Сэму было двадцать восемь, когда, спустя шестнадцать лет, его страх вернулся.

Сэму было двадцать восемь, когда он пропал в лесах между Бангором и Баддингтауном.

Брайану Риксу семь, и он выглядит слишком не по-детски умным, чтобы перепутать собственного отца и неизвестного бродягу, скрывающегося среди деревьев. Да и какой бродяга будет прятаться в лесу зимой, когда метели могут превратить его в заледенелый труп, упавший лицом в снег.

Брайану Риксу семь, и он откуда-то знает о Вендиго.

Кусочки паззла начали складываться, и Марк Аллен боялся, что его здравомыслие вот-вот даст трещину. Легенды, рассказанные его дедом, забылись, затерялись в огнях Лос-Анджелеса, но всегда жили в нём, и теперь они подняли голову, захватывая его разум и душу. Марк был больше индейцем, чем он предполагал, и вера его предков заставляла его допускать, что Сэм мог стать жертвой Вендиго.

Или сам стать Вендиго.

*

Здравый смысл подсказывал Марку, что в библиотеке Бангора, считавшейся одной из самых больших в округе, он не сможет найти книг на интересующую его тему. Никто из белых людей, даже самых умных, не смог бы приблизиться к Вендиго близко и остаться в живых. Или остаться в своем уме настолько, чтобы написать об этом книгу. Здравый смысл также подсказывал, что он занимается ерундой, хотя стоило бы просто поменять билет и оставить Киру Рикс наедине с её проблемами, взбалмошной племянницей и чрезмерно умным сыном, чей ум не был достаточным для Сэма основанием, чтобы склеить осколки брака.

Но чуткое сердце говорило Марку, что Сэм — тот Сэм, которого он знал — не стал бы бросать семью без объяснений, хотя бы ради Брайана, беззаветно отца любившего. Сэм, с которым его в детстве и отрочестве связывала близкая дружба, не стал бы звонить ему в трусливой попытке обеспечить себе алиби. В конце концов, ему всё равно пришлось бы объявиться.

— Какого черта? — Марк сидел в машине, припарковавшись у здания библиотеки, и пытался найти хоть одну рациональную причину, по которой он приехал в Бангор и собирается просить у ошалевшей библиотекарши любые книги о Вендиго.

Рациональная причина пряталась от него в закоулках его собственного разума, зато сердце кричало, что, если он бросит Киру и Брайана одних, то они вряд ли останутся живы. Этому не было подтверждения, не было доказательств, только его собственная интуиция, уверенно подавленная жизнью в Калифорнии и поднявшая голову на земле, где он родился и вырос.

Он вновь припомнил светлые глаза Брайана, засиявшие от мысли, что его отец не бросил их, а просто уехал. Он вспомнил Киру, тщательно скрывающую свою боль и прячущую её в глубине сердца. Тоска отравляла их обоих, как медленный яд, которого не замечаешь, пока не станет слишком поздно.

Хорошо.

Хорошо, черт возьми! О причинах он подумает потом. Ему просто остается надеяться, что он был не прав.

Библиотека нисколько не изменилась с тех пор, как он был здесь в последний раз. Огромная, напоминавшая поместье, публичная библиотека Бангора всегда давила на Марка, будто кичилась собственной историей. Дерево Конни Карлсон припорошило снегом, как и дорожку до главного входа, по которой протопталось великое множество детских и взрослых ног. Марк вновь испытал желание бежать прочь, пока не задохнется, от предмета собственных изысканий, от Бангора и от Баддингтауна, заносимого метелями, домой, в Лос-Анджелес.

К Маргарет.

Марк почти не вспоминал о ней днём, захваченный событиями, хотя исправно созванивался со своей девушкой утром и вечером. Маргарет всегда незримо присутствовала в его жизни, а влюбленность, всегда влекущая за собой беспрестанные мысли об объекте чувств, прошла уже давно, уступив место дружбе и теплому чувству искренней привязанности.

Марк почти не вспоминал о Маргарет, зато отдал бы что угодно, чтобы уехать из Мэна, но в итоге он остался.

Библиотекарша создала ему карточку, хотя он предупредил, что живет в Калифорнии и не собирается посещать Бангорскую библиотеку в будущем.

— Так положено, — пояснила она. Бейджик на её груди гласил, что зовут её Мэри Уинстон. — Если вы не будете появляться в библиотеке, мы просто уничтожим её через год, когда вы не придете её продлевать.

Марк покорно предоставил мисс Уинстон свои данные и, получив доступ к информации, принялся разыскивать нужные книги через компьютерную базу данных. Исследований, посвященных индейской мифологии и легендам, в библиотеке нашлось много, однако Марк понимал — далеко не каждая книга подойдет для него. Добрую часть дня он провел, отбирая книги и возвращая на полки те, в которых нет упоминания ни о мифах анголкинов, ни о Вендиго, и в итоге к четырем часам вечера перед ним лежало три не очень массивных исследования.

Но ничего нового для себя Марк не узнал. Глаза у него болели от мелко пропечатанных букв, и в них будто насыпали песка. Пролистывая последнее исследование, Марк не надеялся обнаружить нужную информацию, однако некто Джеймс Горни, имя которого вряд ли останется в анналах фольклористики, удивил его.

Он рассказывал о пяти способах превращения в вендиго. Марку не хотелось думать, что Сэм мог превратиться в кровожадное чудовище, ведомое лишь голодом, не хотелось верить, что индейские предания, кажущиеся в современном мире глупостью, оказались правдой, но индейская кровь в нем кипела и взывала к его интуиции.

Сэм мог быть убит Вендиго.

Сэм мог стать Вендиго.

Почему Марк вообще об этом думает?

В последние годы его жизнь была обычной жизнью человека, занимавшегося любимым делом, и, будь он в Лос-Анджелесе, он бы отмел старые суеверия, как ненужную шелуху. Но здесь, в Мэне, где живы старые предрассудки и индейские верования, мысли, постоянно заползающие в голову, не казались такими уж нереальными. Пусть разум его пытался привести его в чувство, но интуиция, к которой его дед постоянно взывал — и взывает до сих пор, хоть и в воспоминаниях, — вопила, что здесь что-то не так.

В городе что-то не так. В лесу. С Сэмом. С ними всеми.

Некоторые из способов превращения в дух Зимы и Голода Марк отмел сразу же: он сомневался, что Сэмюель пожелал стать монстром добровольно, а героический вариант приношения в жертву собственную душу ради чьего-то выживая и вовсе казался глупостью. Да и шаманом Сэм не был.

Зато семья Риксов жила недалеко от леса. Сколько Марк помнил себя — жила и не тужила, и кто знает, какие духи скрывались в ветвях деревьев и носились вместе с ветром, поджидая, пока одинокий путник забредет в их владения? Сэм всегда любил прогуляться глубже в чащу, ему там лучше думалось… Кто знает, быть может, в одну из своих прогулок им заинтересовался дух леса, чье тело порядком поизносилось? Быть может, слова, которые Сэм якобы слышал, шаги Вендиго, которые ему чудились, возникали в его собственной голове, заставляя бежать не от собственных страхов, а им навстречу?

И, несмотря на то, что в библиотечном читальном зале было тепло, Марк почувствовал, как по затылку проходятся холодные пальцы северного ветра. То, что он видел перед собой… то, что он мог представить, накрывало его ледяным ужасом.

На миг прикрыв глаза, Марк приложил ко лбу руку — кожа была холодной и влажной. Он утер лицо рукавом.

Всё это были легенды. Сказки, рассказываемые у костра индейским детишкам. Но, несмотря на все доводы разума, что-то внутри Марка настаивало, что в передающихся из поколения в поколение рассказах есть своя правда. Только где она? И что ещё Марку предстоит изучить и узнать?

— Мы закрываемся, — предупредила его мисс Уинстон. Подошла она так неожиданно, что Марк вздрогнул, поднял голову. Посетители библиотеки действительно потихоньку тянулись к выходу. — Я могу забрать книги? Вы в порядке?

— Да, да, я понял… — Марк покосился на раскрытую страницу, рассказывающую о способах убить Вендиго. Что могли белые люди знать о том, как убить злобного и практически бессмертного духа? И что он, будучи больше белым, чем индейцем, мог об этом знать сам? И разве он вообще может об этом думать? — Спасибо, со мной всё хорошо. Скажите, я могу взять с собой эту?