Поговорив ещё минут десять, Вовка поднялся.

  - Мне уже пора. Скоро тётя придёт с работы, а в доме не топлено. Пойду я. Бывайте здоровы!

  - И ты будь здоров, дружок, - задумчиво кивнул ему Олег Павлович.

  А тётя Клава, провожая Вовку, ласково погладила его по голове и сказала:

  - Спасибо тебе, сынок. У тебя добрая душа, православная. Ты к нам приходишь и будто свету в лукошке приносишь. В который уж раз возвращаешь нам надежду.

  - До свиданья.

  Тётя Клава перекрестила его.

  - Спаси тебя Христос.

  Тётя Мария пришла серая от усталости, задумчивая, скучная. Села у печки. Вовка помог ей снять валенки, подал нагретые бурки, лёгкие, из фетра. Она сунула в них ноги, облегчённо вздохнула.

  - Спасибо.

  - Как дела, тётя? - спросил мальчик.

  - Неважные дела: завод еле дышит - электроэнергии не хватает. Больше стоим, чем работаем. Такое отчаяние охватывает... Ну, а у тебя что нового?

  Вовка подал ей таз, откинул рушник, спросил?

  - Что будем с ней делать?

  У тёти Марии глаза расширились, наполнились тихими слезами. Она потрогала налима.

  - Свежая рыба? Боже! Откуда?

  - С Невы, тётя.

  - А я ещё с порога уловила запах, подумала: не иначе галлюцинации, - лихорадочной скороговоркой сказала она. Взяла судака и стала с упоением нюхать его, целовать. - Этот запах - такое наслаждение, не передать. От него с ума можно сойти.

  Вовка смотрел на тётю и думал: "Видеть её счастливой - тоже наслаждение".

  Утром пришла Галя, уже не такая несчастная, как вчера. Вовка достал из обувного ящика вещмешок с рыбой, положил в него четыре поленца, завязал.

  - Раз нам по пути, то заглянем и к Агнессе, и к Антонине, малышей надо проведать, уже две недели не видел их. А потом пойдём рыжего искать, ладно?

  - Угу, - согласилась девочка.

  Они вышли на воздух.

  - Своим рассказала? - спросил Вовка.

  - Рассказала, - ответила Галя. - Я выложила на стол рыбину и тут же призналась, что мы остались без карточек. Они прямо онемели от ужаса. Бабу Симу пришлось даже валерьянкой отпаивать. А мама, уж на что у неё сильный характер, и то долго сидела и тихонько так, как у гроба, головой покачивала. Я так подвела их всех, простить себе не могу.

  - Галя, это с каждым может случиться, не отчаивайся.

  - Хотелось бы, да не получается. Кстати, рыбка твоя очень пригодилась. Когда мои немного пришли в себя, судачка засолили, даже потрошки, а из головы уху сварили - сказочная вещь.

  - Ну, хватит об этом, - оборвал её Вовка. - От твоих гастрономических воспоминаний недолго и язву заработать: ведь брюхо, сколько его не корми, старого добра не помнит. Ты лучше расскажи что-нибудь интересное из своей жизни.

  - Если из детства, то оно было не самое радостное. Жили мы на Вологодчине, в деревне. Ещё до меня мама овдовела. Её муж, Иван Осипов, погиб в гражданскую войну. С тех пор маму Анной-урядницей называли. А потом появился мой папка. Но он подолгу с нами не жил, в основном где-то на заработках пропадал.

  - А деда с бабушкой помнишь? - спросил Вовка.

  - Немного. Мне было три года, когда мы уехали из деревни в посёлок. Но я запомнила: бабушку звали Катя, деда - Павел. Оба хорошие, добрые люди. У них был большой длинный дом с террасой - его потом под сельсовет забрали, - а в нём мебель самодельная, резная. Однажды я играла в их доме и полезла за конфетами в шкафчик. Что-то тронула там, оттуда, как посыплется посуда. Я перепугалась: сижу среди осколков, реву. А бабушка пришла на мой крик и даже не отругала, представляешь?

  - Ну, а ещё ничего такого не припомнишь?

  - Был у меня один случай, только уже не в детстве, а прошлым летом. Как-то раз с девчонками мы пошли на Неву. Наплавались, лежим, загораем. А рядом с нами одна парочка купалась, люди совсем взрослые. Дядька, как мы потом поняли, совсем не мог плавать, а его жена немного умела. И вот они поплескались на мелководье, потом он вылез на берег, а она решила ещё покупаться. Хотела, наверное, вдоль берега проплыть, а когда опустила голову в воду, сбилась с направления, и саженками - на глубину.

  Дядька поднялся, кричит ей: "Тома, вернись!", а та не слышит. А когда выдохлась, подняла голову, увидела, куда её занесло, запаниковала и стала тонуть. Дядька вбежал в воду по грудь и встал. Тянет к ней руку, кричит, а до неё метров пятнадцать, не меньше. И взрослых рядом ни души. А я уже неплохо плавала, даже второе место по школе держала. И бросилась её спасать.

  - Ну, ты и молодец, Галка! - воскликнул Вовка. - И не побоялась же...

  - Ага, - иронично посмотрела на него девочка. - Потому что дурой была самоуверенной. Так вот. Я подплыла к ней и кричу: "Хватайтесь за ногу!". Тётка и схватилась, да так крепко, что и я испугалась: поняла, что она меня теперь ни за что из рук не выпустит. Гребу к берегу изо всех сил, а та висит у меня на ноге что гиря, и нисколько не помогает мне. До сих пор не пойму, как я жива осталась? Она ведь по весу раза в три тяжелее меня была, запросто могла на дно утащить. Но каким-то чудом я всё-таки догребла до дядьки. Он поймал меня за руку и вытащил нас обоих. Ох, и трясло меня потом на берегу.

  - Ну и как повела себя спасённая? - поинтересовался Вовка.

  - Когда она пришла в себя, стала благодарить меня и просить прощения за то, что чуть не утопила. Позже они дважды приезжали за мной: брали меня с собой в поход по магазинам. Платье мне купили, зонтик, босоножки и сумочку, - в общем, они не жадные люди.