Так, первыми после провозглашения Третьего Универсала забили тревогу польские земельные магнаты Правобережья. Их шокировали декларируемые просоциалистические планы аграрных преобразований Центральной рады. Однако после соответствующих «разъяснений», особенно после вооруженной помощи, которую поспешила предоставить Центральная рада собственникам в обороне имений, поляки оказались в одном лагере с ней. Конечно, в то же время они никак не могли составлять единый фронт с украинской сельской беднотой.
Можно сколько угодно сожалеть о низком национальном сознании социальных низов вообще, но фактом остается и то, что кроме украинской сельской бедноты, не спешили поддерживать лидеров УНР и украинские рабочие, и даже украинские солдаты – прежде политически активная, достаточно многочисленная и потенциально мощная материальная сила, которая, при надлежащей организации, вряд ли имела бы серьезные противостоящие ей силы.
Итак, чтобы понять смысл сложных, противоречивых событий, которые происходили в Украине в ноябре-декабре 1917 – январе 1918 г., следует учитывать по возможности все элементы, направления, срезы общественного процесса, беспристрастно анализируя их взаимодействие и динамику. В этом контексте принципиально важное значение приобретает вопрос о Гражданской войне в Украине, особенно о ее начале.
В работах первых десятилетий после Украинский революции этот вопрос не поднимался, хотя сам термин «гражданская война» (в терминологии авторов 20-х годов «горожанская война») использовался достаточно широко для обозначения ситуаций, когда украинцы оказывались по разные стороны линий фронтов, беспощадно уничтожая друг друга.
Поэтому вряд ли правомерно утверждение В. Ф. Верстюка, что якобы даже термин «гражданская война» не упоминался в работах первых исследователей истории Украинской революции. «Для этого определения, – пытается доказать автор, – не существует никаких оснований, поскольку не было таких внутренних общественных конфликтов, которые можно было бы истолковать как «гражданскую войну» одной части общества с другой»[311].
Что же, стоит обратиться к трудам первого (среди других «первых») историка Украинской революции М. С. Грушевского, который уже момент зарождения конфликта Центральной рады с СНК характеризует весьма примечательно: «Все время Украина жила в состоянии внутренней войны (подчеркнуто мною. – В. С.)» [312].
Тут и утверждение Верстюка, и его «аргументация» входят в противоречие с реальными историческими и историографическими фактами, поскольку М. С. Грушевский говорит не только о наличии «внутренних общественных конфликтов», а «состоянии внутренней войны».
Совершенно определенно о войне Центральной рады против собственных народных масс писал и В. Винниченко[313]. Причем подчеркивал, что «верхи» революции пытались замаскировать свои действия, ложно утверждая, доказывая «низам», что ведут войну с Советской Россией, с ее неспровоцированной агрессией, что, впрочем, не всегда удавалось[314].
Д. Дорошенко прибегает к терминам «внутренние большевистские восстания»[315], когда воссоздает картину классовой борьбы в Украине конца 1917 – начала 1918 г.
У И. Мазепы «в ходу» такая дефиниция как «междугражданская («міжгромадянська») война»[316].
Широко пользовался термином «гражданская война», даже писал о целой «череде гражданских войн» видный деятель УНР и известный ученый Н. Григориев (Наш)[317]. Нечего и говорить о публикациях В. Затонского, И. Кулика, М. Майорова, А. Речицкого, М. Рубача, В. Антонова-Овсеенко и других авторов советской школы, довольно часто и широко оперировавших упомянутым понятием.
Сегодняшний историк не может не понимать и не принимать в расчет и того, что с идеологической целью, как в ходе событий, так и в более поздних их исторических интерпретациях, лидеры Украинской революции сознательно пытались приуменьшить степень противоречий в украинской среде, стремились выдать их за межнациональные, а не внутринациональные конфликты и борьбу, приобретавшие на самом деле масштабы и характер подлинной гражданской войны. Естественно, статистические данные о национальном происхождении участников противоборства всегда отсутствуют или подменяются общими утверждениями (да и вообще вряд ли их можно определить). Вполне достаточным оказывается в таком случае зафиксировать принадлежность тех или иных сил к лагерю социалистической революции, чтобы быть зачисленными либо в разряд инонациональных элементов, либо объявить «пятой колонной», предателями, то есть чуждыми, враждебными данной нации и т. д. Думается, тут упускается из виду и еще один очень важный фактор. Гражданская война потому и носит название гражданской, что подразумевает масштабный военный конфликт между гражданами общности, государства, независимо от национального состава борющихся сторон.
В современной историографии, как уже указывалось, акценты в оценках военных событий смещаются в сторону анализа внешнего фактора – агрессии Советской России против Украинской Народной Республики, грубого вмешательства чужеродного фактора в естественное развитие Украинской революции. Общая картина практически этим и исчерпывается. Другие же моменты, среди них и Гражданская война, если и упоминаются, то лишь как производные от главных, второстепенные.
Между тем развитие социальной революции в Украине к концу ноября 1917 г. привело к такому разлому общества и обусловило такие процессы, которые со всем основанием (во всяком случае, в контексте предложенного выше критерия) можно квалифицировать как Гражданскую войну. То, что касательно общества Украины в исследуемое время содержание событий вовсе не исчерпывалось понятием «национально-демократическая революция», хорошо известно и будет ниже дополнительно подтверждено конкретными фактами. В равной мере подобный подход был характерен и для лидеров украинства. Ведь своим Третьим Универсалом Центральная рада не провозглашала независимости УНР от России, даже больше – настойчиво доказывала, что борется за образование федеративной демократической республики на месте бывшей империи. В результате процессы, начатые в столице России (а их доминантой было установление власти Советов), практически беспрепятственно развивались и в Украине, приобретя тут серьезную интенсивность и размах.
Центральная рада и Генеральный секретариат все глубже входили в конфликт с этими процессами и, накопив определенный военный потенциал, направили его на противодействие установлению власти Советов. Так одновременно с двух сторон вызрел военный взрыв – Гражданская война, наиболее активными субъектами которой стали силы национально-демократической (Украинской) и социальной (социалистической) революций. Участие на стороне последней петроградского революционного центра сыграло очень существенную роль в ходе конфликта, в развязке вооруженного противоборства.
Взгляд на исследуемые события под углом зрения развивающейся Гражданской войны дает возможность глубже понять их сущность и снять целый ряд противоречий, неувязок, недоговоренностей и неясностей, остающихся при использовании других подходов. Это подтверждается дальнейшим анализом исторических коллизий ноября 1917 – января 1918 г.
Конечно, ни для кого тогда не было секретом (по крайней мере, не могло и не должно было быть), что результаты политического соперничества, столкновения, то есть Гражданской войны, в решающей степени и в конечном счете определились соотношением классовопартийных и особенно военных сил. Соотношение это не было статичным, а менялось в каждый конкретный момент в зависимости от влияния многих факторов, одним из важнейших среди которых было осознание политическими лидерами необходимости формирования собственного вооруженного оплота и целенаправленных усилий в этом направлении.
