— Успокойся, Маргрет… — начал Уббе, но она вскочила, с грохотом отодвинув стул, и быстрым шагом вышла из столовой.
Хвитсерк пожал плечами и взял ещё кусок хлеба из тарелки. Блайя сосредоточенно разрезала на кусочки стейк, но в уголках её губ прыгала усмешка. Сигурд переглянулся с ней.
Ида отметила про себя, что однажды нужно будет выведать этот секрет у Блайи, потому что чем больше тайн тебе известно, тем сильнее твое оружие. Однажды. Когда Блайя станет её подругой, а она обязательно станет.
Уббе привстал, собираясь пойти за Маргрет, но Ивар остановил его взглядом.
— Я предлагаю выпить за нашу новую родственницу. — Он приподнял стакан с бренди, глядя на Иду прямо в упор, и ей казалось, будто он просвечивает её взглядом, как рентгеном, до самых костей. Видит всё её секреты, читает мысли.
Она вернула ему улыбку. Вот так, Ивар Лодброк. Тебе нравится?
— Skål. — Хвитсерк отпил из своего стакана.
— Skål, — вторила ему Лагерта. Это было первое слово, произнесенное ею за столом, и голос у неё был приятный, но за его обманчивым спокойствием скрывался железный стержень королевы. — Добро пожаловать в семью.
Сигурд поджал губы. Ида могла поспорить, что под столом Блайя сжимала в своей руке его ладонь, и задалась новым вопросом: почему они так странно реагировали на Лагерту? С этой семьей у неё не оставалось ничего, кроме бесконечных вопросов, ответы на которые прятались в непроглядной тьме чужих душ.
Ивар улыбался краешками губ.
Мясо было приготовлено отлично (Маргрет многое теряла, отсиживаясь в спальне и изображая из себя защитницу животных), и Ида позволила себе наслаждаться ужином, радуясь, что Лагерта сидит справа от неё, и поэтому не может разглядывать её в открытую. Хотя, несомненно, Лагерте было интересно, что Рагнар мог найти в ней, Иде.
«Вы никогда не догадаетесь», — подумала она, отправляя к себе в рот кусочек мяса. Она очень надеялась, что под пристальным взглядом Ивара не подавится ужином.
— Хотел вам сообщить. — Ивар прожевал последний кусок и оперся подбородком на сложенные руки, сканируя взглядом присутствующих, — что в пятницу у нас состоится небольшой званый ужин в честь Иды. Приглашенных немного: несколько наших постоянных партнеров с женами и детьми, и отец Иды, Исайя Блэк. Разумеется, ты, Лагерта, и ты, Калф, также приглашены. Уббе, донеси эту новость до Маргрет. Надеюсь, она не будет хлопать дверью посреди приема?
Уббе кивнул, явственно проглотив обиду, и промолчал.
— Спасибо, что сообщил об этом хотя бы за пару дней, — хмыкнул Сигурд, глядя на брата.
— Рад, что ты оценил мою заботу, — ухмыльнулся Ивар.
По лицу Сигурда даже дурак бы понял, что ему хочется плюнуть Ивару в лицо или выплеснуть в глаза коньяк (Ида отметила, что каждый из братьев пил разные напитки, и обслуга, видимо, очень хорошо знала их персональные вкусы). По лицу Блайи было видно, что она сделает всё, чтобы уберечь его от необдуманного поступка.
Иде почудилось, будто она слышит, как тикают часы в самодельной бомбе, заложенной в самом сердце отношений клана Лодброков. И, когда эта бомба будет готова взорваться, ей бы лучше быть подальше от этого дома. Но она уже здесь, и, возможно, окажется в самом эпицентре взрывной волны, если не найдет способа уберечь себя от этого взрыва.
========== Глава пятнадцатая ==========
В родительском доме Альфред проводил намного больше времени, чем в своей квартире — сказывалось нежелание находиться рядом с Элсвитой, которую ему навязали в качестве невесты и заставили его изображать любовь, хотя единственной эмоцией, которую он испытывал к ней, была жалость. Девочка, не способная даже голоса подать против своих властных родителей, Элсвита смотрела на него влюбленными глазами, и противное чувство жалости захлестывало Альфреда, заставляло морщиться и бежать прочь.
Альфред никогда и ни от чего не бежал до этого момента, но делать вид, будто он влюблен, еще и в его собственное свободное время было выше его сил. И нельзя сказать, что удушающая атмосфера дома Экберта, где не хватало воздуха и отчиму, и матери, и самому Альфреду, нравилась ему больше… но зачастую другого выбора у него просто не было.
— Альфред. — Мать, как обычно, вошла в его спальню без стука. — Ты будешь ужинать?
Даже в свои сорок с маленьким хвостиком Джудит всё ещё была очень красива, но в её взгляде навечно застыла тоска. Будучи ребенком, Альфред пытался развеять её грусть, и порой ему удавалось это. Он был чрезвычайно собой доволен в такие минуты, и думал, что только он способен развеселить мать… пока не узнал, что в нем Джудит просто видит кого-то еще. И это было больно.
— Не буду, мам, — отозвался он. — Я не голоден. Пообедал с… Элсвитой. — За несколько лет он приучился врать, глядя собственной семье прямо в глаза, и, хотя это не красило его, иного варианта, опять же, не было.
— Как у неё дела? — Джудит присела на его кровать. Темные волосы она уложила на один бок, и седина в них была тщательно прокрашена. — Ты почти не привозишь её к нам. Мне с твоим отцом и Экберту очень хотелось бы с ней пообщаться.
— Когда мы с ней поженимся, ты успеешь устать от неё, мама. — Альфред постарался ответить ей как можно более беззаботно.
— Не думаю. — Джудит улыбнулась. — Я всегда хотела родить ещё и дочь, но Господь не сотворил для нас с твоим отцом такого чуда.
«Вот уж точно, — подумал Альфред. — Не успел…»
— Я не хочу ужинать, — вслух сказал он, указал на книгу, валявшуюся рядом. — Лучше почитаю.
Джудит взяла в руки увесистый том из собрания сочинений Джека Лондона, пролистала несколько страниц.
— И что именно ты собрался читать?
— «Мартин Иден».
— История о человеке, истинные чувства которого ни для кого ничего не значили, — задумчиво протянула мать. — Интересный выбор.
«Очень интересный, мама, только ты никогда не поймешь того посыла, что стоит за этим выбором. И не надо».
— А дед всегда считал Идена глупым, — Альфред чуть усмехнулся, заложил руки за голову. — Говорил, что власть вполне может заменить и отсутствие любви, и друзей, и вообще всего на свете.
— Не говори так, — нахмурилась Джудит. — Экберт старался воспитывать тебя достойным наследником компании, потому что Этельред, увы, никогда не проявлял интереса к семейному бизнесу, в отличие от тебя.
— И поэтому теперь живет в Новом Орлеане, бедный, но счастливый, — закончил Альфред. — Все в порядке, мама. Я не виню деда, что власть для него превыше всего — только такие люди и достигают успеха, а потом удерживают его, а не разбазаривают.
Он лукавил, конечно, только матери знать об этом было не обязательно.
— Я рада, что ты становишься достойным своего дедушки, — Джудит улыбнулась. — Зайди к нему минут через сорок, он хотел о чем-то с тобой поговорить, — потянувшись, она поцеловала Альфреда в лоб, оставляя на коже легкий отпечаток помады, поднялась и вышла из его спальни.
Иногда Альфред восхищался её силой: если Джудит и страдала от необходимости жить с человеком, которого она не любила (а то, что она не любила Этельвульфа, с годами перестало быть для Альфреда секретом), то никак этого не показывала. Отец и мать стабильно появлялись на благотворительных приемах и в театрах — безупречная семейная пара, счастливые родители двоих сыновей, один из которых подавал большие надежды, а другой, хоть и стал художником, не превратился в изгоя в собственной семье.
Красивый отремонтированный фасад, скрывающий коридоры заброшенного дома с облупившейся краской. Маска, предназначенная для других людей. Лицемерие и ложь.
Иногда он Джудит ненавидел, хотя и понимал, что не справедлив к ней.
Альфред со стоном упал обратно на подушку и закрыл глаза. Если дед хочет с ним поговорить — что ж, они поговорят. Правда, разговоры их уже давно перестали быть доверительными и больше напоминали раздачу указаний подчиненному, чем беседу деда и внука. Экберт, казалось, не замечал перемены: он был весь в бизнесе и в попытках сохранить монополию по продаже оружия в страны Среднего Востока. Идеальный бизнес под прикрытием продажи ружей и пистолетов потенциальным самоубийцам или охотникам со стажем.
