Уже садясь на мотоцикл позади Хвитсерка, Ида подумала, что, возможно, совершает ошибку.

Она крепко обняла его за пояс и зажмурилась.

Пошло оно всё к Дьяволу морскому, хотя бы сегодня. И прижиматься к спине Хвитсерка было даже приятно — по крайней мере, она чувствовала себя защищенной, пока его мотоцикл рассекал по улицам Чикаго, даже несмотря на то, что никогда не ездила на мотоциклах с такой скоростью.

Она вообще на них не ездила.

Бар оказался заполнен какими-то рокерами и байкерами. У входа стояло несколько мотоциклов, рядом с одним из которых и припарковался Хвитсерк, стащил с головы шлем. Ида подумала, что в этом странном месте она будет смотреться очень глупо, но отступать было поздно.

«Иисус Христос на кресте, во что я ввязалась?»

Чтобы слезть с мотоцикла, ей пришлось задрать платье выше колен, и туфли вовсе не делали её попытки успешнее. Наблюдавший за её отнюдь не аристократическим пыхтением Хвитсерк обошел своего «железного коня» с другой стороны и, подхватив Иду за талию, помог ей слезть. Ноги её дрожали, когда она почувствовала наконец-то твердую землю.

— Спасибо, — отозвалась она, слишком четко ощущая чужие руки у себя на теле, и это не было возбуждающе или приятно, скорее, никак. — Теперь можешь меня отпустить.

— О, прошу прощения. — Хвитсерк поднял руки в примирительном жесте. — Принцесса, — добавил он с усмешкой, и в этот момент стал похож на Ивара так, что Иду даже замутило.

Впрочем, ничего удивительного, что они похожи, они же братья.

— А там точно безопасно? — Ида не была трусихой, но огромный байкер, куривший у входа, вовсе не внушал ей доверия. Она чаще бывала с подругами в дорогих кофейнях и пафосных ресторанах, а дешевые, прокуренные бары как-то обходила стороной. Представления о них она имела разве что с рассказов однокурсников и кино, и, кажется, уже жалела, что решилась оказаться именно в таком.

— Со мной — да, — ответил Хвитсерк и, сняв пиджак, накинул ей на плечи. — Да пойдем, — захохотал он, видя её замешательство. — Не бойся, мы пропустим по стаканчику и вернемся домой!

Когда Ида перешагнула порог бара — и запоздало подумала, что надо написать Блайе смску с названием, на случай, если здесь её убьют или изнасилуют — вслед ей понеслась пара свистков, которые затихли, когда клиенты бара поняли, что её сопровождает Хвитсерк.

Возможно, смска была бы бесполезна — судя по всему, Блайя не собиралась смотреть на телефон до утра, и её сложно было в этом винить. Кажется, у Сигурда были другие планы.

Хвитсерк поздоровался с парой парней в кожаных куртках и провел Иду прямо к барной стойке, помог взобраться на высокий стул. Ида подумала, что слишком много позволяла ему прикасаться к себе за этот вечер, но ей не было противно, хотя её тело и не отзывалось на его касания.

— Что ты будешь? — прокричал он, с трудом перекрывая бухающих из колонок AC/DC.

Кажется, она хотела напиться? Судьба предоставляла ей шанс, и грех было не воспользоваться им.

— Текилу! — закричала Ида в ответ.

— Ты уверена? — с сомнением поинтересовался Хвитсерк. — После вина?

Бармен с ухмылкой потянулся за бутылкой Olmeca Joven.

— Текила — не напиток для леди, — произнес он, оглядывая Иду и явно отмечая её прическу, вечерний макияж и дорогое платье. — Может, стоит выбрать что-нибудь другое?

Ида терпеть не могла, когда ей пытались указывать, в любых вопросах, и она почувствовала, как её природное упрямство берет верх над здравым смыслом, хотя она и понимала, что, если она будет пить Ольмеку, то её утро будет совсем не добрым.

— Я хочу текилу, — повторила она упрямо и поджала губы.

Хвитсерк хохотнул:

— Ну, окей! Желание леди — закон. Две текилы!

Бармен взял стопку (Ида предпочитала не думать, была ли она чистой) и налил туда порцию Ольмеки, протянул ей вместе с долькой лимона и солонкой. Она поднесла стакан к носу, понюхала, поморщилась — господи, какая дрянь! — и залпом выпила под улюлюканье парочки байкеров, с интересом наблюдавших за ней.

Через два часа Ида поняла, что текила была лишней, и это была одна из немногих мыслей, которые вообще пришли ей в голову. Бар перед глазами плыл, а пол уходил из-под ног. Она, кажется, что-то рассказывала Хвитсерку, сильно жестикулировала и чуть не упала со стула. Хвитсерк успел подхватить её, и она увидела его лицо слишком близко.

У него были зеленые глаза, со странными желтоватыми крапинками вокруг зрачка, и длинные, как у всех Лодброков, ресницы.

«Зачем мужикам такие ресницы?»

В следующий момент Ида поняла, что если она сейчас не окажется на улице, её вывернет. Она икнула, и Хвитсерк, верно распознав её состояние, потащил её на улицу, где, прямо у крыльца, её и стошнило.

— Кажется, кому-то пора домой, — насмешливо (и будто издалека) заметил он, придерживая Иду.

Поездка домой на такси Иде не запомнилась. Она отключалась на плече у Хвитсерка, которому пришлось оставить свой мотоцикл у бара, чтобы довезти её домой. Её подташнивало, и выпитый алкоголь плескался где-то у неё в горле, грозясь вырваться наружу.

К счастью для Иды, она отрубилась.

*

Во рту словно кошки нассали. Простонав что-то невразумительное, Ида перевернулась на бок и осознала, что движение было явно лишним. Перед глазами по-прежнему все плыло, а желудок кувыркался где-то, казалось, в самой брюшной полости. Кое-как Ида сползла с кровати и, пошатнувшись, ухватилась за ближайшую стенку. Очень хотелось проблеваться и попить воды, и она никак не могла решить, какое действие следует совершить первее.

«Господи, зачем я это пила… Как я оказалась дома? Иисус Христос на кресте, как плохо…»

Оглядев себя — для этого пришлось окончательно открыть глаза, и голова немедленно взорвалась болью, — Ида поняла, что она всё ещё в платье, в котором была на ужине. Только шелковый подол теперь был заляпан алкоголем.

Держась за стенки, Ида добралась до шкафа и, стараясь не наклоняться, нашла там запасную футболку, в которой спала дома. Она не была любительницей дорогих пеньюаров и сорочек и вполне довольствовалась длинными футболками или пижамными платьями.

Квест, состоявший в освобождении себя от прилипающего к телу платья, был пройден Идой не сразу. Она понятия не имела, как её ещё не стошнило, но силы были на пределе, и, когда дурацкое платье наконец-то оказалось на полу, она была вынуждена прислониться спиной к дверце шкафа и постоять пару минут, прикрыв глаза.

«Я больше никогда не буду пить. Я больше никогда не буду пить с Хвитсерком Лодброком…»

Сама виновата, что уж. Хвитсерк её предупреждал. Или не предупреждал? События вечера слились в один большой калейдоскоп, превратившись в яркие, но совершенно бессмысленные картинки. Череду образов, которую она не могла воспринимать.

Натянув на тело футболку, распрямив подол, Ида глубоко вздохнула — её опять затошнило — и, по-прежнему хватаясь за стенки, вышла из спальни и побрела в сторону туалета.

Кажется, утро ещё не наступило, потому что в доме было подозрительно тихо и темно. Её вырвало несколько раз, пока из неё не вышел весь выпитый за вечер алкоголь и вся съеденная за ужином пища. Несколько раз Ида промывала рот холодной водой, ощущая себя так, будто её раскатали асфальтоукладчиком. Голова болела невыносимо, и даже после того, как прошли рвотные позывы, её всё ещё мутило.

Ида была уверена, что об алкоголе она теперь долго не сможет думать без содрогания. Так же, как и о еде. От одной мысли, что что-то нужно съесть, её опять затошнило, и она вновь склонилась над раковиной.

Зеркало безжалостно отражало ей помятую девицу с размазанным макияжем и взъерошенными волосами, на которых не осталось уже и подобия прически. Кое-как умывшись, Ида сумела смыть макияж, но зеленоватый цвет кожи показывал, что лучше не стало. Теперь она была похожа на гуманоида.

На гуманоида, у которого было жестокое похмелье.

Ещё раз промыв рот водой, она выползла из туалета и столкнулась на выходе с Сигурдом, одетым только в джинсы. Тот уставился на неё, как на привидение, а потом улыбка запрыгала в уголках его рта, и он зажал рот рукой, чтобы не засмеяться.