Она сделала шесть шагов, отделявших ее от дивана.

– Я маленькая. Помещусь и тут. Тем более это только на одну ночь.

– Уверена?

Я потер шею. Она начинала болеть от одной мысли о сне на этом старом, обшарпанном диване.

– Я хорошо умею приспосабливаться к новым условиям, – сказала Зельда.

Ее взгляд упал на стол перед окном и задержался на нем.

– Да, ты можешь работать за этим столом, – сказал я, подходя к нему, чтобы убрать бумаги и древний ноутбук, который уже давно дышал на ладан.

В глазах Зельды разлилось какое-то странное счастье. Она подошла к поцарапанному столику и положила на него портфолио.

– Идеально. – Она посмотрела на меня. – Это просто идеально.

– Я рад, – произнес я.

Это было правдой. После того как я отсидел два года из положенных пяти, судья выпустил меня за хорошее поведение. Он сказал, что я выплатил свой долг перед обществом, но я был с ним не согласен. Мне предстояло возместить еще очень многое.

Между нами сгущалась тишина. Зельда перевела взгляд на мои пластинки, вертикально стоявшие у стены между столом и телевизором, а потом опустилась рядом с ними на колени.

– Можно посмотреть?

– Конечно.

– Обычно я не слушаю такую старую музыку, – проговорила она, рассматривая мою коллекцию. – С музыкальной грамотностью у меня все плохо. Если песню сейчас не крутят на какой-нибудь радиостанции с альтернативной музыкой, я, скорее всего, ее не знаю.

Она вдруг замолчала и вытянула одну из пластинок.

– Постой-ка… А вот этот альбом я знаю.

Она повернула его ко мне. «Parallel lines» рок-группы Blondie.

– «One way or another» можно считать заглавной песней к моему графическому роману.

– Правда?

– Ага. Действие происходит в будущем, поэтому для моей героини это что-то вроде классической музыки. Она слушает эту песню, чтобы настроиться.

– На что?

– На то, чтобы вернуться в прошлое и наподдать плохим парням.

– А, ну конечно.

Она снова повернула альбом к себе, чтобы прочитать аннотацию.

– «I’m gonna getcha, getcha, getcha», – тихонько пропела она, не попав ни в одну ноту, и рассмеялась сама над собой. – Как-то так.

Она взглянула на альбом еще раз, а потом поставила его ровно на то же место, где взяла, и выпрямила спину.

– Да, Коуплэнд, все это просто идеально. Наверное, для меня в большей степени, чем для тебя.

– Это хорошее решение для нас обоих, – проговорил я.

– Мне все-таки кажется, что я получаю больше преимуществ. А еще, я лишаю тебя личного пространства.

– Я два года делил с другим парнем камеру в два метра длиной и один шириной. Я думаю, эти пару месяцев я тоже как-нибудь продержусь.

«Отлично, – подумал я. – Пытаешься ее успокоить и при этом напоминаешь, что сидел в тюрьме».

Она обхватила себя руками, хотя все еще была в своем теплом пальто.

– Тогда хорошо. Наверное, мне нужно позвонить моему прежнему соседу. Сказать, что планы поменялись.

– А я позвоню Рою. Моему инспектору. Ему надо будет с тобой познакомиться.

Она слабо улыбнулась.

– Ладно.

Доволен, придурок? Ты ее напугал. И уж точно лишил ее того хрупкого равновесия, в которое она привела себя, осматривая квартиру. Хотя, возможно, это было к лучшему. Я не хотел, чтобы она жила в страхе, но, пожалуй, ей стоило помнить, кем я являюсь.

А главное, тебе самому стоит помнить, кем ты являешься.

Зельда присела на диван, чтобы позвонить своим, а я пошел на кухню и набрал Роя. Звонок перешел на автоответчик, и я оставил сообщение, торопливо и тихим голосом.

«Привет Рой, это Бекетт. В общем, ты оказался прав, когда говорил, что с арендой в этом месяце придется трудно, поэтому я нашел соседку по комнате. Максимум на пару недель. Я знаю, что тебе нужно с ней познакомиться, так что позвони, когда будет удобно. Спасибо».

Я уже хотел закончить звонок, когда меня вдруг охватило какое-то странное чувство. Непривычное тепло.

«Это Зельда», – добавил я в конце сообщения и положил трубку.

Я немного посидел, глядя на свой телефон, а потом повернулся к Зельде, чтобы посмотреть, закончила ли она разговаривать. Наши глаза встретились, и я улыбнулся ей. Она улыбнулась мне в ответ.

– Я попросила моего соседа отправить мне кое-какие вещи, – сказала она. – Не переживай, там совсем немного. Оставшаяся одежда, тату-машинка и чернила, хотя я не знаю, хочу ли и дальше заниматься татуировками.

– Я могу спросить начальника, нельзя ли устроить тебя в ресторан, – сказал я.

– Спасибо за предложение, но подавать итальянскую еду я тоже не хочу. Завтра начну что-нибудь искать.

– Звучит хорошо.

Напряжение, висевшее между нами, начало разряжаться и сменилось неловкостью. Мы были двумя незнакомцами, пытавшимися разобраться со своей жизнью. Я хотел сделать что-то еще, чтобы ее успокоить, но что я мог сказать? «Обещаю, что не трону тебя, пока ты спишь?»

– Я вырубаюсь, – сказала Зельда. – Ты не против, если я умоюсь и лягу спать?

На ее лице проступила неуверенность.

– Или ты сова? Может, ты хотел еще посмотреть телевизор?

– Нет, не хотел. А вот поиграть на аккордеоне собирался.

Она изогнула бровь.

– А что, я тебе не говорил? – поинтересовался я. – Я играю на аккордеоне с полуночи до четырех утра.

Я наклонил голову, делая вид, что забеспокоился.

– Это же не будет тебе мешать?

– Ну что ты, как это может помешать? – отозвалась она.

– Надеюсь, ты любишь польки.

– Кто же их не любит!

Зельда рассмеялась и сняла пальто. Я решил, что и то, и другое – хороший знак. Она начала расслабляться. Обживаться. Смеяться над моими глупыми шутками.

Она повесила пальто на крючок у двери и, захватив мусорный пакет со своими вещами, пошла в ванную. Прислушиваясь к звуку бегущей воды, я принялся снимать рабочую одежду так быстро, как только мог. Между комнатой и коридором не было двери, поэтому нас разделяла только дверь в ванную. Вероятность, что меня застукают полуголым, возросла с нулевой до высокой. Я натянул пижамные штаны и толстовку. Вода по-прежнему текла. Хорошо. А потом я вдруг понял, что диван не готов к тому, чтобы на нем кто-то спал.

– Черт.

Я порылся в крошечном комоде, стоявшем рядом с кроватью, и извлек оттуда старое синее одеяло – чистое, хотя и немного попахивающее плесенью – и маленькую декоративную подушку, появившуюся у меня неизвестно когда. Я как раз укладывал все это на диван, когда из ванной вышла Зельда. Она переоделась в легинсы, носки и мешковатую толстовку, зачесала волосы наверх и нацепила на свой маленький носик квадратные очки в черной оправе.

«Отлично, – с сарказмом подумал я. – Как же я рад, что она нисколько, блин, не соблазнительна».

– Я положила кое-какие вещи в шкафчик под раковиной, – сказала она. – Надеюсь, ты не против.

– Конечно, не против. Ты теперь здесь живешь.

Эти слова повисли в воздухе между нами.

– Да, видимо, так и есть, – через пару секунд произнесла она. – Только я тебе еще не заплатила…

– Завтра – первое число, – сказал я. – Вот как раз и заплатишь.

Я указал на одеяло.

– На этом диване не очень-то удобно спать. Надеюсь, этого одеяла хватит.

– Все прекрасно, – сказала Зельда.

Она положила очки и телефон на кофейный столик, а потом легла и зарылась под одеяло.

Я подошел к выключателю у двери.

– Тебе удобно?

– Да. Спасибо.

Я щелкнул по выключателю, в темноте пересек комнату и залез в кровать. Пространство между нами было настолько маленьким, что я видел слабую улыбку на губах Зельды. Ее подбородок еле-еле выглядывал из-под одеяла, а глаза уже начали закрываться.

– Я так устала, – тихонько произнесла она. – Только сейчас поняла, какими утомительными были эти дни.

– Я понимаю, о чем ты, – отозвался я, вспоминая напряжение, которое так долго обвивало мои внутренности, сжимая и выкручивая их.