Хостел «Парксайд» находился вовсе не возле парка, а над крошечным сувенирным магазинчиком, где продавались дешевые вещицы с атрибутикой Нью-Йорка: толстовки, снежные шары, брелоки и копилки со статуей Свободы.

Когда три дня назад я вышла из такси и оказалась здесь впервые, все эти безделушки развеселили меня. Будучи наивной дурочкой, я купила безвкусную открытку, верхнюю часть которой украшала кричащая надпись: «В “Большом яблоке” меня ждет успех!». Она выглядела просто кошмарно, так что я собиралась отправить ее Тео после того, как один из издателей предложит мне контракт. Тео был моим другом и начальником тату-салона, где я работала, когда жила в Вегасе. Я знала, что эта открытка его рассмешит.

Стоило мне сделать два шага по обветшалому фойе, выложенному грязной плиткой и с мигающими флуоресцентными лампами на потолке, как сверху до меня начали доноситься громкие разговоры, крики и грохочущая музыка. Здесь было непросто даже заснуть, не говоря уже о том, чтобы работать.

В первую ночь в хостеле «Парксайд» соседки у меня не было. Я провела несколько долгих часов, как Том Хэнкс в фильме «Большой»: придвинув старенький комод к двери и свернувшись калачиком на кровати. Я пыталась сжаться в комок, наблюдая за тараканом, бежавшим по половице вдоль стены. Мне было страшно до жути.

Но я не плакала.

Я открыла ключом дверь своей комнаты. Яркая красно-желтая открытка, которую я купила для Тео, первой бросилась мне в глаза. А потом я увидела, что вся одежда, которую я привезла с собой в Нью-Йорк, за исключением той, что была на мне, валялась на полу вместе с компактными баночками шампуня, мыла и лосьона – даже коробочка противозачаточных таблеток не стала исключением. В комнате было четыре шкафчика, запиравшихся на ключ. Дверь моего оказалась погнутой и висела на одной петле. На вторую ночь моего пребывания в хостеле в комнату ворвалась девушка, пробормотала свое имя – Джейн – и бросила на вторую кровать потрепанный спальный мешок. Потом она засунула в шкафчик синюю дорожную сумку и быстрым шагом вышла из комнаты. Больше я ее не видела.

А теперь пропали и все ее вещи.

– Что за черт?..

У меня заколотилось сердце. Я вылетела из комнаты и сбежала по ступенькам к стойке регистрации, которая больше напоминала пропускной пункт в метро. Я дрожащей рукой постучала по оргстеклу, чтобы привлечь внимание администратора. Это был лысеющий мужчина с пивным животом и скучающим выражением лица. Он листал эротический журнал, покуривая миниатюрную сигару, дым от которой заполнял кабинку и просачивался сквозь круглое отверстие в нижней части стекла.

– Моя комната… – выдохнула я. – В мою комнату кто-то вломился. Мою сумку обшарили. Соседки нет и ее вещей тоже. Может быть, это она сделала?

Не знаю, на что я рассчитывала – возможно, на то, что администратор будет так же шокирован и возмущен, как и я. Или на то, что эта ситуация его хоть как-то обеспокоит. Но мужчина всего лишь тяжело вздохнул и бросил журнал на столик.

– Господи. Ты что, забыла закрыть чертов шкафчик на ключ?

Я уставилась на него.

– Что?.. Нет. Конечно, не забыла, – произнесла я, чувствуя, как ярость потихоньку выжигает из меня страх. – Я заперла чертову дверь, только вот ее кто-то оторвал!

– Вот дерьмо, – проговорил он. – У тебя что-то украли?

– Не знаю. Я запаниковала. Ничего там не разглядывала, сразу побежала сюда.

Я успела наделать немало глупостей с тех пор, как приехала сюда, но на то, чтобы не оставлять деньги в хостеле, мне ума хватило. Я хранила остаток финансов в кошельке, который прикрепила к петле ремня и засунула под свои черные брюки. Ноутбук я носила на собеседование с собой – вместе со своим портфолио. Кроме него у меня была только одна ценность – мои художественные принадлежности…

О боже.

Я почувствовала, как кровь отливает от лица – словно я была скетчем, с которого разом стерли все краски.

– Только не это… Черт, нет-нет-нет!

Охваченная паникой, я взбежала вверх по ступеням. Краем сознания я понимала, что администратор тяжело плетется следом за мной. Оказавшись в комнате, я начала рыться в своих вещах. Меня мутило от мысли о том, что какой-то незнакомый человек трогал мою одежду руками. Трогал мое белье. Но на нее вор не покусился. Хоть чего-то стоили только мое двубортное пальто и сапоги, но и то, и другое было сейчас на мне. Но все мои принадлежности для рисования исчезли. Складывающийся переносной столик, ручки и карандаши, скетчбук фирмы «Кансон»…

Зачем? Почему кто-то решил украсть ручки и бумагу?

Потому что они были высшего качества. Мое самое ценное имущество. Инструменты, с помощью которых я создавала свои рисунки. Я словно лишилась пальцев на руке.

– Что-то украли?

– Все, – проговорила я. Желудок сжался так сильно, что я едва могла дышать. – У меня украли абсолютно все.

Администратор недоверчиво хмыкнул.

– По виду комнаты не скажешь. Твои вещи тут повсюду разбросаны.

Все кончено. Вообще все.

Я сглотнула, чтобы не расплакаться, и начала собирать свои вещи в одну кучу.

– Вы вызовете полицию? – спросила я себе под нос, поднимая одежду с пола. – Или все гости вашего хостела имеют свободный доступ к личному имуществу друг друга?

Я замерла и снова оглядела комнату.

– Подождите. Чемодан. Где, мать вашу, мой чемодан?

От новенького черного чемодана на колесиках, подаренного мне одной из соседок в честь отъезда из Лос-Анджелеса, не осталось и следа.

– Его тоже забрали, – произнесла я. – Они взяли мой чемодан и предметы для рисования.

Я обернулась и уставилась на администратора злым взглядом.

– Хотя нет, не они. Она. Девушка, которую вы ко мне подселили. Это же явно она сделала, да?

– Похоже на то.

Администратор вздохнул и достал из кармана смартфон.

Тридцать минут спустя прибыли двое полицейских. Я ждала в фойе, положив на колени черный мусорный пакет, в котором лежали все оставшиеся у меня вещи. Копы взяли у меня показания и пошли обыскивать другие комнаты, но ничего не нашли.

– Девушка подписалась именем Джейн А. Ф. Рист, – сказал администратор. – А. Ф. Р-И-С-Т.

– Джейн Аферист? – Мой взгляд грозил просверлить в нем дыру. – Вы что, блин, издеваетесь?

Мужчина пожал плечами.

– Она платила наличными. Даже если бы она назвалась матерью Терезой, мне было бы все равно.

Чертова мать Тереза выписалась из хостела утром и уже давно исчезла в неизвестном направлении.

– Мы сообщим вам, если что-то обнаружим, – пообещал один из полицейских и сочувственно мне улыбнулся.

Тем не менее в его словах слышалось другое послание: «Рассчитывать на многое не стоит».

Администратор приподнял руки, словно демонстрируя, что не несет никакой ответственности. Заселяясь, я подписала отказ от претензий, так что он прекрасно знал, что его задница в безопасности. Но когда копы ушли и я осталась сидеть одна с идиотским мусорным пакетом в руках, его лицо немного смягчилось.

– Послушай, девочка, – начал он. – Можешь остаться в комнате еще на одну ночь бесплатно. Должен же я хоть что-то для тебя сделать, правда?

Я уже собиралась сказать ему, куда он может засунуть свою бесплатную ночь, но солнце стремительно клонилось к горизонту. Куда мне было идти?

До Филадельфии всего два часа пути на поезде.

– Ладно, – коротко бросила я управляющему, задушив эту мысль в зародыше. – Я согласна остаться здесь еще на одну ночь, но только если вы поселите меня в одиночном номере.

Он поднес к подбородку толстые, короткие пальцы и, почесав щетину, кивнул.

Оказавшись в своей новой комнате, я бросила мусорный пакет на широкую кровать и огляделась. В углу стояли стул и крошечный столик, но в ящике не было ни ручки, ни бумаги.

У меня нет ни ручки, ни бумаги.

Заморгав изо всех сил, я достала телефон, чтобы просчитать варианты. У меня оставалось всего 700 долларов. Если возвращаться в Вегас – даже не думай плакать, Росси, – на билет уйдет 300 долларов. А потом еще 300 на оплату аренды за комнату, которую я там снимала.