Иногда Зоя пыталась представить его за работой, но из этого ничего не выходило. Фиолетовый пиджак Дениса, его малиновые и ярко-зелёные рубашки и футболки, переливчатые галстуки и светлые брюки как-то не вязались с рабочей обстановкой. Нет, как бы ей того ни хотелось, но этот парень дома не усидит, ни сейчас, ни после. Уж он-то знает, что такое успех у женщин. И это беспокоило Зою. Мысли о сказочном принце, как накрытые ловким сачком бабочки, встревоженно бились вокруг приманившего их лазоревого цветка, называемого счастьем.

  Кстати, Денис взял её адрес и обещал вскоре написать. 'Интересно, чем же он всё-таки занят?' - гадала Зоя.

  У неё появилась привычка припоминать все интересные разговоры, в которых она участвовала за время поездки. Они как-то сами собой свились в связанную своими концами нить, на которой заблестели речные жемчужины, и Зоя, перебирая их, время от времени обнаруживала новые неожиданные нюансы сказанного кем-то из её собеседников. И это давало ей прекрасный повод для размышлений.

  Встретить такого душевного и умного человека, как тётя Маша, думала она, это редкая удача. Нужно обязательно увидеться с ней ещё хоть раз и без утайки поговорить о жизни.

  Зоя не могла не думать и о Владимире. Почти каждая встреча с ним удивляла её каким-нибудь маленьким открытием. Его внутренний мир оказался гораздо богаче её первоначального представления о нём. Она заметила, что Владимир хоть и перестал прятаться за створками отчуждения, но и не спешил чем-либо хвалиться, и только прямые вопросы вынуждали его рассказывать о себе. 'Он, безусловно, интересный человек, - думала Зоя. - Хорошо бы иметь его среди своих друзей. Только, боюсь, ребята не понравились друг другу'.

  Двадцатого августа в почтовом ящике Зоя наконец-то обнаружила тоненькое измятое письмо. Она возликовала. Однако оно было не от Дениса, а от бабушкиной соседки Дарьи Моховой. Новости были удручающие: бабушка Анфиса занемогла, и соседка просила Зоину мать поскорее приехать в Ольховку и поухаживать за ней. И ещё приписала: 'Поспешите навестить её, чтобы потом ни о чём не жалеть, да и меня не виноватить'.

  Зоя предвидела реакцию матери и тем не менее позвонила ей. Сообщила о содержании письма и спросила её, что она намерена делать? Мать со свойственной ей прямотой ответила дочери:

  - И что ты от меня хочешь? Чтобы я выбросила на ветер кучу денег, а потом неизвестно сколько торчала в Ольховке и, в конце концов, потеряла свою работу? А что если, как только я уеду, она умрёт? Кто меня тогда на похороны отпустит? И что обо мне подумают люди?

  - А что подумаем о тебе мы, твои мать и дочь, - вырвалось у Зои, - это тебя уже не волнует? Ты подаёшь мне дурной пример, мама.

  - Уж больно ты правильная! Сама-то когда у бабки своей была? А письма, как часто ей пишешь? Я, может, и плохая, но тебя родила, и муж у меня есть. А теперь, моя умница, скажи, где твоя семья? Что ты в своей жизни вообще успела? Разве что на несколько юбок заработать?

  Зоя не знала, что и возразить ей. Телефонная трубка едва не выскользнула из её влажной ладони. Мать, как всегда, поставила её на место.

  - Ладно, дочка, пустой это разговор. Ты там ближе, вот и навести бабушку и в самом крайнем случае дай мне телеграмму. Договорились?

  - Хорошо, - обречённо вздохнула она. - Я попробую.

  Трубку положили. 'И зачем только я позвонила ей? - подосадовала Зоя. - Что с нами такое? Мы окончательно перестали понимать друг друга. Если я не выйду замуж и не уберусь из её дома, ох, и тесно же нам будет жить вместе. И почему Денис всё не пишет?'

  На следующий день, придя на работу, Зоя тщательно изучила график дежурств. В резерве, хоть плачь - ни души, кто бы мог её выручить. Надо говорить с заведующим. Он славный дядька, хотя и не волшебник. Однако ни от кого другого помощи ждать не приходится. Дверь кабинета заведующего была приоткрыта, девушка постучала в неё и, отворив её ещё шире, сказала:

  - Здравствуйте, Николай Иванович. Можно?

  Он кивнул.

  - Здравствуйте, Зоя Николаевна. Присаживайтесь, - указал он на стул.

  Она села.

  - Что за проблемы привели вас?

  - Да вот, письмо получила от бабушкиной соседки, - она протянула ему конверт.

  Он пробежал глазами несколько неровных взывающих к милосердию строк, вздохнул.

  - Хотите съездить?

  - Да. Ведь я росла у неё. Мне обязательно нужно поехать к ней. Николай Иванович, в счёт моего отпуска.

  - А мать не может?

  - Нет. Ей из Сибири ещё сложней выбраться, вчера я разговаривала с ней по телефону, она надеется, что съезжу я.

  Заведующий снял очки, в задумчивости повертел их в руках, отложил в сторону.

  - Ох, и время же неудачное: сезон отпусков как-никак, и ситуация, Зоя Николаевна, скажу вам честно, почти безнадёжная.

  - Почти?

  - Да, почти. Где ваша Ольховка находится?

  - Недалеко от Волгограда.

  - Хм. Ну, это меняет дело. Видите ли, голубушка, вчера наше сиятельное начальство получило распоряжение: подобрать медработника для отправки в командировку, конечная цель которой - Волгоград. Думаю, этим грех не воспользоваться. Обсудим?

  - Обязательно, Николай Иванович. Для меня это очень важно.

  - Хорошо, тогда ввожу в курс дела. Предписано сопроводить инвалида войны из санатория...

  - Некрасова? - перебила она его.

  - Да, Зоя Николаевна, вашего бывшего подопечного.