За проволочный крючок зацепился серый клок ваты. Мальчик, скручивая вату в жгут, вытащил из глазницы лошадки весь комочек. А в нём блеснула запутавшаяся золотая серёжка.
- Есть! - радостно воскликнул Вовка и, прижав лошадку к груди, перенёс её на стол. - Думаю, что и всё остальное здесь, в её животике.
Вовка положил на стол перламутровый глаз и серёжку, опутанную ватой, взглянул на часы и заволновался.
- Всё, я пойду. У меня больше нет времени. Да, а где капитан Костров?
- В подвале, - ответили ему.
- Передайте ему, пусть эту лошадку не калечат. Она тут ни при чём, - заявил мальчик.
Присутствующие заулыбались.
- А как же из неё всё достать? - спросила Катя.
- Аккуратно, из брюшка, - ответил Вовка, - инструментов здесь, в чуланчике, предостаточно. Ну, мне пора.
И вышел из квартиры. Через две минуты вернулась хозяйка.
Отработав у Яновичей ещё час, вся группа вернулась в отделение. Цель достигнута. Вся пятидесятипроцентная доля ювелирных изделий, принадлежащая Яновичу, найдена. Запасы сала обнаружены. А сверх того - червонцы и картины. Денищенко тоже вернулся не пустым.
Перед тем как доложить наверх о проведённой операции, Набатов вызвал на допрос Яновича. Тот вошёл в кабинет, демонстрируя абсолютное спокойствие и выдержку, сел на предложенное ему место.
- Гражданин Янович, я, как вы, вероятно, помните из нашей вчерашней встречи, начальник местного отделения милиции. Скажу вам сразу, особой нужды в нашем с вами разговоре уже нет. Особенно в условиях, когда вы не обнаруживаете никакого желания отвечать на вопросы наших сотрудников. Тем не менее, я решил сообщить вам, что операция "Часы" завершена. И, к вашему горькому сожалению, никаких других собеседников у вас, очевидно, больше не будет.
Янович тревожно взглянул на майора.
- Вы нашли у меня несколько золотых вещей, о которых я и сам не знал, и на этом основании...
- Что вы, Леонид Францевич! - пресёк его красноречие Набатов. - У нас уже есть признания ваших коллег Тимурова и Тупицына, есть тетрадь учёта, полученного у вас Тимуровым сала. Кстати, а что это за часы?
Набатов выложил перед Яновичем тряпицу, развернул её. Увидев часы, найденные Вовкой под порогом, Янович отшатнулся.
- Н-не знаю, - сказал он и отодвинулся от стола.
Набатов понимающе усмехнулся.
- Ваше первое приобретение... Ну, да Бог с ним. А эти предметы вам знакомы?
И он выложил на стол перламутровый глаз старой детской лошадки и золотой червонец. От стука монеты Янович вздрогнул и с жадным недоверием уставился на майора. А Набатов, не оставляя ему ни единой искорки надежды, сказал:
- Не сомневайтесь. Вы всё поняли правильно. У нас в активе не только картины из двух тайников, но и шесть бочек сала, и сорок восемь червонцев, а к трём золотым томам философии добавилась ещё и старая золотая лошадка.
Янович простонал и зажал голову руками. Сидел он так не менее минуты. Потом смахнул влагу с потухших глаз и сказал:
- Я всё понял. У меня ничего не осталось: ни богатства, ни надежды на спасение... И давно... давно вы за нами следите?
- Леонид Францевич, - обратился к нему Набатов, - для начала удовлетворите моё любопытство, а потом я отвечу на все ваши вопросы.
- На все?
- На все. Обещаю, - твёрдо сказал начальник милиции.
- Ну, тогда спрашивайте, - хмуро предложил Янович.
- Скажите, как вам удалось похитить столько сала с действующего предприятия?
- Сало стащил не я, а Кучерук, мы с ним знакомы ещё со школы. Он работал на том самом заводе завскладом. Помню, в сентябре это было. Бомбили страшно. Как-то приходит он ко мне и говорит: "Три дня назад на один из моих складов фугаска упала. Всё, что там было, разнесло в клочья. Под этот шумок я кое-что провернул: провёл по документации, что запасы сала тоже хранились на том складе. А сам перекатил бочки в последнюю секцию арочного хранилища, вход в неё заложил кирпичами; стену побелил, местами запылил, подкоптил и завалил её пустой тарой. Так что теперь у меня есть личная кладовая, а в ней - семь бочек сала. Но добраться до них можно только из твоей мастерской. Ну, ты как, идёшь в дело?" Я спрашиваю: "А как же начальство?" А он: "Всё руководство на фронт ушло. А сам я уволился по болезни. Так что - все концы в воду". Я и соблазнился.
- Что ж, афера с салом проделана виртуозно, - отметил Набатов, - но, если честно, лично у меня ещё большее удивление вызывает мастерство, с каким сооружена вся система прохода в хранилище. Такое впечатление, что здесь поработал настоящий конструктор...
- Да нет, всё остальное - плод моей предприимчивости и фантазии. В то время швейный цех не работал: кое-кто из работников успел эвакуироваться, кто-то ещё рыл траншеи, некоторые женщины перешли работать в госпитали. Вот я этим и воспользовался. Под предлогом создания убежища мы с Кучеруком добыли уже готовые лестницы, люки, прорыли потерну, укрепили её, оборудовали вход, всё это замаскировали. Он мне и Тупицына нашёл. А однажды после одной из бомбёжек Кучерука нашли убитым. Вот так я и остался распорядителем кладовой.
- А как вы познакомились со Шкворнем? - спросил его Набатов.
- С этим типом я вообще не имел дел, его Тупицын знает.
- Да. А в комнате матери вы ничего не спрятали? А то ведь, если у неё что найдут...
- Слава Богу, нет. Я её так боялся, что мне это и в голову не пришло. А у меня есть хоть небольшой шанс уцелеть?
