Ивар хорошо знал эту историю, хотя и был совсем ребенком, когда Бьерн потерял единственную женщину, которую по-настоящему любил. Бизнес отца не щадил тех, кто приближался к семье Лодброков, и жестоко наказывал их любимых и родных людей.
Рванув бутылку на себя, Бьерн выдрал её из рук Уббе и хватил об пол. Стекло брызнуло в разные стороны, темный напиток окрасил пятнами толстый ковер. Уббе замахнулся, чтобы ударить Бьерна, но тот перехватил его руку.
— Успокойся.
И, наверное, ему многого стоило не начистить эту пьяную рожу.
— Тихо, Уббе, тихо. — Хвитсерк обнял брата за плечи. — Пойдем, тебе действительно нужен отдых.
Ивар наблюдал за ними. Ивар ни во что не вмешивался, хотя и чувствовал: здесь и сейчас их семья трещит по швам. Всё, что держало их вместе — наследство Рагнара. Смерть Рагнара. Месть за Рагнара. И две последние причины уже сделали своё. И смерть Маргрет обнажила все проблемы, до того скрывавшиеся под очень хреновым семейным фасадом.
То, что видели окружающие, было враньем, приправленным хитростью и врожденным умением притворяться, что всё и всегда о’кей.
Хит вывел Уббе из кабинета, и Ивар думал — что скажешь ты, старший единоутробный, если узнаешь, что твоя женушка спала с твоим самым близким другом, с твоим братом? Что перевернется в тебе, если сообщить, что Маргрет при этом ещё и была влюблена в Сигурда?
Хранить тайну или своими руками превратить трещину, пролегшую между его братьями, в пропасть?
— Что ты думаешь? — Бьерн вновь опустился в кресло. — Есть мысли, кто хотел убить их?
Ивар подался вперед, оперся локтями о столешницу и сложил руки под подбородком.
«Ты спрашиваешь моего мнения, Бьерн? Тебе не понравится, ох, как не понравится. И тебе лучше не знать о некоторых теориях, которые я держу в голове. Что же сказать тебе, Железнобокий? Что ты хочешь услышать?»
— Подумываю проверить Блэков, — произнес он медленно, в уме придерживая свои мысли о причастности Лагерты к покушению на Блайю (или Сигурда?). — А что? Есть идеи лучше?
========== Глава тридцатая ==========
Комментарий к Глава тридцатая
Aesthetics
Два чудных коллажа от Акары (а в гиф-варианте можно глянуть в её уютном паблике https://vk.com/myatniychaj)
https://pp.userapi.com/c845218/v845218359/1ae5c/44mzhmdp9VM.jpg
https://pp.userapi.com/c845218/v845218359/1ae7e/QeFKPVRIPbE.jpg
https://pp.userapi.com/c846216/v846216906/1fa5d/LVBRo8ujycc.jpg
https://pp.userapi.com/c840121/v840121716/7352a/oX26MYg_2sQ.jpg
Ида разглядывала заживающую ранку на ладони, пытаясь понять, зачем она заключила сделку с Дьяволом. С детства мать рассказывала ей, что черти заставляют подписывать договоры кровью, но для маленькой Иды все это было не более, чем сказкой. С годами она только убедилась, что и черти, и бесы, и Дьявол придуманы людьми, чтобы держать в узде природу других людей, но никак не могла избавиться от стойкой ассоциации теперь.
Когда кровь Ивара Бескостного окропила её ладонь, когда их ДНК смешивались, Иде почудилось, будто она заключила договор с самим Люцифером, который, как известно, был прекраснейшим из ангелов.
Этот ритуал пугал Иду и возбуждал одновременно, заставляя кровь в её венах вскипать. Она думала: человечество может прикрываться цивилизацией, но в природе людей всегда останется что-то языческое, взывающее к темным ночам первобытных времен и древним богам, существовавшим до прихода Христа. Далеко не все способны признать эту часть себя и постараться жить с ней в гармонии. Лодброкам это удавалось.
В глазах Ивара Ида видела пламя древних костров. Их огонь обжигал её, уничтожая и очищая. В голосе Ивара, обычно лукавом, как у трикстера, Иде чудился шепот жрецов и молитвы Одину. И её рациональность — её оплот и её единственная поддержка в очередной раз пошатнувшемся вокруг неё мира — дала сбой, как при подаче электричества. Ида почти видела себя охваченной тем же безумием, что бурлило в крови Лодброков, творило их внутренних монстров. А потом эти монстры выползали наружу, разрушая всё, к чему прикасались. Разрывая на части тех, кого Лодброки любили, потому что чудовища привязанностей не знают.
Она дотронулась до коросты, покрывающей порез, и вспомнила, как Ивар смотрел на неё: будто голодный волк на добычу, что сама шла к нему в руки. Будто змей, решивший пожрать солнце. Ида не могла понять, был ли Ивар доволен их сделкой, или сам не понимал, зачем соединил их окровавленные ладони, хотя простого слова «согласен» было бы достаточно? Ида вспоминала, как внутри неё всё вспыхнуло, будто зажженую спичку поднесли к бочке с бензином, и на миг ей захотелось провести ладонью по щеке Ивара, оставляя на его светлой коже кровавый след, а затем коснуться языком этой полоски крови.
Сотворить ему на лице багровую раскраску смерти, олицетворяющую его безумную душу лучше, чем что-либо еще.
Даже сейчас, просто думая об этом, она чувствовала, как волна непрошеного тепла стремится по груди южнее, туда, вниз, и сворачивает внутренности в тугой, болезненно-сладкий узел. Ида думала: в каждом из нас есть темная сторона, и её тьма сейчас рвалась наружу, ибо на миг ей позволили соединиться с чужой. Интересно, может ли безумие передаваться вместе с кровью?
Она огладила руками черную юбку-карандаш, поправила воротник рубашки в тонкую розовую полоску. Ей предстояло отправиться в Lothbrok Inc. и начать свой первый рабочий день. Ида предвкушала чужие взгляды и перешептывания за спиной, разговоры о вдове Рагнара, что пришла работать помощницей Ивара; она понимала — люди-скорпионы не упустят повода обглодать ей кости и перетереть их в порошок.
Ну что же. Она готова к этому. Она заключила сделку с Дьяволом, и свою часть этой сделки она выполнит безукоризненно.
На кухне обнаружился только Хвитсерк. Он сидел с ногами на подоконнике, пялился в окно на внутренний дворик, где не происходило ровным счетом ничего, и пил кофе.
— Доброе утро. — Ида осознала, что её каблуки цокают слишком громко в тишине спящего дома. Восемь утра, и в офисе её ждали не раньше половины десятого, но нервы звенели, будто натянутые струны, и в горле пересыхало. Чашка горячего чая должна была помочь.
— Привет, — отозвался Хвитсерк. — Привычки «жаворонка» не дают покоя? — Он отпил ещё глоток из своей чашки, повернулся к Иде и присвистнул: — Ого! Уже не принцесса, а бизнес-леди. — Он подмигнул Иде, но в его жесте не было даже флирта, и ей понравилось это. С тех пор, как они обменялись поцелуем в ночь после смерти Маргрет, их отношения обрели четкие рамки дружеских, будто кто-то повысил параметры резкости в до того мутной картине их общения. — Тебе идет.
Ида заварила пакетик чая, терпко пахнущего кардамоном и имбирем, и повернулась к Хвитсерку всем корпусом. В отличие от неё, он был в несколько разобранном состоянии: черная рубашка, расстегнутая до самого живота, обнажала татуировку в виде ворона; волосы Хвитсерка были взлохмачены, а на шее расцветал засос. Кожаная куртка валялась рядом на подоконнике.
— А тебе не помешало бы поспать, — доверительно сообщила Ида, отпивая чай.
— Нет времени, — покачал головой Хвитсерк. — Сегодня у меня в клубе налоговая проверка.
— Они могут решить, что в мешках под глазами ты прячешь наркотики и лишние налоги, — хихикнула Ида, не удержавшись. С Хвитсерком было легко, как с братом или старым другом: он умел поддержать разговор и посмеяться над шуткой, даже если шутка эта относилась к нему. Никто из братьев больше не мог похвастаться такой простотой в общении и умением заставить собеседника улыбнуться.
— Очень смешно, юная леди, — фыркнул Хвитсерк, но уголки его губ поползли вверх в усмешке. — Я скажу, что прячу в них свои печали и горести.
Почему-то Иде почудилось, что не так уж он и шутил. Повинуясь своему внутреннему голосу, она подошла к Хвитсерку и коснулась ладонью его лба. Кожа была горячей, будто у него была температура, а щеки полыхали румянцем. Под воротником рубашки прятался ещё один засос.
