Мне не нравились эти мысли так, как только может не нравиться правда. Они горчили и покалывали где-то на кончике языка, прокатывались по горлу, а потом съезжали льдинками в живот, множа тревогу.

Оказавшись в темноте подъезда, Ирка чертыхнулась, пока я по привычке закрывала дверь на три поворота ключа.

– У вас опять лампа перегорела, – выдала она очевидное, чтобы как-то всколыхнуть эту загустевшую между нами тишину.

– Скорее всего, снова, – пробормотала я. – Только в выходной меняли. Наверное, пора вызывать электрика.

– Да уж, пора.

Мы перебрасывались ничего не значащими словами, как мячиком, и мне внезапно захотелось остаться на лестничной клетке и не выходить из подъезда. Просто стоять в темноте и вот так отбивать каждую ответную реплику собственной через сетку непонимания.

Резко остановившись, Ругалова повернулась ко мне и глубоко вздохнула, как будто готовилась к прыжку в воду с большой высоты.

– Хочешь сказать, что если я сейчас повернусь и зайду обратно в квартиру, то не вляпаюсь? – опередила я, на самом деле все это время ожидая ее попыток отговорить меня от встречи с ее новыми знакомыми.

– Нет, но только потому, что ты уже вляпалась, – покачала головой подруга.

– Из-за того, что меня пригласил этот ваш Князь?

– Достаточно того, что он тебя заметил. И он не наш. – Ирка снова вздохнула, нервно тряся головой и поправляя шапку. – Можешь сделать мне одно одолжение? Если он тебе что-то скажет, предложит, сделает, возьми паузу и обдумай как следует. Мне повезло, но я сильно сомневаюсь, что у тебя все пройдет так же.

– Звучит так, словно ты настраиваешь меня на деловые переговоры.

Невесело усмехнувшись, Ирка первой вышла из подъезда. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней в компании своего любопытства, волнения и готовности вляпаться еще сильнее.

Когда Ира говорила, что ее Леша программист и у него есть своя машина, я представляла себе ботаника, опирающегося на «Жигули». Поэтому у остановки, глядя, как Ругалова уверенно направляется к синей иномарке, немного растерялась. Когда же открылась дверца со стороны водителя и из нее вышел высокий привлекательный парень, на ходу убирая со лба светлые пряди волос, для меня все окончательно запуталось. Впрочем, отчего Ирка потеряла голову, совершенно ясно, но… Вид Леши никак не вязался со словом «сектант», а ведь это моя ведущая версия!

– Добрый вечер, ты Агата, верно? – тепло улыбнулся мне парень, приобнимая Ругалову и успевая чмокнуть ее в макушку. Даже не видя лица подруги, спрятавшегося на его груди, я заподозрила, что она вот-вот лопнет от радости, вызванной его присутствием. – Я – Алексей Березин.

– Добрый вечер, – скомканно поздоровалась я, снимая перчатку, чтобы пожать протянутую руку. – Да, я Агата. Агата Вольская.

– Приятно наконец-то с тобой познакомиться. – Леша посмотрел мне в глаза, и я повторно поняла, с какой скоростью и в каком направлении утекли Иркины мозги. Кроме неплохого телосложения, густой шапки русых волос и обворожительной, располагающей к себе улыбки, Березину неизвестно за какие заслуги достались голубые глаза, напоминающие одновременно летнее безоблачное небо и лазурь.

– Наконец-то? – удивленно переспросила я, покосившись на Ирку.

– Ира много рассказывала о своей лучшей подруге, – пожал плечами Алексей. – Ладно, девчонки, занимайте места согласно купленным билетам, и погнали.

В детстве я очень сильно хотела себе попугая, как у капитана пиратов. Красноголового ару с голубыми крыльями, похожего на Яго из «Аладдина» и, само собой, говорящего так же бегло, как мультяшка – приспешник Джафара. Детство прошло, а мечта осталась. Только теперь попугай нужен был не для хвастовства и притворства первой женщиной-корсаром, а чтобы в соответствующий момент, посмотрев на плечо, было кому сказать: «Нет, ты это слышал?»

Залезая на заднее сиденье машины, я мысленно разговаривала с пернатым плодом воображения. Значит, своему парню Ругалова про меня много рассказывала. Встречи он с нетерпением ждал. Что ж, мы явно были не на равных, потому как мне приходилось добывать каждую крупицу информации чуть ли не с боем и угрозами пыток.

Хлопнув дверцей с непривычки, я тут же услышала их едва ли не супружеское:

– Нежнее!

– Извините, – пробормотала я, чувствуя какую-то мелкую досаду от этого маленького казуса. Скорее всего, дело в неуютном положении третьей лишней. Оказавшись в этой машине наедине с Иркой и ее парнем, я как будто влезла в их личную жизнь без приглашения, не вытерев ноги о коврик на пороге как следует.

– Нечасто катаешься? – поинтересовался Леша, встраиваясь в цепочку машин, тянущуюся к светофору.

– Реже чем раз в год, – честно ответила я. – Да и в принципе не особо часто пользуюсь любым транспортом.

– Агата предпочитает пешие прогулки, – добавила Ругалова, хозяйничая с кнопками радио.

– Полезно для здоровья, – кивнул парень.

– И для семейного бюджета, – хмыкнула я, смутно припомнив разговор одногруппников об очередном подорожании городского проезда.

– Да не переживай ты так, – обернулся на меня Леша, когда мы встали на светофоре. – Все будет хорошо.

– Все было бы хорошо, если бы с Агатой хотели встретиться только ты и Катя, – пробурчала Ирка, и я навострила уши. – А ей не повезло напороться на Варвару и Сашу в парке.

– Не только на них, – уточнила я, не упустив из виду, как старательно Ругалова ушла от упоминаний о сероглазом парне.

– Вот именно, – поддакнула Ирка.

– А почему не повезло? – И это была моя десятая, юбилейная попытка понять, что, черт возьми, все это значит.

– Не обращай внимания, – подмигнул Березин в зеркало заднего вида. – Ира, как ты знаешь, склонна преувеличивать.

Это точно. Один раз она переела апельсинов, на лице выступило раздражение, но Ругалова решила, что это смертельная болезнь. К тому моменту, как я прибежала к ней, Ирка уже читала про рак кожи и причитала, что жить ей осталось недолго.

– Ну конечно. Преувеличивать, – фыркнула подруга. – Как будто ты сам не напрягся, когда узнал об этом.

– Ты прекрасно знаешь, что причины нашего с тобой напряжения в этой ситуации абсолютно разные.

– Я, конечно, извиняюсь, но, может быть, вы прекратите разговаривать так, как будто меня здесь нет?

– Прости, – снова мельком оглянулся на меня Леша, улыбнувшись.

Он был абсолютно спокоен. Настолько спокоен, что становилось завидно. Хотя чего ему-то беспокоиться? Это же не его везут непонятно куда, непонятно к кому и непонятно зачем.

– Кстати, а куда мы едем?

Пока что мы выезжали на Советскую, и, судя по повороту налево, нам нужно было или на Красноармейский проспект, или вообще в район Заречья, который я совсем не знала.

– На Луначарского.

Похоже, Леша был единственным, кто конкретно отвечал на мои вопросы. В свете этого обстоятельства Березин нравился мне все больше и больше. И он действительно не походил на кого-то, кто мог тусоваться с троицей из парка. Ни мрачных усмешек, ни готических веяний. С виду обычный привлекательный парень. Интересно, как он попал в эту компанию и зачем притащил в нее Ирку.

– Это… в Заречье, да?

– Ага.

Я попыталась представить, что это за улица, но получалось что-то смутное и серое. Что поделать, мы с Ругаловой – девочки из центра. Хотя благодаря месторасположению своей школы и бывшей маминой работы я также неплохо знала Красноармейский проспект и все улицы, связывающие его с проспектом Ленина. У меня было множество маршрутов для пеших прогулок, когда надоедало нарезать круги по парку.

Мы проехали большой универмаг, пересечение трамвайных путей и застряли в пробке.

– Ехать пятнадцать минут, как же, – хмыкнула Ирка, когда мы простояли минуты три, продвинувшись самое большое на метр. – В час пик, на зареченском мосту.

– Ты сегодня раздражена, осторожно, – отметил Леша, спустив с языка еще одну тайну для меня. Почему он ее предупреждает? И на что намекает?