- А теперь, капитан, послушайте, что я вам скажу. Во-первых, смысл своего существования каждый задаёт себе сам. Во-вторых, за тридцать лет своей жизни вы немало походили, поездили, повидали, многому научились. На сегодняшний день у вас есть образование, навыки, мозги, руки. Это приличный капитал. Кроме того, вы молоды и в остальном здоровы, - я смотрел вашу медкарту. А месяца этак через три-четыре здоровье ваше восстановится, и вы сможете начать активную гражданскую жизнь. У вас будет возможность не только овладеть новой специальностью, но и создать семью, и я уверен, вы сможете стать хорошим отцом. Если вы всегда будете помнить, что счастье возможно и что ваше будущее зависит только от вас, гарантирую, достигнете любой желаемой цели.

  - Вашими бы устами... Однако... должен признаться, это ранение настолько всё изменило - мои возможности, мир вокруг меня; в такую смуту ввергло мою душу, что мне не только мечтать, но и думать о будущем не хочется. Счастье, как я понимаю, это вообще редкая вещь, а для меня теперь и вовсе - химера. Нет, я определённо отмечтался.

  - Глупости, - с раздражением возразил врач. - С мечтой никогда нельзя расставаться, даже с самой невероятной, - и он, как бы ненароком, скосил глаза в сторону Зои. - Порой необъяснимым образом совершается невозможное - мечта сбывается.

  Щёки у Владимира порозовели. Калюжный неожиданно перешёл на 'ты':

  - Так что, капитан, я тебе по-дружески советую: смелее смотри в будущее, а горе закуси луковицей и живи дальше. На днях я загляну к тебе.

  Они распрощались по-доброму. Зоя отметила, что встреча была отнюдь не напрасной. Только уж очень не понравился ей недвусмысленный намёк доктора. Претенденты на руку и сердце у неё и так не переводились. Но она от них хотела нечто большего, чем они могли ей предложить. И, по крайней мере, в её планы никак не входит связать свою жизнь с калекой.

  'А Некрасов-то, оказывается, и краснеть умеет. С чего бы это? Он явно был смущён то ли бестактностью доктора, то ли тем, что тот угадал его мечту. Вот ещё не хватало!'

  Дня через три на улице значительно потеплело, и Зое разрешили вывезти Владимира на прогулку. Не без труда одевшись, он перебрался в коляску, а лифт доставил их на первый этаж.

  И вот они на улице. Как странно, ещё не распустились почки, не было и первой грозы, а воздух уже так ароматен, что нужно совсем немного воображения, чтобы представить себя посреди цветущего луга. Об этом девушка и хотела сказать Некрасову, но, взглянув на него, поняла, что и он испытывает примерно то же самое.

  Свернув с тротуара на грунтовую дорожку, ведущую вглубь сквера, они точно попали в другой мир. Колёса катились по влажной земле мягко-мягко. Каждый сделанный шаг приносил удовольствие.

  Время близилось к полудню. Сквер был буквально затоплен золотым светом. Щебет стоял неумолчный. Возле скамейки на небольшой прогалинке они остановились. Зоя присела. До больничного корпуса - рукой подать, но он остался у них за спинами и словно перестал существовать. Шум автомобилей и завывание троллейбусов на соседней улице молодым людям тоже не мешали, всё осталось где-то там, в грубой реальности.

  Медсестра смотрела на Некрасова и не узнавала его. С полусонным, глуповато-счастливым выражением лица он с интересом наблюдал, как скворцы из покосившегося линялого скворечника выселяют воробья. Обычная история.

  - Вот жизнь! - горьковато усмехнулся Владимир. - И тут жилищные проблемы. Перетерпела птаха морозы, полуголодное существование, а теперь, нате вам, курортнички заявились - и пожалуйте вон! Всё как у нас. Зоя, может быть, вы мне подскажете, отчего всё так нелепо устроено, что за всё надо драться, и порою - насмерть?

  - Не знаю. Может быть, это необходимое условие эволюции?

  - Похоже на то, - вздохнул он. - Но не глупо ли улучшать общество таким примитивным способом, как ведение войны?

  - Кажется, вы переходите в стан пацифистов?

  - Вы имеете в виду, переползаю?.. Нет-нет. Защищать Родину - это привилегия и обязанность мужчин. Так было и так должно быть. И всё же часто думаю: до чего же неумно я рас-порядился своей жизнью?.. Мечтал, что у меня будет хорошая семья, уютный, мною построенный дом, замечательный фруктовый сад, интересное дело... А прожил свою жизнь как-то начерно - в суете и нервотрёпке. Думалось, всё ещё впереди... вот отвоюю - и заживу по-человечьи. И вдруг очнулся, а жизнь моя уже отстучала, как ритуальный барабан.

  - Ну что вы о себе всё в прошедшем времени говорите? И не стыдно?.. Мы же стараемся вернуть вас к нормальной жизни. Вот заживут ваши раны, закажете себе хорошие протезы, и у вас всё ещё будет: и свой дом, и семья, и сад.

  - Ну, это вряд ли... Порою мне кажется, что происшедшее со мной не случайно; появись у меня возможность начать всё заново - скорей всего я бы понаделал тех же ошибок. Потому что до сих пор не знаю, что важнее: уберечь совесть от мук или тело от ран. Цена высока... пожалуй, даже слишком.

  - Это не пустяковый вопрос, согласна. Ошибки неизбежны, тем более что никто, или почти никто, не знает, в чём же всё-таки смысл жизни? Только ли, как я до сих пор полагала, в стремлении человека к полной гармонии?

  - Не уверен. Опять же, и гармонию каждый из нас представляет по-своему. Одному для её обретения нужны учебник по эстетике, библиотечка классики и фонотека, другому - только сбалансированное питание и спортивные снаряды, третьему - молитва и пост.

  - Что ж, у каждого из нас свои представления о жизни, и поэтому все мы ошибаемся по-своему, а ещё - ушибаемся, и чаще всего о свои принципы.

  Лихачёва замолчала. И тут Владимир неожиданно спросил её:

  - Зоя, простите за неловкий вопрос, а вы были замужем?

  - Нет, - как-то уж слишком буднично ответила она.

  - Всё дело в принципах?

  - Похоже на то, - повторила она его фразочку.

  - Вы такая... симпатичная, умная... н-не понимаю.

  - Я и сама не понимаю. Как-то один из моих приятелей при расставании сказал мне, что я слишком холодна, и он опасается замёрзѓнуть возле меня. С тех пор, мне кажется, я стала ещё холоднее.