Что Ивар потребует в ответ? Полную лояльность? Захочет, чтобы она докладывала о планах отца незамедлительно? Она и так будет работать на него в Lothbrok Inc., может быть, он захочет, чтобы она следила за другими сотрудниками? Проверяла его кофе на наличие яда, черт возьми?

«Иисусе Христе на кресте… Во что ты опять ввязываешься, Ида Блэк?! Неужели у тебя снова, снова нет другого выхода, кроме как опять заключить с Лодброками союз, из которого для тебя не останется пути назад?!»

Ида чувствовала, как замерзают и холодеют у неё ноги, хоть они и были укутаны пледом. Она глубоко вдохнула воздух, ощущая, как он заполняет легкие. Идея заключить соглашение с Иваром была безумием, но вся эта семья была безумна. Каждый по-своему. А на поле врага нужно было играть по его правилам.

*

Ида спустилась вниз, почему-то уверенная, что Ивар еще не ложился спать. Она знала, что он сидит в своем кабинете и пытается в одиночку разобраться в случившемся, понять, в какую сторону и под кого ему копать. Смерть Маргрет для всех стала эффектом разорвавшейся бомбы, но справляться с ней каждому приходилось самостоятельно.

Хвитсерк сидел в темной гостиной чуть поодаль от потухшего камина и пил виски прямо из горла. В полурасстегнутой рубашке, без пиджака, он смотрел на каминную решетку и прикладывался к горлышку Джеймисона. Дешевый виски, который разливают в барах, совершенно не подходил к лощеному образу семейства Лодброк, но Хвитсерк всегда плевать хотел, что подумают о нем другие. И поступал, как хотел.

Ида хотела тихо пройти мимо, не мешая, однако Хвитсерк обернулся и, увидев её, позвал:

— Ида… Тоже не спится? Иди сюда.

Оставить его Ида не смогла. Каким-то шестым чувством она осознавала, что Хвитсерку нужна помощь, поддержка. Просто чтобы кто-то был рядом. В конце концов, он был одним из тех немногих, что радушно приняли её в семье, хоть у него и были свои цели.

Скрестив ноги, Ида присела, касаясь плечом его плеча, а, когда проезжавшая машина осветила Хвитсерка желтоватым светом фар, Ида увидела, что лицо его опухло от слез.

— Хочешь? — Хвитсерк протянул ей бутылку. — Здесь еще осталось немного.

Ида покачала головой.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Я не могу спать. — Он сделал новый глоток. — Я закрываю глаза и вижу её, понимаешь? Маргрет не была ангелом, но она была нашей. Только кто-то из Лодброков мог убить её! — Он потряс в воздухе пустой бутылкой. — Фенрирово дерьмо! — выругался он. — Твою мать!

Бутылка с грохотом полетела в каминную решетку, Ида едва успела отшатнуться от брызнувших в сторону осколков. Хвитсерк даже не сделал попытки увернуться, но осколки, впрочем, до них не долетели. К счастью, от камина они все же сидели достаточно далеко, и последний, самый крупный осколок приземлился аккурат возле колена Иды.

— Хвитсерк…

— Она была хорошей, знаешь? — Хвитсерк смотрел Иде прямо в глаза, и взгляд его был совершенно больным. — Она всегда говорила, что любит меня.

— Хвитсерк, ты выпил целую бутылку виски…

— Да нифига она была не целой, — фыркнул он. — Меньше половины было. Я трезв, Ида. И я знаю, что говорю. Мне просто больно.

Ида вдруг подумала: а может, Хвитсерк любил эту глупую, вздорную Маргрет? Может быть, она была единственной, кого он вообще любил? И, кажется, она даже спросила это вслух, потому что Хвитсерк горько рассмеялся:

— Даже ты догадалась. Я любил её не так, как ты думаешь, хотя я с ней спал. Великий Один, да все это знали! Кроме Уббе. И я надеюсь, он никогда не узнает. Я не боюсь за свою жизнь, Ида, мне терять нечего. Я просто хочу, чтобы мой брат помнил Маргрет не той, кем она была, а той, кем он её себе придумал. Так ведь лучше, правда?

Хвитсерк рассуждал, как абсолютно трезвый человек. Возможно, его доза алкоголя, после которой он переставал контролировать себя, просто была чуть выше, а, может, виски просто не догнал его. Или боль, которую он испытывал, была сильнее.

Он подался вперед и уткнулся носом в плечо Иды. Уверенный в себе, любящий только себя Хвитсерк Лодброк плакал у неё на плече, и сердце её разрывалось от жалости. Пусть он был тем, кто заманивал глупых овец в свои капканы, ничто человеческое ему не было чуждо. Ида обняла его, притягивая к себе, и так они сидели около десяти минут, пока Хвитсерк не выпрямился.

Его лицо было мокрым от слез. Он шмыгнул носом, как подросток, и криво усмехнулся.

— Обещай, что никому не скажешь.

— Как ты тут ревел, как девчонка? — поддела его Ида. — Прости, — тут же извинилась она. — Я просто…

— Да всё нормально, — он мотнул головой. — Спасибо, что пытаешься. Знаешь, Маргрет горло бы перегрызла за меня и за Уббе. И за Сигурда. За него — наверное, особенно. Сама видела, какую она истерику на свадьбе закатила. За него она и умерла. Надеюсь, она сейчас счастливее, чем была. Уж не знаю, куда вы там, христиане, уходите…

— В рай или в ад. Зависит от твоего поведения.

— Вы такие странные. Придумали себе грехи и запрещаете себе быть людьми… — Хвитсерк отвернулся, мотнув хвостом длинных волос. — Но Маргрет не запрещала. Так что, наверное, ей не повезло. Обидно.

Ида видела, как он пытается быть сильным, хотя смерть Маргрет здорово его подкосила. Он не мог выказывать своих чувств прилюдно, и оттого она сочувствовала ему еще сильнее.

— Я, похоже, проклят. Боги меня прокляли. Все женщины, что любили меня, умирают. Мама, Джейна… Маргрет. Надеюсь, ты не любишь меня хотя бы? — Он снова хохотнул, и в его смехе не было ничего, кроме боли.

Ида понятия не имела, кто такая Джейна, а Хвитсерк не стал распространяться дальше. Он будто и ответа от неё не ждал, просто смотрел на осколки бутылки, едва заметные в темноте. Ида прикоснулась к его плечу.

— Не люблю, — все же ответила она. — Точнее…

— Не так, как я спрашивал, — закончил Хвитсерк. — Это хорошо, Ида. Это хорошо…

И, подавшись вперед, он поцеловал её, осторожно касаясь её губ своими, горьковатыми от слез и виски. В этом поцелуе не было ничего, кроме стремления поделиться болью, разделить с кем-то одиночество, и Ида хорошо понимала это. Обхватив ладонями лицо Хвитсерка, она вернула ему поцелуй, слизывая кончиком языка слезы с его чуть шершавых губ.

Ей хотелось помочь ему, вытянуть часть его боли и позволить ему вздохнуть спокойно. Хотелось дать ему понять, что он не один - пусть и так. Хотя бы так. Единственный способ, который Хвитсерк понимал. Но Ида ничего не чувствовала. И тоненький, мерзкий внутренний голос твердил ей, что с Иваром всё было бы по-другому.

Иначе.

Ивар, опять Ивар. Всегда чертов Ивар. Она прервала поцелуй и отпрянула назад, вглядываясь в лицо Хвитсерка и надеясь не увидеть там… чего-то, чего боялась. Но Хвитсерк просто усмехнулся.

— Ничего бы у нас не вышло, — резюмировал он. — Значит, ты в безопасности.

— Не говори глупости, — рассердилась Ида. — Тебе нужно поспать. Давай, поднимайся!

Она даже была готова помочь ему, но Хвитсерк поднялся на ноги самостоятельно. Дойдя до дивана, он плюхнулся на него и откинул голову на кожаную спинку.

— Хвитсерк…

— Я буду в порядке, Ида. Спасибо, что посидела со мной, — пробормотал он, не открывая глаз. — Ничего особенного. Просто Маргрет мертва, а убить хотели моего брата или его жену. Или вообще кого-то из нас. И если я узнаю, кто это сделал, я разорву ему глотку сам.

Ида была уверена, что именно так он и поступит. Хвитсерк мог быть каким угодно, но всегда он оставался Лодброком.

— Думаешь, я не понимаю, что малышка Маргрет не была целью? — Хвитсерк выпрямился, повернулся к ней. — Это был Сигурд. Или Блайя. А попало ей, потому что её, дуру, прихватила ревность. И я клянусь, — прошептал он, — я клянусь, что убью того, кто это сделал.

Его слова звучали набатом у Иды в голове, когда она стояла перед дверью кабинета Ивара и смотрела на медную дверную ручку, не решаясь войти. Лодброки были странной семьей, сумасшедшей семьей. Они отгораживались от мира, воевали со всеми вокруг и друг с другом, могли сожрать один другого, но никому не позволяли сделать это за них.