— Извините, вы не видели эту девочку? — беспокойно спросила Стефани, указывая на фотку в телефоне. Прохожие даже не вглядываясь, отрицательно матали головой. Девушка уже дошла до парка, спрашивая каждого прохожего. На её глаза слёзы накатывались, и ей так хотелось, чтобы там, за тем поворотом какой-то жуткой улицы, оказалась, да хоть курящая, но живая и здоровая племянница. Время быстро приближалось к вечеру, так как зимние дни коротки. На улицах люди редели, предчувствуя охоту самого опасного хищника всей вселенной. К сожалению, Стефани не имела этого, интуитивного страха, перед жутким оборотнем-людоедом, так как она дружила с ним с самого детства, тем самым, спасая себя будущую? Маленькая Стефани да даже не думала тогда о будущем, ведь тогда, ей казалось, и нет никакого будущего, или счастья. Она была одинока, и даже если родители больше отдавали её на воспитание их знакомым, или забывали в садике, то к 10-ти годам, они решили, что она повзрослела, и может сама о себе позаботиться. Печальна была её судьба, но она была таковой.  — Простите… Я хотела спросить, вы не видели эту девушку? — она подошла к уборщику, что уже собирался уходить, вынося мусор.  — А, да, она с какой-то компанией подростков ушла туда. — он указал на тёмный переулок. Поблагодарив его, она двинулась туда. Переулок длился долго, словно это был какой-то коридор, — или это ей только показалось, — но наткнулась на забор, который символизировал собой тупик. Она тяжело выдохнула, ведь понимала, что это не то, что она ожидала увидеть, — хотя дальше за забором шёл лес, и если бы Стефани исследовала подробнее железную сетку забора, обнаружила, что та была порвана в углу, и можно было пройти, — но кто из нас, в темноте, будет осматривать забор с надеждой найти секретный проход? Оборачиваясь назад, она заметила, как к ней подходили крепкие парни. Молодые, лет 20-30, и видимо, не ясных умом, здоровые.  — Здрасте, бабочка~ — один из них, побритый налысо, с расстегнутой круткой и ширинкой в штанах, подходил к ней ближе и ближе.  — Извините, вы кажется, не правильно приняли меня… — скомкано стала говорить Стефани, в страхе стараясь обойти этого мужика, но наткнулась на толстяка, который довольно ухмылялся.  — Не-не-не, мы точно помним, заказали сексапильную! Ты такая~ — сказал тот самый толстяк, хватив Стефани за руку. Девушка сильно ударила того по руке, что тот отпустил её. Она попятилась назад.  — Вы точно ошиблись! Я просто случайно сюда пришла!  — Господи, да мы заплатили много не для того, чтобы слушать её крики! — возмутился третий, худощавый, но он вдруг, куда-то пропал. Точнее, послышалось, как что-то рассекло воздух, и с глухим ударом ударилось не подалёку. Прозвучал тяжёлый, невнятный вдох, сопровождаемый дыханием.  — Фу-фу-фу-фу, такое есть я точно не стану. Наверное, ваших детей я съел первыми, раз вы в таком состоянии, гадость! — недовольный, но очень знакомый голос раздался по широкому каменному коридору.  — Чего?! — возмутился толстяк, как тут же, его тело с треском ударилось об стену, тем самым, вспоров живот. Этот удар показался такой мощи, слово его туша падала с километровой высоты наземь. Стефани вскрикнула, но это не показалось ей таким страшным, нет, это навело ей некую, странную ностальгию.  — Я что? Герой из комиксов? DC или Marvel? Милая Стефани, кем ты хочешь меня считать? — снова голос ударялся эхом об стены переулка.  — Какого хре-! — но не успел песенку спеть наш последний злодей, как тело его полетело за забор, к лесу.  — Буду милостлив к тем, кто не трогал тебя… Какой же я хороший, однако! — воскликнул молодой человек, становясь перед Стефани. От внезапной ситуации, проигравшей перед её глазами, словно в каком-то фильме ужасов, перехватило дыхание. Она никак не могла сопоставить привлекательного мужчину, — которого она не помнила, но точно знала, что где-то видела, — и голос клоуна. Но спустя время, давая себя чуть-чуть переварить мысль, осознала, что жива. — Стой-стой-стой, у меня вновь болит голова оттого, что ты слишком много думаешь.  — А… А ты… Вы… Ам… — недопонимание словно сломанный проигрыватель, зажевал её слова, которые она должна была сказать. Возможно, такой растерянности слов послужило то, что стала понимать, кто напротив неё.  — Да-да, ты помнишь меня, но имени, никак не вспомнишь. Потому что, как долго я не простил тебя называть так, ты называла меня эдак, — Пеннивайз протянул свою бледную, вполне мужскую, человеческую руку. — Роберт Грей. — мило представился он. Стефани протянула ему руку, и пожала.  — Роберт… Грей… — её голова резко заболела, но не сильно, чтобы выдавать малозначимую боль. Перед её глазами пролетели флешбеки, как она обнимала этого человека, только тот был, однозначно, выше её самой. Как этот человек держал её маленькую, хрупкую ручку. Как вытирал её лицо платком. Как они сидели в кабине на колесе обозрения, и то, как она вглядывалась в эту привлекательную внешность, но она всё ровно желала увидеть клоуна. И как в кабине, уже сидел сам, двухметровый клоун, и желал её сожрать. И то как нёс её на спине, и томно вдыхала его запах — запах жжёного сахара. И если остальные воспоминания казались серыми, то, то как она засыпала на его спине — было ярким воспоминанием, как салют в ту рождественскую ночь. — Пеннивайз, ты?  — Ты вспомнила наше рождество? Это было так давно, что кажется, совсем недавно, да, милая Стефани? — он любезно улыбнулся ей, и сжал её руку, которую она не торопилась убирать с его руки. Дальше, он потянул её от злосчастного переулка. — Так, что ты тут делаешь? Твои мысли издают белый шум, и я не могу понять, о чём ты думаешь.  — А, да… — Стефани постаралась не думать о, только что произошедшем. Умерли люди, но почему она так просто взяла, и решила не думать? Почему кому-то нужна помощь, а она, держась за руку с монстром, старается не думать о ситуации? Скорее это послужило ей защитная реакция, — которая и служила верной слугой маленькой Стефани, — что заставляла думать саму Стефани, что всё, вон выходящее, нормальное. Возможно ли, что это некое психологическое отклонение, превращающее её саму в психопата?  — Потому что, милая моя, им помогут позже. Сейчас, житель того хлева вызвал скорую, потому что увидел, как парни убили толстяка и сами передрались из-за денег. — Стефани тут же отдёрнула руку, и тяжело вздохнула. Она рада, что ушли подальше от этого переулка, но в то же время, вспоминая ужас…  — Как ты мог убить его? — Пеннивайз оказался рядом, и даже не смотря, на первый взгляд, слабость телосложения, сжал её горло, не сильно, но чтобы она почувствовала, еле для него, ощутимый страх маленькой Стефани. Он всеми силами старался, чтобы слюни рекой не потекли из его пасти.  — Он притронулся к тебе, своими грязными руками. А ты забыла? Я убиваю детей, и съедаю их с потрохами. Мне будет жаль какого-то жирного ублюдка, что притронулся к вкуснейшему десерту в мире? Ты мой бриллиант найденный среди угля. Ты моя драгоценность среди фальши. Ты моя сладкая клубничка среди всякого дерьма. Теперь понимаешь, почему я его убил? — он улыбнулся, и Стефани могла заметить, как сильно он был похож на клоуна. Улыбка растянулась до ушей, показывая клыки, но взгляд ядовито-янтарных глаз выдавали животный гнев, чуть ли не перерастающий в слепую ярость. Дай ему волю, он бы посадил свою милую Стефани на замок, и ждал, пока она не созреет, — под этим подразумевается, пока не вспомнит минувшие дни, — и не съест её. Главное, не прогадать, либо уже будет поздно. Он больше всего жаждал её душу, нежели тело, так как он ещё помнит, как горька она на вкус.  — Хорошо-хорошо… — растерянно согласилась она, и клоун отпустил её, вновь схватив её руку, уводя дальше от самого парка. Предположительно, он вёл обратно её домой, хотя мог затащить в своё логово, но это он уже по привычке. Он думал как родитель, который должен привести птенчика в родное гнездо. Но он же не такой, да? Стефани за собой, услышала гул серен скорой, и облегчённо выдохнула. И уже без страха, сжала руку клоуна и пошла с ним в одной скорости, словно они были какой-то парочкой.  — Так, чего ты вышла? Соскучилась? — ухмыльнулся клоун и девушка увидела красивую улыбку простого парня, но душа требовала вернуть клоуна, почему, только?  — Точно! Племянница! Ты… — у девушки защемило в сердце и ей страшно было сказать этих слов. Пеннивайз же ощутил этот страх таким обычным, что ему бы понравилось, источал бы этот вкус кто-нибудь другой, а не она. «Только не она» — как думал он.  — Нет, я не съедал эту личинку, или как её там, — помахал клоун перед собой рукой, легко шагая по улице. — Если я дикое животное, а это правда, то это не означает, что я не разумное. Конечно, я тщательно выбираю жертв, а именно, очень пугливых, грустных, агрессивных, или, — он многозначно взглянул в глаза Стефани своими ярко-голубыми глазами. — Одиноких.  — Она жива, и это главное… Может она дома. Я очень беспокоюсь о ней… — и она замолчала, ведь, если не клоун виноват, мог ли кто-то другой. Маньяк-педофил, какой-нибудь, или ещё что-то страшное?  — Успокойся, если бы тут и водилось что-то хуже, чем те, кто к тебе приставал, то я бы об этом… По-своему позаботился. — он довольно и гордо ухмыльнулся, и между прочим, ему это делать можно, так как, он опасен аж по вселенским масштабам!  — А вдруг, она где-то ударилась?! Поскользнулась?! Потерялась в лесу? — продолжала она сыпать его беспокойствами, совершенно забыв, кто перед ней стоит.  — О-о-о, милая-милая, — он заботливо схватил её за плечи, и слегка сжал, глянув в глаза. — Спокойнее, если бы с ней что-то такое страшное произошло, я бы уже это почувствовал. Хочешь, я тебе её поищу? Мне не нравится вкус твоего беспокойства. Конечно, он вкусен, но это не то, что я ожидаю от тебя. Это как, есть плоть человека, а чувствовать вкус курицы. Понимаешь? — но он махнул рукой, уверяя её, чтобы та не забивала себе голову его сравнениями.  — Ты её не съешь? — со страхом спросила Стефани, на что клоун закатил глаза.  — Как я не люблю, когда ты за кого-то боишься. Мне нравилось, когда ты боялась, что уйду я. Но я терпелив. Нет, я не буду есть личинку! Я просто поищу её, и посмотрю, где она. Постараюсь побыстрее привести её к тебе… Главное, пускай не связывается с этими детективным сектором по розыску меня. — сказал он последние слова шепотом. — А ты, давай, топай домой, и если что-то случится по дороге, я узнаю, и мне будет плевать, в опасности ли племянница, или нет. — хотя на самом деле, ему было действительно плевать, где сейчас Розали. Он бы выделил всё своё время, что бы та вспомнила о нём, и чтобы снова вкусить запретный плод. Комментарий к Глава 2. Часть 4. Ту-ту-ру!! Вновь я!! Мне вот хотелось спросить, как вы поживаете на карантине? Плохо наверное? Я достаточно далеко живу от больших поселений, поэтому у нас карантина так такового нету(и я свободно гуляю по городу), и я не знаю, как вы живёте в четырёх стенах. Скорее всего, мучительно ждать выхода следующей части, когда ФФ очень интересный...