- Нужна. Миш, побудь с Сонькой хоть часик. Спать хочу, умираю.

  - Ладно. Спи.

  И Зинка уснула. А Хлынов носил на руках ребёнка и думал, думал. Жизнь, словно издевается над ним, вяжет его по рукам и ногам. Семья - и ни своя, и ни чужая. Между ним и Ольгой - одно препятствие за другим: то армия, то тюрьма, то вот теперь эти дети. Они, даже если он бросит Зинаиду, застряли в его судьбе, как занозы. Да и как их сейчас оставишь? Беда, да и только.

  В коридоре послышались шаги. Чья-то рука отклонила занавес, и вошёл крохотный кривоногий мальчик. Он запрокинул головёнку, всю в тонких черных кудряшках и с каким-то ироничным выражением стал изучать Михаила. Следом вошла... Ольга.

  - Ты? - растерялась она.

  - Я... Здравствуй, Оля.

  - Здравствуй, - устало прошептала она.

  Они смотрели друг на друга, он, - покачивая девочку, она, - поглаживая мальчугана, смотрели и молчали. Четыре года - срок не малый. Михаил - возмужал, заматерел, с недельной щетиной на лице. А Ольга вошла в ту пору, когда красота ее стала ещё тоньше и выразительней.

  - Нашлась, наконец, - осевшим голосом произнёс Хлынов.

  - А я... и не пропадала, - возразила Ольга.

  - Вот уж не сказал бы, - отозвался Михаил. - Ведь правильного адреса мне так и не дали. Полгорода Ростова облазил. Кстати, а как твоя свадьба?

  - Свадьба? С кем?

  - Хм. Похоже, только тётя твоя всё объяснить может. Ну да, теперь уж всё равно.

  - Соня, - сказал малыш и показал пальчиком на сестру.

  - Да-да, это Соня. А тебя как зовут?

  - Ася.

  - Ася?

  - Вася, - пояснила Ольга.

  - А, Василёк, значит. Хорошее у тебя имя.

  Заплакала Сонечка. Зинка приподнялась на кровати, попросила:

  - Дай мне её сюда, покормлю. Ой, Вася, и ты пришёл к мамке!

  Михаил подал ей ребёнка, сказал:

  - Зайду ещё.

  И ушёл.

  Чуть позже ушла и Ольга. Гуляя с Васильком, она встретила их бессменную почтальонку Любу Холод, женщину немолодую, приветливую.

  - Здравствуйте, тётя Люба! - поздоровалась Ольга.

  - Здравствуйте, здравствуйте, - улыбнулась почтальон. - Что, Василёк, гуляешь?

  - Галяю, - ответил он.

  - Молодец. А что делает твоя сестрёнка?

  - Паачет.

  - Плачет? Ну, это зря. Ты ей скажи, пусть лучше смеется. Договорились?

  Вася закивал головой.

  - Вот умница.

  Ольга тронула руку почтальона.

  - Тёть Люба, всё хочу спросить вас, вы хоть раз приносили нам письмо от Миши Хлынова?

  - Когда он ещё служил, приносила... два или три, точно не помню. А позже нет. Да ты у Насти спроси, она ведь их и получала. Всё на почту бегала, беспокоилась о тебе.

  - Спасибо. Спрошу.

  Зайдя к тётке, Ольга спросила:

  - Тётя Настя, где Мишкины письма?

  Та смутилась.

  - Да не помню я ни о каких его письмах!

  - Всё вы помните.

  - У меня их нет.

  - Понятно. А насчёт свадьбы, что вы ему наплели?

  Тётя раздражённо ответила:

  - Так я думала, что у вас с Юркой всё сложится. Он такой хороший.

  - Он лентяй и редкостный эгоист. Меня такие не интересуют.

  По лицу тёти, будто крапивой стегнули.

  - А тебя только уголовники интересуют, да? Я как чувствовала, что он плохо кончит. Всё я правильно сделала. Не любит он тебя, а то б не женился на первой встречной. Неудачник!

  - Тётя, а ведь если бы вы не помешали нам встретиться, он бы и в тюрьму не попал и на Зинке бы не женился.

  - Здра-асте! Выходит, тётя во всем виновата. Да если б я не вмешалась...

  Ольга резко прервала её.

  - Хватит! Больше не лезьте в мою жизнь. Никогда.

  Тётя ошеломлённо отшатнулась.

  - Пойдём, Василёк.

  Ольга взяла ребёнка за руку и повела его к себе домой.

  Вскоре Михаил устроился в гараж, технику ремонтировать, и у Зинаиды стал бывать реже. Обычно он приходил под вечер. С Ольгой за две прошедшие недели он больше не виделся. Но у него произошла встреча другого рода, крайне неприятная.