«Хвитсерк, прости. Ты обязательно поймешь, ведь я пытаюсь защитить свою семью. И твою семью. И тебя. И ради этого предаю собственного отца, но он заслуживает этого».

— Ивар знает?

— Догадывается, — осторожно ответила Ида. Она не была готова рассказать Хвитсерку о своей сделке с Иваром. И уж тем более она не смогла бы рассказать, как тьма Ивара воззвала к её собственной, и насколько легче ей стало, когда она эту тьму приняла. Как приняла самого Ивара. — Теперь, когда Уббе ушел, я думаю, ему нелегко. Если мой отец найдет союзников, в опасности не только он и ты, или я, возможно. В принципе, все, кто с вами связан.

Лицо Хвитсерка потемнело. Он поджал губы.

— И каков же план?

Ида снова вздохнула.

«Если бы я знала, Хвитсерк. А если бы знала — не сказала бы, прости».

— Я не знаю. Но мне кажется, сейчас необходимо усилить охрану всем, кто хоть как-то связан с Лодброками. Просто на всякий случай. Если ты поговоришь об этом с Иваром…

-…то он меня не послушает, — в голосе Хвитсерка скользнула и пропала горечь.

Ида видела, что его отношения с Иваром далеки от идеала, и тем больше ей импонировала своеобразная преданность Хита. Которая, впрочем, могла испариться, если его женщине будет угрожать реальная опасность. Вместо Ивара он рванется спасать Элсвиту, и, наверное, будет прав, но дорог сейчас каждый союзник.

Они помолчали. Было заметно, что Хвитсерк раздумывает над словами Иды.

— В принципе, — через пару минут она решилась продолжить диалог. Её тошнило от собственного поведения, но Ида была хорошей ученицей, и она училась у Ивара искусству управления людьми, даже теми, кого считала близкими. — Я, конечно, не очень хорошо знаю Ивара, но пока я с ним работаю, мне показалось, что он верит хорошим сделкам. Ты к нему лоялен, ты ему верен, и если ты скажешь, что будешь с ним рядом в борьбе против моего отца, Ивар защитит всех, кого ты попросишь его защитить. А я постараюсь уговорить его ударить раньше, чем мой отец что-то придумает. Нельзя допустить ещё одного покушения.

По глазам Хвитсерка Ида увидела, что всё же попала в цель. И, хотя Хвитсерк вряд ли раскрыл бы ей имя своей девушки, о которой так волновался, Иде было это не нужно. В любом случае, Хвитсерку придется открыть свою тайну Ивару, чтобы тот сумел обеспечить охрану.

«Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что я пыталась тобой манипулировать».

Ночь за окном постепенно рассеивалась, и Ида Блэк-Лодброк, прислонив голову к стеклу, глядела на очертания деревьев, проступающих из темноты. Во рту у неё хранился кислый привкус собственной хитрости, о которой, она хотела бы в это верить, её единственный в этом доме друг не узнает.

*

День похорон.

Смерть Соломона Хэнли стала для Исайи Блэка настоящим ударом. Как любящая и верная дочь, Ида не могла не поддержать его в минуту утраты и приехала сопроводить его на похороны. Хотя сердце её радовалось смерти старого пройдохи и редкостной сволочи.

Отец был расстроен и мрачен. Ида догадывалась, что он строит планы мести, он знает, кто убил мистера Хэнли. Почему-то ей было весело: у отца ничего не получалось, Ивар снова был впереди на два или даже три шага, и теперь отец будет делать то, что Ивар для него запланировал, сам того не зная.

Исайя утешал бывшую жену Соломона и его младшую дочь. Сын мистера Хэнли, Кевин, стоял, сунув руки в карманы джинсов — он даже не удосужился надеть приличествующий случаю костюм. Ида знала Кевина с детства: знала, что его пороли за каждую провинность, что его активно готовили перенять отцовское дело. Знала, что Кевин мечтает совсем о другом, но его никто не спрашивал. Итог домашней войны для него стал неутешительным: Йель, юридический факультет, ненавистная профессия и заранее нагретое место в фирме. Кевин был хорошим юристом, но душа у него к профессии не лежала.

Иде захотелось подойти к нему, сказать что-нибудь ободряющее, но слов не находилось — она понимала, что о смерти отца Кевин, полжизни его ненавидящий, не жалел, а солгать, что теперь он может быть тем, кем всю жизнь мечтал, Ида не могла. Не сможет. Кто будет преумножать активы семьи?

Потом всех отвезли на ужин в ресторан, и, хотя повод был грустный, после нескольких бокалов вина большинство успело забыть, что они только что похоронили человека, которого знали. Исайя отозвал Иду в сторону.

— Я не могу оставить его смерть безнаказанной, — хмурился он. — Мне понадобится твоя помощь.

Ида улыбалась, возвращаясь домой. Отец поступал именно так, как хотел от него Ивар, и она ощущала согревающую гордость за человека, сумевшего рассчитать будущие шаги Исайи Блэка настолько четко, пользуясь её подсказками. Ивар всегда был умнее других.

Войдя в дом, она сняла с головы шляпку, вытащила шпильки, позволяя светлым длинным волосам упасть ей на плечи. Со вздохом плюхнулась на диван и сбросила туфли, давящие на ступни, будто колодки. Ида знала, что должна найти Ивара и сообщить ему, что Исайя попался в расставленные сети, но позволила себе несколько минут провести в одиночестве и тишине.

Подготовиться к разговору.

Их отношения с Иваром становились всё страннее. Сопротивляться притяжению не было сил. Иду колотило, когда Ивар прикасался к ней, и после ночи, когда был убит Соломон Хэнли, это проявилось сильнее. Ида всё ещё чувствовала ладони Ивара, оттягивающие её волосы, его окровавленные губы, впивающиеся в её собственные, и эту почти животную ярость и страсть, клокотавшую в обоих.

Ида понимала, что с Иваром не может быть нормальных отношений, не может быть никаких отношений вообще — он социопат и калека. Но понимала она это разумом, а первобытная часть её натуры, темная и ошалевшая от запаха крови и безнаказанности, исходящего от Ивара, считала иначе. У неё голова кружилась от желания, которого она так долго сдерживала, а потом выпустила наружу, и оно превратилось в бушующий тайфун, сметающий всё на своем пути к чертям.

Ну и пусть. К черту, пускай будет кровь на губах и сумасшествие, толкающее в самую бездну. Лучше так, чем всю жизнь держать себя в рамках и быть в чужих руках куклой, марионеткой, призванной исполнять чью-то волю, когда у неё есть собственная. Пусть будет эта тьма, пределов которой нет.

Ида осознавала, что пути назад у Красной Шапочки, последовавшей за Серым Волком, уже не будет. Он либо сожрет её, либо превратит в себе подобную, и оба варианта, если подумать, были не так уж плохи, если итогом их будет освобождение — и самой Иды от условностей и отцовских измывательств, и её семьи от Исайи Блэка. В конце концов, если тебя кусает оборотень, ты либо умираешь, либо становишься ему подобным. Ида была готова рискнуть и сыграть в эту лотерею.

Возможно, она была готова раскрутить этот барабан ещё в ту минуту, когда впервые увидела ледяные глаза, смотрящие на неё с изумлением и любопытством. Или когда Ивар коснулся губами её запястья, обжигая змеиным прикосновением.

В кабинете Ивара было полутемно. Он сидел в своем кресле у окна и смотрел на улицу, задумчиво вращая в пальцах канцелярский нож. Ида прикрыла за собой дверь.

— Ивар.

— Ида, — отозвался он, не оборачиваясь. — У тебя хорошие новости?

Она улыбнулась.

— Нет новостей лучше.

Ивар хмыкнул, всё так же не оборачиваясь.

— Тогда подойди ко мне ближе.

Почему у вас такие большие уши, бабушка? Чтобы лучше слышать тебя, Красная Шапочка.

Он слушал Иду, склонив голову набок, и его холодный взгляд не выражал ничего, но, губы растянулись в довольной ухмылке, стоило ей сообщить о решении Исайи.

А такие большие зубы у меня для того, чтобы съесть тебя, Красная Шапочка.

— Я так и думал, — прошептал Ивар. — Блэк сам развязал войну, из которой он живым не выйдет, а с ним — и все союзники, — он побарабанил пальцами по подлокотнику инвалидного кресла. В неверном свете его настольной лампы сверкнули рубиновые глазки змеи-браслета. — Я помню о твоем условии, Ида, — он зашторил на мгновение длинными ресницами ледяной взгляд. — И твоя семья будет в безопасности, что бы ни случилось.