Только теперь в спокойной обстановке Зоя заметила, насколько Соколовы подходят друг другу. Оба русоволосые, с чистыми, кремового оттенка лицами. Он немного выше её, зато она моложе. На его лице никаких особых примет - всё правильно и соразмерно - лишь в межбровье три вертикальные морщинки: у Александра частые головные боли. Во второй год своей срочной службы он попал в Чечню. Там и получил контузию. Таблетки помогают всё меньше. Работает в столярке; более подходящей работы нет. Учится на дорожника в Волгоградском техникуме. Заочно. Он немногословен, но эмоционален, часто смеётся добрым негромким смехом. Его жену зовут Варей. Её вздёрнутый носик, по-детски сочные губы и озорные карие с золотинкой глаза выдают в ней вчерашнюю школьницу. А её обаяние не сравнимо ни с чьим другим: она всеобщая любимица - и взрослых, и детей, и животных. Живут они за счёт своего хозяйства и помощи её родителей. Его заработок - чисто символический. Варя рассказала, что в последний раз вместо зарплаты он принёс колёсико колбасы. Только и проку с такой работы, что стаж идёт.

  Шевченко - тоже пара замечательная. Евгений широкоплеч, крепок, с пышной шевелюрой пепельных волос. Его речь напоминает неторопливую, но уверенную поступь моряка. Голос сипловатый. Верность - одно из проявлений его твёрдого характера. Майор запаса, бывший вертолётчик, а ныне известный пчеловод. Татьяна с него ростом, белолица, склонна к полноте. Длинные тёмно-каштановые волосы, спадающие на плечи, превосходны. Образованность и холеричный темперамент сделали её непревзойдённой спорщицей. В дополнение к сказанному, Татьяна и Евгений чрезмерно политизированы.

  Обед был ещё в разгаре, когда Зоя почувствовала себя неважно. Рассчитывая вскоре вернуться, она извинилась перед гостями и ушла в дом. Но дурнота не проходила. Зоя прилегла и, прислушиваясь к отголоскам их беседы, внезапно уснула.

  Недели за четыре до родов Некрасова начала испытывать сильную одышку и невероятную тяжесть в животе. К этим неприятностям добавился и вернувшийся вновь токсикоз. Что бы она ни съела, тошнота выворачивала её желудок наизнанку. В эти минуты Зоя ненавидела весь белый свет.

  За ограду она уже не выходила, смущала большая округлость живота. Ходить Зое вообще не хотелось. Но она принуждала себя к этому.

  Однажды, обследуя её, фельдшер высказал предположение, что у неё будет двойня. Ничего более ошеломляющего в их беспомощном положении сообщить им было нельзя. Его слова ввергли Некрасовых в шок.

  Когда дня через три эта догадка переросла в убеждение, ибо прослушивалось два сердцебиения, юный эскулап вмиг растерял остатки своей уверенности. Зоя вместе с ним перелистала его конспекты и справочники по акушерству и убедилась, что это очень похоже на правду. Чтобы окончательно рассеять все сомнения, нужны дополнительные обследования.

  Фельдшер, как он сам выразился, поднял волну и уговорил заведующую райбольницы за десять дней до срока взять Зою на сохранение.

  Настал день отъезда. Некрасовы нервничали. Разлука для них в этой непростой ситуации ощущалась какой-то глубинной болью и обоюдным страхом потерять друг друга.

  К дому подъехала 'скорая', посигналила. Володя, прощаясь с женой, сказал ей:

  - Милая, ты, пожалуйста, не волнуйся и ничего не бойся. Всё у нас будет хорошо. Я в тебя верю. И жду не одну. До свиданья, душа моя. Ты уж постарайся.

  И поцеловал её. Она ответила ему шуткой.

  - И ты, дорогой, постарайся - блюди себя.

  Так они и расстались тогда.

  Некрасову поместили в 'патологию'. На вторые сутки Зоя уже точно знала, что у неё должны родиться мальчик и девочка. Здесь были опытные врачи, и её настроение заметно улучшилось.

  Ею занимались: водили на занятия, сеансы УФО, обучали навыкам рождения ребёнка. И всё это давало уверенность, что всё будет хорошо. Пятого июня на самосвале с Даниловым приезжал Володя. Сергей вплотную подъехал к Зоиному окну, и ей с мужем удалось поговорить.

  А шестого после обеда у Зои начались схватки, и её перевезли в родильное отделение. Уже наступил вечер, а она всё мучилась. Страх опять навис над нею. 'А вдруг все врачи разойдутся по домам, - думала она, - кто тогда мне поможет?' Но зашла заведующая отделением и успокоила её словами: 'Пока ты не родишь, я не уйду!'

  Около девяти вечера Некрасова родила. Сначала девочку, а через двадцать минут и мальчика. Ей показали младенцев - оба здоровенькие. Малышей положили на пеленальный столик. Зоя, повернув голову набок, сквозь слёзы старалась как можно лучше рассмотреть своих малышей. На их пупках, обработанных зелёнкой, висели металлические зажимы. Девочка плакала, а мальчишка икал, да так, что зажим подпрыгивал. Мальчик светленький, девочка темноволосая, оба красноватые и смешные. 'Ах вы мои мучители! Как же мы вас долго ждали!' - с глубокой нежностью прошептала молодая мать.

  Зоя чувствовала себя бесконечно уставшей и растерзанной, но вместе с тем и счастливой. Чувства и мысли переполняли её. 'Я смогла. Теперь и у нас есть дети, и сразу двое: доченька и сынуля... Боже, какое счастье!.. У меня есть семья. Но как же я с ними со всеми справлюсь? - с тревогой думала она. И тут же успокаивала себя: - Ничего, это не трудней, чем рожать. Мы будем их растить, учить и воспитывать. И всегда-всегда будем их жалеть и любить... Нет, всё-таки это здорово! Теперь у нас с Володей настоящая семья'.

  Позже, уже в палате, Зоя с трудом нашла удобное положение для тела и уснула. Первое, о чём она подумала при пробуждении: 'Неужели весь этот кошмар позади?' А потом ей принесли детей на кормление. Зоя опасалась, что кто-нибудь из них останется голодным. Но напрасно, молока им хватило. Мальчик оказался молчуном и соней. Пока она кормила его, он частенько отвлекался и подолгу молча рассматривал её, а то и вовсе засыпал. Зато девочка была более нетерпелива, проявляла недовольство и любила похныкать. Приспосабливаясь к их характерам, Зоя стала кормить её первой.

  В палате лежали пять рожениц. И у двух мамаш были большие проблемы с избытком молока. Младенцы не могли всё высосать, и груди их матерей каменели. Девчонки, сцеживая молоко, плакали от боли. Испытывая острую жажду, они боялись каждого глотка жидкости. Жаль девочек. Зою чаша сия, слава Богу, миновала.

  Вошла нянечка, раздала кому записки, кому передачи. Вот где Зоя позавидовала женщинам, живущим в райцентре. Приезжим встретиться со своими родными не так легко. На душе стало тоскливо. Зоя достала из тумбочки тетрадку в клеточку, ручку и стала писать письмо.