— Помолчи, Змей, — прошипел он. — Иначе мой нож окажется у тебя в глазу, и твой особенный зрачок заплачет кровью.

Сигурд открыл рот, чтобы ответить, но Уббе не дал ему издать хоть звук:

— Лучше давайте подумаем, что будем делать дальше.

Ивар закрыл глаза и медленно сосчитал про себя до десяти. Этот способ практически никогда ему не помогал, но он понимал, что если сейчас он сорвется, то убьет Змееглазого. И, Великий Один, как он хотел этого!

— Зачем ты решил устроить этот ужин? — спросил Хвитсерк. — Да ещё и журналистов пригласил.

— Одного, — поправил Ивар. — Нам стоит представить миру третью жену Рагнара Лодброка, вам так не кажется?

— Надеешься, что кто-нибудь убьет её раньше, чем она войдет в состав наследников? — Уббе сложил руки домиком, откидываясь на спинку кресла.

— Думаю, так нам не повезет. — Ивар поджал губы. — Но с Идой нужно быть осторожными. Нельзя открыто противостоять ей, если мы не хотим получить ещё одну конфронтацию с Блэками. Подозреваю, что её появление — ответ Исайи на труп его человека в Милуоки. Он выставил свой козырь раньше, чем планировал, но я думаю, что Ида — его единственный туз в рукаве. Возможно, если бы мы не выяснили, кто пытался убить Хвитсерка, то о появлении новой женушки отца мы бы узнали разве что в Вальхалле. От него самого. Мы должны помахать перед носом Исайи Блэка белым флагом. По крайней мере, пока не поймем, что Ида планирует делать. И что мы будем предпринимать в ответ.

Уббе и Хвитсерк переглянулись, соглашаясь с Иваром. Сигурд смотрел на него скептически. Скривив губы, он поинтересовался:

— И как ты собираешься узнавать, что собирается делать Ида?

Ивар прекрасно видел, что Сигурд проглотил вторую часть своего вопроса, которая вполне могла звучать как «Спросишь у неё сам?», и ему в очередной раз захотелось швырнуть в братца чем-нибудь колюще-режущим, чтоб прямо между ребер.

Ивар достал из ящика нож и принялся точить лезвие.

Блайя умудрилась повязать ему руки своим завещанием. Если Сигурд умрет, казино и бизнеса Эллы им не видать, как своих ушей. К тому же, Ивар был уверен, что она поднимет на уши всех ради того, чтобы убийца Сигурда не остался безнаказанным, и вряд ли ему стоит опасаться только полицию или ФБР. Ей можно было бы заткнуть рот, но заставить замолчать завещание — дело куда более сложное…

— Именно к этому я и веду, Змей, — он подался вперед, оперся локтями о стол. — Мы никак это не узнаем… без твоей жены, — тихо закончил он. — Я хочу, чтобы Блайя подружилась с Идой и выпытала у неё всё, что можно. Даже если Хвитсерку удастся завоевать доверие Иды, некоторых вещей она ему не расскажет.

Сигурд побледнел, вскочил на ноги так резко, что кресло заскрипело ножками по полу.

— Ты охренел втягивать в это мою жену?!

— Я? — удивился Ивар. — Это твоя жена знакома с Идой Блэк со школы. Если кому и втираться к ней в доверие, так только Блайе. Очень сомневаюсь, что это получилось бы, например, у Маргрет.

Ивар был уверен, что у Маргрет вообще мало что получается, кроме минета и попыток усидеть на двух членах, однако придержал комментарий при себе. Он видел, что Змей с трудом сдерживается, чтобы не врезать ему по лицу, и в какой-то степени ему даже хотелось, чтобы Сигурд первым затеял свару. Но тот лишь развернулся и направился к двери.

— Блайя не будет в этом участвовать, — произнес он, не оборачиваясь. — Хватит с неё твоего дерьма, Бескостный.

Детское прозвище. Чертово детское прозвище, которое Ивар ненавидел…

Нож просвистел мимо Сигурда и вонзился в дверь, замер там, дрожа. Сигурд обернулся, одновременно с этим выхватывая свой кинжал.

Уббе и Хвитсерк вскочили.

— Береги спину, Змееглазый, — тихо и зло предупредил Ивар. — И береги свою очаровательную жену. И даже не от меня, а от Лагерты. Она найдет способ вас раздавить.

*

Когда Альфред вошел в кабинет, — и снова без стука, будто у себя дома — Ивар сидел за столом, а перед ним стояла шахматная доска с уже расставленными фигурами. Альфред вскинул брови:

— Ты позвал меня, чтобы сыграть в шахматы?

— Что-то вроде того, — усмехнулся Ивар. — Присаживайся.

Судя по хмурому взгляду, Альфреда посетило чувство дежа вю, а, значит, нужный эффект был достигнут. Когда-то, будучи детьми, они часто проводили время за шахматами, развивая остроту ума и язвительно отвечая на шуточки друг друга.

— Даже не дашь мне право выбора? — Альфред повертел в руках черную пешку.

— Насколько я помню нашу последнюю партию четыре года назад, черными играл именно я, — пожал плечами Ивар. — Я просто соблюдаю справедливость.

Скептическое фырканье было ему ответом, но Ивара это нисколько не смутило. Последние несколько дней он вспоминал свой разговор с Альфредом в казино и пытался понять, что скрывалось за словами экбертовского мальчишки. Если он хоть немного чему-то научился у своего приемного деда, — а он научился — то в его словах могло таиться двойное или тройное дно.

Почему Альфред не поленился узнать, куда Ивар собирается поехать, и явился к нему в казино, чтобы сообщить, будто Блэки готовят покушение на него и братьев? Какая ему была выгода с этого, если уничтожение семьи Лодброков, наоборот, позволило бы Экберту и его семье остаться монополистами на оружейном рынке?

Мальчишка, определенно, вел собственную игру, и Ивар сам вырастил в нем это умение продумывать наперед и собственные ходы, и действия противника. Шахматы, знаете ли, прекрасно развивают стратегическое мышление…

— Е4. — Ивар переместил пешку на доске.

Стандартное начало игры, стандартный ход. Он предполагал, что Альфред воспользуется сицилианской защитой, которой Ивар его же и научил, но Альфред, особо не раздумывая, переместил свою черную пешку на клетку Е5. Старая, старая защита в старой, как мир, игре.

Если бы его ходы в куда более крупной партии были такими же банальными, Ивар давно бы раскусил его намерения, а теперь вынужден снова пялиться на поумневшего и подросшего Альфреда, чтобы понять: какого, всё-таки, черта? И где в его действиях был скрыт подвох, что мог привести к падению Лодброков? Интуиция криком кричала, что подвох был, и упущение его может привести к страшным последствиям. Дар матери, доставшийся Ивару по наследству, упорно молчал.

— Тебе чем-то не угодила Сицилия? — Ивар постучал пальцем по губам, вспоминая, что именно так и начиналась оперная партия Морфи. К сожалению, полностью всей партии он не помнил, и теперь даже несколько ругал себя за это. Будь он чуть внимательнее, обыграть Альфреда смог бы сейчас в два счета.

— Кофе там премерзкий. — Альфред откинулся на спинку кресла, потянулся и заложил руки за голову. — А итальянцы раздражают. Твой ход.

Рагнар и Экберт когда-то любили играть в шахматы, а Ивар, восторженно распахнув глаза, наблюдал за красиво разыгранными партиями. Он был совсем ребенком, но, возможно, именно тогда в нем начало просыпаться понимание, что продуманная и хитрая стратегия — одна из самых важных вещей в жизни.

— Я знаю. Конь на f3.

— Вообразил себя Морфи? Дебют королевского коня, надо же, — ухмыльнулся Альфред. — Конь на f6.

Партию Морфи в оперном театре можно было не вспоминать — игра пошла совершенно по другому принципу. Какое-то время они играли в молчании, а потом, ожидая очередного хода черных против белых, Ивар спросил:

— Откуда ты узнал, что Исайя планирует меня убить?

Чтобы перехватить инициативу в игре, Альфред пожертвовал пешкой, и теперь, чуть склонив голову набок, наблюдал за хмурящимся Иваром.

— Я же сказал, от него самого.

Ивар использовал слона, чтобы уйти из опасной ситуации, но потерял одну из белых пешек сам. Ход игры ему не нравился, как не нравилась любая ситуация, в которой он мог не победить. Он почувствовал, как в нем медленно начало расти раздражение, вполне способное превратиться в ярость.

Ивар прикрыл глаза.

— Я помню, что ты говорил, — произнес он. — Я не глухой и не тупой, в отличие от многих людей. — Например, от Сигурда или от Хвитсерка, которых не интересовало ничего, кроме женщин. А ведь он, Ивар, сейчас пытается спасти не только себя, но и их никому не нужные шкуры. — Я хочу знать, что ещё Исайя сказал тебе.