Блайя почувствовала, как её распирает изнутри от гнева. Маргрет не могла не вставить в происходящее свои «пять центов» и не испортить всем праздник. И только желание поскорее оставить этот инцидент позади не давало Блайе ответить Маргрет так, как она заслуживала.

— Маргрет, — предупреждающе начал Сигурд. — Что ты несешь? Если ты не перестанешь оскорблять мою жену, я выброшу тебя отсюда!

— Она просто пьяна, — запротестовал Уббе. — И не понимает, что говорит.

— Уббе, — хмыкнул Ивар, до сих пор молчавший и будто пребывавший в своих мыслях, далеких от происходящего. — Кажется, Сигурд едва ли не впервые в жизни прав, и Маргрет уже достаточно выпила, чтобы позволять ей пить ещё?

— Вовсе нет, — ухмыльнулась Маргрет. — Я трезва, Ивар. И я хочу выпить за молодоженов, которые отныне и всегда будут жить долго и счастливо, пока не разбегутся. Что в этом такого? — И она, глубоко вздохнув, сделала долгий глоток под внимательным взглядом Лагерты. А затем ещё один. И ещё.

Блайя глубоко вздохнула и прикрыла глаза, считая до десяти. Она понимала, что нельзя позволять гневу взять верх, ведь Маргрет только и ждала, что Блайя или Сигурд сорвутся, и осторожно сжала руку Сигурда в своей ладони. Тот кивнул, соглашаясь, что некоторые эпизоды лучше спустить на тормозах.

Несмотря на то, что Маргрет явно пыталась испортить им свадебный ужин.

— Skål, — спокойно закончила тост Лагерта и легонько чокнулась своим бокалом с пузатым бокалом Калфа. Тот весь вечер медленно потягивал коньяк, наблюдая за происходящим, но в семейные разговоры не вмешивался, очевидно, хорошо понимая, что отношение к Лодброкам он имеет весьма опосредованное.

— После стольких пожеланий, Блайя должна подарить тебе наследника, братец. — Ивар со стуком поставил перед собой пустой стакан, из которого весь вечер пил бренди. — Иначе это будет слишком смешно: сын Рагнара Лодброка не может оплодотворить собственную жену, — язык Ивара слегка заплетался, и он искоса взглянул на Сигурда и Блайю. В уголках его губ притаилась злая усмешка. Он явно возвращал Сигурду какой-то должок и наслаждался своей местью, упивался производимым впечатлением.

Особенно впечатлением, которое он производил на Иду, сжавшую в руке вилку.

Змей на шее Блайи стал похож на кусок раскаленной стали, и она схватилась за него рукой. От боли у неё помутилось в голове, и она слишком поздно осознала, что Сигурд поднялся на ноги, гневно глядя на Ивара.

— Как интересно слышать упреки о невозможности зачать ребенка именно от тебя, брат, — тихо, но яростно начал он. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но это не я здесь парализован ниже пояса. Удивительно, что ты в туалет способен ещё ходить сам.

Ивар побагровел. Рука его сжалась в кулак, прихватывая кусок скатерти. Сигурд смотрел ему в глаза прямо и смело. Блайя вцепилась в него.

«Нет, нет, нет, пожалуйста, только не сейчас», — думала она.

Неужели Аслауг ошиблась? Неужели змея — это все-таки Ивар? Свары между братьями становились все более жесткими, сильными и частыми, и всё чаще они выносили свои разногласия на публику. Это не могло кончиться хорошо.

— Ивар, — предупреждающе начал Бьерн, однако закончить не успел.

Раздался грохот падения, отвлекая всех от разгорающейся ссоры. Уббе упал на колени около Маргрет, чье тело распростерлось на полу, и всем стало не до ругани, потому что изо рта у Маргрет, хватавшейся за горло тонкой рукой, пошла пена. Она несколько раз дернулась, выгнулась всем телом и затихла.

Хвитсерк тоже оказался рядом с ней, и опустился рядом с ошарашенным Уббе на пол, прощупал пульс у Маргрет на шее. Когда он поднял взгляд на остальных, лицо его было белым, как полотно, и он отрицательно покачал головой, сжимая губы.

Ида ахнула, прикрыла рот ладонью. Бьерн бросился искать администратора ресторана. Казалось, даже Ивар был поражен и растерян, и он откатился от стола, чтобы лучше видеть происходящее.

— Маргрет! — звал жену Уббе, и в голосе его звучали слезы. Он подхватил её, прижал к груди, зарываясь лицом в её волосы. Плечи его вздрагивали. — Маргрет, Маргрет, Маргрет, — твердил он, затем принялся трясти её тело, бормотать что-то неясное. Хвитсерк попытался оттащить его в сторону, и чуть не заработал удар по зубам.

Уббе плакал.

Блайя закричала. Она кричала и кричала, пока Сигурд не прижал её к себе, и она уткнулась лицом в его рубашку, но ей казалось: она продолжала кричать.

========== Глава двадцать пятая ==========

Комментарий к Глава двадцать пятая

https://sun9-2.userapi.com/c840729/v840729253/58e07/SVkvV_2YgeA.jpg - Хвитсерк aesthetic

Ида лежала в кровати и смотрела, как по потолку скользит свет от проезжающих мимо машин. Вечер, начавшийся банкетом, закончился смертью, и, хотя врачи утверждали, что с Маргрет случился приступ эпилепсии, она в эту легенду не верила. Хотя Ида никогда не видела, как умирают эпилептики, но подозревала, что совсем не так.

У Лодброков ничего не бывало так просто.

Семья вернулась домой лишь около полуночи. Сигурд сразу же увел шокированную и заплаканную Блайю в спальню, и Ида, глядя им вслед, с грустью думала, что день их свадьбы должен был запомниться им на всю жизнь. И, по иронии судьбы, он запомнится, но не как им бы хотелось. Смерть навсегда наложила на него свой темный отпечаток.

Уббе рыдал, несмотря на вколотое ему врачами успокоительное. Ида не могла отделаться от мысли, убивался бы он так по Маргрет, если бы знал, что она спала с Хвитсерком? Время для раскрытия семейных тайн было не самым лучшим. На Хвитсерке тоже лица не было: всю дорогу он молчал, глядя перед собой, и мял в руках галстук. Уже дома Бьерн попросил его помочь отвести Уббе спать, и тот не отказался. Ида слышала, как хлопнула дверь.

Сон все никак не шел. Ида слушала, как проезжают за окном редкие автомобили и думала, что Маргрет убили. Снова и снова она прокручивала в голове злополучный вечер. Блайе и Сигурду приносят эль. Сигурд произносит короткий тост и собирается выпить за Блайю. Маргрет, движимая алкоголем в крови и совершенно очевидной ревностью (господи, надо быть идиотом или слепым, чтобы не видеть этого), поднимается и произносит короткую, полную бессилия и зависти речь. Она забирает у Сигурда эль и возвращается к Уббе. Ивар ссорится с Сигурдом, как и всегда, но их ссора прерывается смертью Маргрет. Снова и снова, вспоминая эти минуты, Ида пыталась отделаться от чувства всепоглощающего ужаса, охватившего её.

Люди умирали — но никогда у неё на глазах. Она была вдовой Рагнара Лодброка, но мало знала о его смерти, и, уж конечно, не видела его тело. Смерть проходила мимо неё, но её холода Ида прежде не чувствовала. Теперь смерть очутилась близко, совсем рядом, и отойти от шока не выходило. Ида натянула плед почти до подбородка, укуталась в него плотнее, но понимала, что мерзнет она вовсе не от холода.

Ей было страшно.

Иде чудилось, будто она точно знает, кто виновен в смерти Маргрет. Кто покушался на Сигурда… Или на Блайю, уже не поймешь. Убийство любого из них подкосило бы другого, ведь эти двое были почти единым целым. Живым олицетворением наивной теории двух половинок.

Ида боялась подумать, что её отец причастен к покушению на Лодброков, но мысль настойчиво крутилась в голове, будто назойливая летняя муха. Она хорошо знала своего отца: Исайя Блэк не гнушался любыми средствами, чтобы получить желаемое. Он мог шантажировать даже собственную семью. Ида признавала, что раз за разом попадалась на его шантаж, потому что отцу были известны все её слабые места.

Если отец виноват в смерти Маргрет, если он собирался убить Сигурда или его жену, месть Ивара будет сокрушительной и затронет всю семью. Ида боялась представить, что он мог сделать с Оливией и с их матерью. Она предпочла бы думать, что вины Исайи в гибели Маргрет нет, что Ивар узнает это и не станет рубить с плеча…

Но Ида вовсе не была уверена ни в том, ни в другом. Ей казалось, будто на неё свалили всю тяжесть этого мира, и ей предстоит вынести её на своих плечах. И нужно было что-то делать, пока Ивар не свернул белый флаг, чтобы начать войну. Если он так поступит, она сама превратится в заложницу в этом доме (а разве она УЖЕ не заложница?), а Лив и мама окажутся в смертельной опасности.