- Это Садовников? - по привычке уточнил Набатов.

  - Да. Он ушёл в ополчение, а свой дождевик в мастерской оставил. Я взял его и понёс мастеру. А когда вышел к позициям ополченцев, это уже под вечер, смотрю, идёт бой. Я спрятался в развалинах какого-то склада. Вдруг, вижу, прямо на окоп, в котором засел мастер, бегут два фрица с автоматами. И представляете, они уже совсем близко, - Вовкины глаза заблестели.

  - Насколько близко? - подзадорил его майор.

  - Ну, шагов тридцать будет. И тут Платон Иванович из винтовки как бахнет по рыжему немцу. И угодил в него. А тот, здоровый такой дядька, бух! под ноги второму. И оба вповалку. Мастер стал было высматривать живого. Да тот ловчей оказался: откатился в сторону, вскочил и очередью по Садовникову как полоснёт. Тот и сел в траншею.

  - Так Платон Иванович убит? - подался вперёд Набатов.

  - Тогда он был ещё жив, - подавленно сказал мальчик. - Чуть позже я сбегал за санитарной машиной, и его увезли в госпиталь.

  - В какой? Тот, что на Суворовском? - полон дурных предчувствий, спросил майор.

  - В тот самый.

  - Понятно, - сумрачно сказал Набатов. - Значит, ещё одного моего старого товарища не стало. И что было дальше?

  - А дальше случилось вот что. Немец, в тот самый момент, когда ранил Платона Ивановича из автомата, вдруг поскользнулся на краю воронки и упал в неё. Я больше не смог ждать, выскочил из-за укрытия и - к траншее, - там до неё шагов десять не больше. Влетел в окоп, схватил винтовку, и пока немец выбирался из воронки, выстрелил в него.

  - И попал? - удивлённо спросил Набатов.

  - Попал, - без малейшего воодушевления подтвердил мальчик. И, словно оправдываясь, пояснил: - Я ведь врасплох его захватил. Он, видно, был уверен, что в живых уже никого нет, и не торопился. И только-только успел выпрямиться, а тут я - как лягушка из кадушки. Хлоп. И прямо в живот ему угодил.

  - Ну, ты, брат, и озадачил меня, не знаю, что и думать, - сказал Набатов. - Ну, ладно. А что дальше было?

  - Дальше? - Вовка почесал затылок. - Когда Платона Ивановича увезли, я остался, чтобы забрать у немцев оружие. Рыжего здоровяка я разоружил легко, он лежал на ровном месте. А вот второй - в воронке. Что делать? Деваться некуда - надо лезть к нему. И полез. Обувь у меня прохудилась. И пока я лез в ту воронку, у ботинка подошва оторвалась, так что и пальцы наружу высунулись. Подсумок с магазинами и гранатную сумку я снял с немца. А вот чтобы вытащить из-под него автомат, пришлось приподнять и посадить его. И тут каска с его головы падает, и он, представляете, смотрит на меня. Я сначала так испугался, что у меня аж волосы на голове зашевелились.

  Брови начальника милиции приподнялись.

  - Он был ещё жив?

  - Жив. Вот тут-то мы и поговорили с ним: сначала накричали друг на друга, потом немного помирились. Гюнтер, так его звали, стал уставать. Он сказал, что я похож на Гавроша. И когда он увидел мой рваный ботинок, предложил поменяться с ним. Я согласился. А потом он умер, и я закопал его в той самой воронке. Вот и всё про мои сапоги.

  - Ты понимаешь по-немецки?

  - Да там и так всё понятно было. Сначала он глаза таращил, орал и плевался. Потом кричал про своего Гитлера и Ленинград. Ну и жесты, имена.

  - А у тех немцев форма одинаковая была? - спросил Набатов.

  - Нет, немного разная. У Гюнтера покрасивей была. И ещё крестик здесь, - Вовка ткнул себя пальцем в грудь.

  - Что? Какой такой крестик?

  - Ну, железный такой, награда. Я его не очень-то и рассмотрел.

  - А где он сейчас?

  - Там, вместе с ним, только уже не на груди. Когда мы ругались с Гюнтером, я сорвал с него этот крестик и бросил в грязь, на самое дно воронки. Говорю, там ему и место.

  - Вот как? А ты, случайно, не догадался изъять их документы? - спросил майор.

  - Вытащил, а как же, - сказал Вовка. - Документы рыжего я сунул в подсумок с магазинами и вместе с оружием отдал его матросу.

  - Фамилию матроса ты, конечно, не помнишь?

  - Почему? Помню. Его фамилия Силкин, а старшины - Краско.

  - Завидная память. Молодец, - похвалил мальчика Набатов. - А документы второго фашиста...

  - У меня дома лежат, - буднично сообщил Вовка.

  - Дома?

  Глаза начальника отделения расширились.

  - Ага, - кивнул паренёк. - Я взял их у немца вместе с письмом, которое он не успел отправить.

  - Кому? - всё более удивляясь странностям поведения мальчика, спросил майор.

  - Известно кому: своей семье - жене и дочке.

  - Зачем?!

  - Это его последняя просьба, - пояснил Вовка. - Я пообещал ему дописать в письме, как всё было и где он похоронен. А после войны, если жив буду, отправлю это письмо ему на родину.

  - Володька, скажи мне честно, откуда ты такой взялся?

  - Из Тубышек я.

  - Из Тубышек? - переспросил начальник милиции. Лицо его стало багроветь, и вдруг он захохотал. - Из Тубышек! Это ж надо. Ха-ха-ха.

  - Да, из Тубышек, - подтвердил Вовка. - Это деревня такая, от Могилева недалеко.