В 1917 г. численность партийных организаций Украины сильно возросла как за счет передовых рабочих, так и представителей других социальных слоев трудящихся. При этом, если в марте-октябре в общем количестве вступивших в партию крестьяне составляли 6,2 %, а служащие 23,9 %, то в ноябре-декабре – соответственно 9,3 и 26,3 %. В 1918 г. удельный вес этих категорий среди вступивших в партию еще более возрос (соответственно – до 12,8 % и 30,9 %). Эти данные – свидетельство укрепления связи большевистской партии со всеми социальными группами трудящихся[402].

Фактом остается, что большинство членов РСДРП(б) составляли неукраинцы по происхождению, они были жителями Украины, считали себя неотъемлемой частью украинского общества, а не иностранными агентами, проводниками чьей-то внешней политики (хотя никогда и не возражали против своего подчинения ЦК РСДРП(б)). Поэтому термин «якобы украинские силы» не столько приближает к выяснению истины, сколько отдаляет от нее, затушевывает действительность. Собственно, такую ошибку в свое время допускали и лидеры Украинской рады.

Последние действительно попали в трудную ситуацию. Противоречивость положения и вынужденность многих тогдашних поступков Центральной рады достаточно проникновенно и одновременно лапидарно описывает Д. Дорошенко. «Среди очень неопределенной внешней ситуации, – пишет он, – под угрозой московской агрессии и большевистских восстаний на собственной территории, среди всеобщей анархии, которая охватила весь край, парализовала всякую власть и делала невозможным порой даже сношения с перифериями, украинскому правительству пришлось организовывать государственный аппарат и налаживать новое управление обширной окраиной. Оно оказалось, собственно, перед лицом чрезвычайно сложной и тяжелой задачи: с одной стороны, правительство ставило себе цель осуществить на Украине социалистический строй, невольно равняясь при том на образец большевистского эксперимента, ибо большевики тут же на Украине и в самой столице вели неустанную и откровенную проповедь осуществления социализма так, как он уже осуществлялся в Московии, и кололи глаза украинцам, что их Ц. Рада – буржуазная и контрреволюционная; с другой стороны, нужно было установить хоть какой-нибудь порядок и хоть какой-нибудь покой вообще, чтобы иметь возможность провести организацию государственной жизни, потому что Украина фактически уже стала самостоятельным государством, хотя украинские политики и твердили о федерации и пытались создать некое “однородно-социалистическое” центральное правительство.

Эта необходимость – под давлением большевиков и собственных социалистических партий – одновременно осуществлять социальные реформы глубочайшего значения и в то же время организовывать государство и стараться поддерживать такой-сякой порядок в стране приводила к тому, что в своей законодательной и организационной деятельности Украинское правительство не могло занять какой-либо устойчивой линии, колебалось, часто противоречило само себе и, наконец, оказывалось против волн революционной стихии в беспомощном и безвыходном состоянии, теряло всякую почву под ногами»[403].

Вокруг участия российских красногвардейских и солдатских отрядов в боях в Украине в декабре 1917 – январе 1918 г. вплоть до наших дней идет множество споров. Далеко не всегда они имеют беспристрастный научный характер, что заставляет еще раз обратиться к самым главным фактам.

Считая основной угрозой для советской власти в конце 1917 г. калединский мятеж на Дону, В. Ленин еще 5 декабря поручил командующему Петроградским военным округом В. Антонову-Овсеенко подобрать по соглашению с главнокомандующим Н. Крыленко и наркомом военных дел М. Подвойским кандидата на пост командующего войсками, которые будут действовать против контрреволюции на юге страны, и согласился с предложением Антонова-Овсеенко назначить его на этот пост [404].

Документы свидетельствуют, что В. Ленина и СНК в данном случае беспокоило прежде всего положение на калединском фронте. Что касается Центральной рады, то против нее до какого-то момента решительные шаги не предпринимались. Наоборот, Совнарком по инициативе председателя срочно, 6 и 7 декабря, рассмотрел на своих заседаниях предложение Украинского революционного штаба Петроградского краевого военного Совета о мирном урегулировании конфликта между Центральной радой и СНК[405].

Показательно, что В. Ленин, обсудив 8 декабря с В. Антоновым-Овсеенко планы борьбы с контрреволюцией на Юге России, собственноручно написал ему удостоверение, согласно которому тот уполномочивался «для общего руководства операциями против калединских войск и их пособников»[406]. На следующий день председатель СНК предложил представителю большевиков Украины С. Бакинскому, находившемуся в Петрограде, немедленно выехать в Харьков, куда направлялся Антонов-Овсеенко для содействия налаживанию деловых, товарищеских отношений между комиссаром по борьбе с контрреволюцией на Юге России и местными партийными и хозяйственными работниками[407].

11 декабря в разговоре по прямому проводу с Н. Крыленко В. Ленин дал указание принять «все меры, вплоть до революционных, для энергичного движения войск и притом в большом количестве» в район Харькова для отпора калединским мятежникам[408].

В то время у Антонова-Овсеенко сложился общий план борьбы с контрреволюцией на Юге. Суть его заключалась в том, чтобы все силы, которые могли выступить против Каледина, учитывая также и революционизированные части с Юго-Западного и Румынского фронтов, а также воинские формирования с других фронтов и красногвардейские отряды из советской России, направить на Харьков, а оттуда двинуться на Ростов и Новочеркасск[409].

В перспективе планировались военные действия и против Киева – политического центра Украины, но они откладывались на неопределенный срок, необходимый для предварительного накопления военных сил. Застраховываясь от непредвиденного поворота событий, Антонов-Овсеенко договорился с Крыленко о том, чтобы никакого движения войск с фронта в восточном направлении, то есть на Киев, не осуществлялось без согласия командующего по борьбе с контрреволюцией на Юге[410].

Таким образом, о военных действиях против войск Центральной рады ни со стороны Совнаркома, ни тех сил, которые группировались вокруг местных большевиков, в декабре речи не было. Даже больше: Совнарком пытался проводить переговоры с Центральной радой. Определенные надежды связывались, в частности, с тем, что от Совнаркома их было поручено вести В. Карелину, И. Штейнбергу, П. Прошьяну – левым эсерам, входившим в правительство. Даже после I Всеукраинского съезда Советов, пообещав ВУЦИК полную поддержку и придерживаясь этой линии, Совет народных комиссаров в то же время продолжал курс на ликвидацию конфликта с Центральной радой. На заседании СНК 19 декабря были обсуждены доклады П. Прошьяна о его посещении Киева и предварительных переговорах с Радой, И. Сталина – о положении в Украине, В. Карелина – о переговорах с делегатами от Украины, В. Менжинского – о финансовых вопросах. В результате была принята подготовленная В. И. Лениным резолюция: «Выслушав доклад товарища Прошьяна, который в качестве делегата от крестьянского съезда имел беседу с Винниченко, Грушевским и Поршем и другими, как официальными представителями Рады,

– и приняв во внимание, что эти официальные представители Рады выразили принципиальную готовность начать переговоры о соглашении с Советом Народных Комиссаров на началах признания Советом Народных Комиссаров независимости народной Украинской республики и признания Радой контрреволюционности Каледина и его пособников;