- Нет, не обошлось, - вздохнула Зоя. - Максуд утонул. В пруду.
- Вот проклятье! - воскликнул Некрасов.
- Ой, божечко! Беда-то какая! - всплеснула руками бабушка. - А ведь он был таким молоденьким.
Вся эта история закончилась тем, что Максуда похоронили по христианскому обычаю, а его гибель отнесли к несчастному случаю. Что, в сущности, и было. Несчастная любовь сама по себе уже несчастный случай.
Строительство дома продолжалось. У Владимира появился навык. И дело пошло веселей. Он поднимал бревно на примерку, очерчивал места вырубок и, опустив его, 'брал в работу'. С каждым таким бревном он работал с раннего утра и допоздна, а иногда и дольше, делая всё основательно и аккуратно. Много времени уходило у него на подготовку любой самой незначительной операции. Видя, каких усилий стоит ему это, Зоя не только не торопила, но нередко и сдерживала его.
Однако сруб вскоре подрос, и Владимиру пришлось сооружать строительные ко́злы - подставку под его 'узкоколейку'. На дальнем конце настила он закрепил блочок - колёсико с желобком, перекинул через него верёвку, а Зоя заправила её. И с помощью этой верёвки по наклонной доске Некрасов легко въезжал наверх.
Впоследствии ко́злы приходилось то и дело перетаскивать, наращивать им ножки, придумывать что-то ещё и ещё. И что поразительно, это его не раздражало. Зоя с удивлением замечала, что Володя творчески подходит ко всякой работе. Например, к этим самым ко́злам он сделал четыре комплекта ножек, которые то привинчивал к первым, делая их всё длиннее и длиннее, то снова скручивал их. Он словно не строил, а играл в стройку. И чем больше возникало всякого рода трудностей, тем задорнее он становился. Было заметно, что ему нравится преодолевать их.
Во вторую субботу сентября внезапно нагрянули их друзья. Целыми семьями. И до четырёх часов выкопали всю картошку. И это притом, что у них самих ещё не убран урожай на огородах.
Собрали на стол, разместились. Пища не отличалась особым разнообразием: борщ, белое вино, салаты да кое-что принесённое гостями. Однако все были довольны. И дело было не столько в угощении, сколько в хорошем настроении. Как известно, аль-труисты живут дольше, но, возможно, из гостей Некрасовых никто об этом и не слышал. Просто помогать другим - это их образ жизни. В этот день Некрасовы с друзьями хорошо, по-доброму посидели, пообщались и от души напелись песен.
Малыши тоже не сидели без нянек. Татьяна и Варя, как следует, рассмотрев малюток, сошлись во мнении, что сынок похож на Зою, а Алёнка - вся в отца. Для Зои с Владимиром это не новость.
Выложив пять венцов, Владимир пометил номерами каждое из брёвен и раскатал их. На площадке он вновь собрал верхний венец. И снова бесчисленные примерки, врубки, выборка пазов и сплотка венцов. И так всё светлое время суток. Иногда без перерыва на обед. Когда Зоя чувствовала, что не удастся уговорить мужа сесть за стол, подавала ему миску с едой прямо наверх. Владимир, наскоро поев, продолжал работу. Причём съедал он, как правило, что-нибудь одно. Иначе, говорит, отяжелею и свалюсь.
Заканчивался сентябрь. Друзья, видя, что Некрасов всерьёз надеется сложить сруб уже в этом году, стали наведываться чаще. В воскресенье с утра приехал Женя и с УАЗа выгрузил два тюка рубероида. Через полчаса подошли Серёжа с Сашей и вместе с Володей уже к исходу дня из красного кирпича выложили цоколь. Сделали его невысоким и аккуратным.
За ужином ребята обсуждали проблемы стройки.
- Митрофаныч, - подал голос Женя, - твои успехи налицо. Но хорошо бы до затяжных дождей поставить сруб на его законное место и укрыть. Признавайся, чем тебя можно стимулировать?
Володя только усмехнулся.
- А давайте ему присвоим почётное звание 'мастер', - предложил Саша.
- Хорошая мысль, - согласился Женя. - Одобряю. Кто 'за'? - Единогласно. Поздравляем. Отныне ты, старина, - мастер-избушник. Носи, но не заносись, - с шутливым предостережением пожал он руку Володе.
- Гордись, - поздравил его и Саша.
- Ну и трудись, - добавил Сергей. - Ох и работы же у тебя, Володька, просто жуть.
- Чепуха, - отмахнулся тот, - страха нет - один задор.
С этого момента ребята стали называть Володю мастером. Всё началось с обычной дружеской шутки, но вскоре иронический оттенок как-то само собой исчез, и осталось вполне уважительное обращение.
Некрасов, поверив в точность своего глаза и силу рук, работал куда рациональней, чем вначале. За неделю он теперь успевал выложить два венца. Зоя замечала, как по утрам Владимир растерянно разминал ослабевшие за ночь руки. А когда сила возвращалась в них, заметно веселел.
В это время Зое тоже скучать не приходилось, - она занималась консервированием. И, снуя как угорелая между домом, кухней и садом, она лишь успевала отмечать про себя те или иные перемены. Уже было довольно прохладно, временами моросил дождик, но Некрасов работу не прерывал. И Зоя, обнаружив Владимира внизу, тут же заставляла его переодеться в сухое бельё.
В середине недели Данилов привёз и сбросил с кузова четыре огромных тюка пакли и несколько больших кусков битума. А накануне выходных Володя с Сашей, дымя на всю округу, растопили этот битум. И на фундамент из рубероида и досок, покрытых смолой, они уложили гидроизоляцию. Вымазались как черти.
В субботу после обеда собралась вся мужская компания, и уже к пяти вечера половина сруба, лохматая от пакли, стояла на своём законном месте. А верхний венец оставили на площадке в качестве основы для последующих.
Осень в этом году была удивительно мягкая, пронзительно ясная. Всюду было такое великолепие, что душа замирала от восторга. Казалось, что каждый листочек, перенасыщенный солнцем, сам становился источником некого волшебного свечения. Зоя часто гуляла с малышами. Иногда к ним забегала Светланка и предлагала свою помощь.
А Володя все эти дни работал как одержимый. Он похудел, лицо его обветрилось. Но глаза были весёлые. Он уже понял, что успевает. Ближайшие соседи просыпались, а иногда и спать укладывались под стук его топора. И вот двадцать третьего октября Владимир закончил рубить последний венец. Этот момент ребята держали на контроле, и в тот же вечер их усилиями стены сруба были возведены.
