Слово “опасность” мигало в её голове предупреждающим знаком.

Несколько дней назад, приехав навестить мать и Оливию, Ида случайно подслушала разговор отца и его доверенного лица, мистера Хэнли. Они разговаривали в кабинете, довольно громко, не опасаясь, что кто-то их услышит — прислугу отец отпустил на выходной, а мама и Оливия ещё не вернулись с дня рождения школьной подружки Лив. Ида шла на кухню, чтобы заварить себе кофе, но громкий разговор привлек её внимание. Фамилия Лодброков и вовсе заставила её остановиться.

— Вы не можете быть уверены, что у Вашей дочери все получится.

— Разумеется, нет! — фыркнул отец. — Разве Ида сможет соблазнить этого импотента? Моя дочь, конечно, не убогая страхолюдина, но и не модель Виктории Сикрет, а в этом случае, наверное, и модель зря бы потратила время! Это невозможно. Зато она сможет отвлечь внимание Ивара.

Слова отца больно ударили по самолюбию, и Иде пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы сдержать слезы. Она понимала, что не обладает строгими параметрами модели, но оценивала себя трезво и понимала, что далеко не уродина.

А еще она вспоминала взгляд Ивара в то утро, когда едва не поцеловала его, и странный жар в груди, появляющийся при любых о нем воспоминаниях, подсказывал ей, что Ивар тоже не считает её некрасивой. Ида помнила, как полыхнули его глаза, всего на мгновение, но…

Это было. Ей не почудилось, хотя поначалу она об этом и не думала, умирая от страха и стыда. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на… желание? Ида знала, как иногда смотрят на неё мужчины: будто хотят видеть в своей постели здесь и сейчас. За примером ей далеко ходить и не надо было: Хвитсерк.

Но Ивар был другим. Ивар знал, что не умеет держать в узде свои эмоции, и поэтому многое он запрещал себе чувствовать. Она видела это, ощущала, и догадывалась, что если скрытые эмоции Ивара вырвутся наружу, сила их будет подобна цунами.

Ивар Лодброк был головоломкой, которую ей предстояло разгадать. И если отец считает, что она не сумеет… она докажет обратное.

— Что же в это время будете делать вы?

Отец помолчал. Ида затаилась, как мышка, боясь выдать свое присутствие. Из-за приоткрытой двери отец мог услышать любой шорох.

— Я хочу уничтожить Лодброков, — произнес он. — Я хочу видеть, как они мечутся, словно разъяренные животные, но ничего не могут сделать, и подыхают в собственной крови. Я бы своими руками убил их, и если понадобится — я это сделаю.

— За что вы их так ненавидите?

Но на этот вопрос Исайя Блэк не ответил.

Ида хотела быть уверенной, что отец не при чем. Она пыталась дозвониться до него весь вечер, но его мобильный был выключен. И теперь, заново набирая его номер, она молилась богам всех на свете пантеонов, чтобы отец поднял трубку. Чтобы поговорил с ней и сказал, что ничего он о готовящемся покушении не знал. Что она будет делать, если ему всё было известно? Что?

— Ида, ты в курсе, сколько времени? — Отец был явно недоволен поздним звонком. Где-то на фоне слышался сонный и раздраженный женский голос. Не материнский. Чужой, чуть выше и звонче. Моложе.

«Значит, он у любовницы», — в груди у Иды поднялся глухой гнев, и ей стоило многих усилий подавить его. Её отец развлекался с другой женщиной, пока матери и Оливии, возможно, грозила опасность! Впрочем, он всегда был таким.

Всегда плевать хотел на всех, кроме себя.

— Извини, что разбудила, — произнесла она тихо. — У меня новости.

— Ты опоздала, — фыркнул отец. — Я уже знаю. Кое-кто из Лодброков получил, на что напрашивался, не так ли?

Ида вздрогнула и резко села на постели. Плед соскользнул, но она не заметила. Отец уже знал о смерти Маргрет (или предполагал, что умер кто-то другой). Значит, ему как минимум было известно о происходящем. Значит, он вполне мог всё это подстроить, значит, он просто не сказал ей…

Значит, он подставил её, Оливию, маму. Их всех.

— Это твоих рук дело? — спросила Ида прямо, не надеясь, в общем-то, на честный ответ. Сердце бешено колотилось в груди.

— Нет.

Отец ответил, как показалось, даже слишком быстро, и её сердце упало. Возможно, она была ещё слишком молода, чтобы распознавать ложь с легкостью, но сейчас Ида была почти уверена — он врет. Отец знал, что готовится покушение, знал, догадывался или сам организовал это.

Ивару ничего не будет стоить сложить два и два. Попытка убийства Сигурда и Блайи была организована столь топорно, что Лодброки наверняка быстро выяснят правду. Она должна обезопасить себя и сестру. И мать, разумеется. Но как?

Как?

— Папа, — выдохнула Ида, — я нахожусь здесь фактически в заложниках, одна. Ивар может сделать со мной, что угодно. Пожалуйста, скажи, что ты не имеешь к этому отношения! Я уверена, что Ивар будет подозревать нашу семью. Я хочу точно знать, что…

— Ида, — прервал её отец. — Ты думаешь, что я идиот? Думаешь, я бы стал так подставляться?! Всё. Поговорим завтра, я занят.

Он бросил трубку, но прежде, чем звонок отключился окончательно, Ида услышала недовольный голос его любовницы:

— Эта девчонка не слишком ли взрослая, чтобы звонить папочке по ночам?

От злости и бессилия Ида швырнула телефон через всю комнату. Её айфон печально крякнулся о деревянный пол и наверняка разбился. К черту. Всё — к черту. И отца к черту! Вся семья в опасности, а он развлекается со своей шлюхой! Ида уткнулась лицом в ладони, зажмурилась, пытаясь успокоить клокочущую внутри лаву безудержного гнева.

Что же ей делать? Что ей делать, если отец устроил всё это?

Она могла представить, в какую ярость придет Ивар. Когда-то она читала о берсеркерах — воинах, чья неудержимая ярость позволяла викингам побеждать в сражениях с врагами. Она охотно могла бы поверить, что Ивар станет берсеркером, как только узнает, что её отец причастен к смерти Маргрет.

Эту девушку не очень-то любили в семье, но она была их частью, она была женой Уббе, и Уббе любил её больше собственной жизни. Но, что было важнее, если бы не Маргрет, погибли бы Сигурд или Блайя, или оба вместе. Лодброки будут мстить за неё, они будут мстить за попытку убийства, и месть их сотрясет Чикаго до основания.

Они никогда не гнушались никакими способами, а окровавленный, выпотрошенный труп мальчишки-механика, устроившего покушение на Хвитсерка, доказывал, что эта семья способна на многое, если не на всё.

Ида обхватила себя руками.

«Думай, думай, думай, Ида, ты это умеешь. Думай».

Она понимала, что должна показать Ивару свою лояльность. Она должна доказать, что не имеет к замыслу отца никакого отношения. Она должна обезопасить сестру, мать и саму себя. Ида смотрела в темноту собственной комнаты, и ей казалось, что в углах сгущаются тени, оживают и тянутся к ней. Но ни один кошмарный сон не мог сравниться с ужасом, который Ивар мог устроить ей наяву.

«Я должна заключить с ним соглашение, — внезапно подумала Ида. — Я должна предложить ему помощь в обмен на жизни матери и сестры».

Могла ли она быть уверена, что Ивар сдержит обещание? Какую помощь она могла предложить ему? Свою честность? Неужели она должна будет сдать собственного отца, если будет знать точно, что заказчиком убийства был именно он?

Мысль о предательстве мучила Иду хлеще любого заклятия, но образ Лив в розовом платьице принцессы не желал уходить. Оливия смешно морщила носик, если на завтрак подавали нелюбимую ею овсянку. Оливия не любила математику, но обожала, когда ей читали сказки на ночь. Оливия мечтала стать диснеевской принцессой, и впереди у неё была целая жизнь, целый мир. Она должна была найти своего принца, и ради сестренки Ида была готова пожертвовать всем на свете.

Собой, если понадобится. Своим счастьем. Жизнью.

Если она узнает, что отец виновен в покушении на Лодброков, она что-нибудь придумает, обязательно. Сейчас она должна была заполучить гарантии безопасности для матери и Лив. Заставить Ивара поклясться, что он не тронет их ни при каких обстоятельствах.