляпе-котелке, длинном пальто и с тростью. Я сначала решила, что это косплейщики какого-то неизвестного сериала, но, когда увидела Иру, передумала.

– Она тоже была одета, как они? Во все черное? – с сомнением спросила я, потому что Ругалова – это ходячая радуга, предпочитающая яркие шарфы, колготки, шапки, перчатки и обувь. Как-то раз, еще на первом курсе, у меня даже в глазах зарябило от ее оранжевых колготок и перчаток в сочетании с желтой курткой. И не у меня одной.

– Нет, – успокоила меня Ярослава. – Не во все. Ее синие шарф и сапоги поначалу и привлекли мое внимание, все-таки я была по другую сторону дороги. А так – да, в основном все темное… По-моему, коричневая кожаная куртка и черные джинсы.

– Нет у нее кожаной куртки, тем более зимней, – нахмурилась я. – Она носит бирюзовый пуховик с белой шапкой и варежками.

– Точно была в куртке. У меня фотографическая память, – уверенно возразила Самойлова. – Впрочем, без разницы, во что они все были одеты и как выглядели. Этим никого не удивишь.

– А тебя что-то удивило? В смысле, что-то кроме того, что Ирка с какой-то компанией без меня?

– Да. Наверное, я поэтому и решила пройтись с тобой. Вы вроде как по-настоящему дружите, и мне хотелось убедиться, что ты знаешь, что с ней происходит.

Вот теперь меня окончательно напрягла вся эта ситуация с недомолвками и таинственным бойфрендом Ругаловой. Ладно я, человек, который уже третий год тесно общается с Иркой и знает все ее планы, мечты, желания и вообще все, вплоть до ее персонального списка качеств идеального парня, каким она себе его представляет. Конечно, я сразу замечу, будь что-то не так. Скорее всего, я почувствую это самое «не так» еще до того, как оно случится. Но Ярослава… Она не знала Ирку и на три процента, и вдруг за одну встречу, которую и встречей-то толком назвать нельзя, делает вывод, что с Ругаловой что-то не так.