У ворот их встретили четверо охранников Исайи. Если бы они могли, они сняли бы с Хвитсерка кожу, чтобы убедиться в отсутствии любого оружия. Иду досмотрели поверхностно — она была дочерью их босса, и они явно опасались лишний раз дотрагиваться до неё. Зато «девы» Лагерты проверили каждый её карман.

Хвитсерк и Ида переглянулись: они входили во врата Ада, и у них не было с собой ни креста, ни святой воды. Ну, или в Ётунхейм к Триму, если говорить о Хвитсерке и его верованиях. Хотя Ивар, конечно, слабо был похож на Мьёльнир — преданности семье в нем было хоть отбавляй, но она была настолько своеобразная, что мало кто понимал её. Хвитсерк сунул руки в карманы куртки:

— Прежде чем в дом войдёшь, все входы ты осмотри, ты огляди, ибо как знать, в этом жилище недругов нет ли, — произнес он. Желто-зеленые глаза насмешливо блеснули. Даже без пистолета или ножа он казался опасным, особенно когда ухмылялся ехидно и чуть кривовато.

— Что это? — спросила Ида.

— «Речи Высокого», — фыркнул он. — Я чувствую себя голым без оружия, между прочим.

И, несмотря на нервную дрожь, колотившую её изнутри, Ида улыбнулась ему в ответ. Хвитсерк полюбопытствовал, склонив голову набок:

— Ну, что, готова войти в Ётунхейм?

Не то чтобы она была готова. Ида слишком хорошо знала, кто владеет этим царством. Иисусе Христе на кресте, она шла прямо в пасть к Дьяволу, и этот Дьявол был ей давно знаком. В конце концов, он её породил. Ида сжала вспотевшие ладони в кулаки. Они справятся.

Конечно, если Сигурд сумеет прорваться. «Если» — такое хреновое слово.

Исайя встретил их в своем кабинете.

— Хвитсерк Лодброк, — кивнул он, закуривая одну из своих любимых кубинских сигар. Ида всегда считала это позёрством. — Ты прибыл один? А где же Бьерн?

Блеф. Самый настоящий. Отцу было прекрасно известно, что Бьерн не появился бы на встрече. Он сам сказал Иде, что Бьерн остается на стороне собственной матери, а вовсе не братьев. Хотя Ида всё ещё полагала, что у старшего брата, поначалу казавшегося к младшим таким лояльным, есть своя собственная сторона и свои планы.

Хвитсерк плюхнулся в кресло, хотя ему присесть никто не предлагал, и развел руками.

— Один на один, мистер Блэк, как и положено вежливым и взрослым людям, не так ли? — он изогнул бровь. — Разве вам нужен мой старший брат, чтобы договориться об освобождении младшего? Считайте, что я официально представляю семью Лодброков здесь и сейчас.

Ида перевела взгляд с Хвитсерка на Исайю. Тот выпустил в воздух сизый дым.

— Твой брат приказал убить моего друга. Ты думаешь, я оставлю это просто так? Или выпущу Ивара Лодброка, когда он в моих руках?

Разговор только начался, а уже заходил куда-то не туда. Ида знала одно: необходимо отвлекать отца как можно дольше, чтобы дать Сигурду время. Сейчас, глядя, как Хвитсерк подался вперед, внимательно глядя Исайе в глаза, она вовсе не была уверена, что это время у Сигурда будет. Отец хорошо понимал, что может убить Хвитсерка здесь и сейчас, просто всадив ему пулю в лоб, и просто развлекался… но ему быстро надоест играть в «кошки-мышки».

И тогда он убьет Хвитсерка, а её заставит смотреть, как умирает Ивар.

— Я думаю, что всегда можно договориться, — Хвитсерк ходил по тонкому льду, и тот хрустел под его ногами. — Ведь это я привез вашего друга в дом к своей семье. Чего ты хочешь, Исайя? — он прищурился. — Отомстить? Вот он я. Можешь отомстить мне. Как тебе такой обмен?

Ида и Хвитсерк не обсуждали, о чем и как они будут договариваться с Исайей. На самом деле, единственной их задачей было тянуть время так долго, насколько это было возможно. И, кажется, в этом они проигрывали.

Хвитсерк выглядел так спокойно, будто ему нечего было терять, а за его спиной полыхали мосты. Даже слишком спокойно для человека, не уверенного, что выберется живым. Ида же чувствовала, что у неё от страха леденеет всё внутри. Как атмосфера в помещении становится невыносимой. Иде было трудно дышать, и она сжала губы, изо всех сил пытаясь сохранить спокойное выражение лица.

— Обмен неравноценен, — отец усмехнулся. Он мог позволить себе быть уверенным в себе. Он находился на своей территории, в королевстве, которое создал для себя сам. И всё ему было здесь известно. — Ты — всего лишь марионетка в руках собственного брата. Змее нужно давить голову, а не хватать её за хвост. И я сделаю это, спасибо моей дочке.

Хвитсерк приподнял брови, будто вслушиваясь в слова Исайи, потом бросил на Иду взгляд. Лицо у него было каменным, а глаза — злыми, словно он на секунду поверил, будто Ида и правда их всех предала. Сердце у неё рухнуло в пятки.

Хвитсерк ухмыльнулся краешками губ и, на мгновение повернувшись к ней всем корпусом, подмигнул.

Ида прикрыла глаза. Кажется, отец не заметил.

— Так что ставить условия ты не можешь, Хвитсерк Лодброк, — заключил Исайя. — Я достаточно ясно выразился?

— Полагаю, ты всё равно убьешь меня, что бы я ни предложил, — Хит коснулся рукой молота Тора, болтавшегося у него на татуированной груди. — За этим твоя дочь меня сюда и привезла, — он хмыкнул. — Надо же. Всегда знал, что ей нельзя верить. Позволишь мне хотя бы сдохнуть рядом с братом, как его верному псу?

Ида не хотела видеть, что отец сделал с Иваром. Когда Исайя вел их к помещению, где держал Ивара, ей казалось, что ноги её передвигаются сами по себе, а она в собственных действиях практически не участвует. От каждого вдоха ей царапало горло, её внутренне трясло, но она слышала собственные шаги и знала, что внешне выглядит абсолютно спокойно.

Ида долго училась «сохранять лицо». Училась у своей матери, которая умела сохранять хорошую мину при плохой игре. Училась у студентов Лиги Плюща, которые запивали недосып галлонами кофе и делали вид, что всё в порядке. Училась у Ивара. И, кажется, эта наука ей поддалась.

Один из людей отца, сопровождающий Хвитсерка, ткнул его дулом пистолета в поясницу.

— Полегче, — хмыкнул Хвитсерк. — Я никуда не денусь.

Наверное, Исайю должно было удивить это спокойствие, но Ида хорошо знала отца. Прямо сейчас он был уверен в своей победе над Лодброками. Настолько уверен, что на Хвитсерка ему было уже плевать. Уверенность отца… могла бы погубить.

Если у них всё получится.

Ивар сидел, привязанный к стулу, и на лице у него расцветали синяки и кровоподтеки. Нижняя губа была разбита, а правая мочка уха — отрезана. Кровь запеклась на шее и ушной раковине. Ивар был обнажен по пояс, на плечах и груди алели следы от ожогов. Исайя позаботился, чтобы Ивар мучился как можно дольше, что означало прерывание пыток прежде, чем жертва отключится от сильной боли. Очевидно, самая сильная боль была для Ивара ещё впереди. По крайней мере, так предполагал Исайя.

Прищурившись, Ивар оглядел прибывших и, откинув назад голову, расхохотался.

— Браво, Исайя, ударил меня в самое сердце, — ухмылка от уха до уха казалась безумной. Ида испугалась: не успел ли он свихнуться здесь за эти сутки? Моргнула, отгоняя мысль. Ивар был слишком силен, чтобы так легко сломаться. Зато актерских способностей у него всегда было, хоть отбавляй. — Женщина, которую я люблю, предала меня… так ты хотел меня сломать, а, Блэк?

Исайя нахмурился. Что-то шло не по его сценарию, что-то, что он не мог уловить, поймать… Ивар продолжал смеяться, как безумный, хохотать в голос, и его смех отскакивал от стен.

Джокер «теневого бизнеса» Чикаго и единственный мужчина, который поставил Иду наравне с собой.

— Думаешь, сделал мне больно? — Ивар отсмеялся, смерил Блэка взглядом. — Да мне плевать на неё, Исайя. Я просто хотел со временем заполучить её «долю вдовы» в имуществе. И мне бы это удалось, между прочим.

Каждое его слово било Иду, будто плетью, хотя она и чувствовала… знала, что Ивар лжет. Но прежде, чем его слова достигали разума и познавались логикой, они вонзались в самое сердце. Она с трудом сохраняла выражение холодного спокойствия на своем лице, хотя внутри у неё все билось, как стекло — не от насмешек Ивара, но от страха. И она всё время думала, что сценарий оказался выброшенным в мусорное ведро. Актеры переигрывают, опускайте занавес.