Герт… нет, Песчаный Кот, паскудно ухмыляется.

– Она очень страдала, ты знаешь? Королева оплакала тебя восемь лет назад, и я плакал вместе с ней. Ведь я больше не мог тебя одолеть. Ты умер непобежденным… а потом исчез Нариэль. Меня послали за ним, ты знаешь? Твой братишка решил повторить твою судьбу, стать свободным… вот только его судьба, в отличие от твоей, совсем незавидна. Я убил его полгода назад. И тогда же узнал, что ты – жив.

Нариэль мертв. Брат – мертв. Касси на миг прикрывает глаза, поддаваясь отголоскам горя.

– Королева приказала его убить? – безучастно спрашивает он.

Губы Герта расплываются в безумной улыбке.

– Как ты мог так подумать? Нет… Королева хотела его вернуть. Вот только это не входит в мои планы. Так же, как не входит в мои планы и твоя жизнь. Ты должен сдохнуть. Ты уже мертв.

Он – мертв.

Касси перехватывает дэррихэ и медленно спускается на землю, не замечая ничего и никого, кроме следующего за ним Герта.

Он – мертв. Восемь лет он скрывался от Королевы. А Королева, воззвав один раз, причислила его к мертвым!

Касси буквально чувствует, как метка демона, поставленная Лиз, жжет его душу.

Он отстраненно отмечает, что днем надо бы зайти в храм Высшего, чтобы очиститься. А потом вспоминает, что до рассвета он, скорее всего, не доживет.

А потом вспоминает, что метку он носит совершенно зря.

Это почему-то заставляет его разозлиться. Герт сошел с ума… возможно тогда, когда Касси еще не покинул Даронийский лес.

Герт хотел быть лучшим бойцом на дэррихэ. Вот только Касси всегда его побеждал.

– Ты убил Нариэля уже после того, как обнаружил, что я жив, не так ли? – пытаясь казаться спокойным, спрашивает Касси. Он наконец обнаруживает в своей душе гнев, и этот гнев хочет, чтобы он жил. Он касается ногами мостовой и думает, что в темноте победить будет легче. Вору – легче.

Герт ухмыляется. Он опускается напротив, держа дэррихэ наготове. Он держит его идеально-правильно. И в этом его ошибка. Всегда была.

– Королева будет расстроена, – доверительно говорит бывший друг. – Но я смогу ее утешить…

Касси с деланной легкостью взмахивает дэррихэ.

– Королева сошла с ума, – отвечает Касси. – Еще до того, как я покинул Даронийский лес. И, судя по всему, лучше ей не стало.

Герт скалится, и в тусклых лучах Луны, едва достигающих переулка Вечных Чар, Касси видит его ровные белые зубы. Почему-то на него накатывает странное ощущение обреченности.

Это последняя улыбка Герта.

Бывший друг внезапно бросается вперед, но Касси к этому готов. Вновь высекают искры два клинка дэррихе, и это – последняя их встреча. Касси чувствует, как мышцы болят от напряжения, он отступает назад и упирается спиной в кирпичную стену. Обрадованный Герт изо всех сил давит, надеясь наконец одолеть его, и Касси постепенно сдает позиции. Лезвие скользит о лезвие, и если Касси сейчас не извернется, то…

ты мертв

… то будет мертв.

– Я все-таки победил тебя, – торжествующе шепчет Герт. – Я победил. Ты – всего лишь вор! Я теперь стану нас…кхррр…

Касси обдает фонтаном какой-то жидкости, и через мгновение он понимает, что это кровь. Кровь из горла Герта.

Маленький складной ножичек в тонкой изящной ладони скользит, впивается в шею, заливая кровью все: мостовую, лицо Касси и саму ладонь.

– Я же обещала, что я его прирежу, – откинув безжизненное тело, говорит Лиз. Лиф и оборванный подол ее когда-то красивого праздничного платья тоже залиты кровью.

Она чуть наклоняется, резким щелчком складывает свой ножичек и ослепительно улыбается.

И эта улыбка делает мир светлей.

Л.

Эль настолько меня раздражал своим спокойствием и непонятной эмоцией в эфире, что я была уверена, что не засну, однако стоило голове коснуться подушки, и я отрубилась.

Снилось мне почему-то прошлое, а если быть точнее – Геенна. Мне редко снятся сны, но здесь все было так ярко, будто происходило наяву. И, надо признать, сон был не из приятных.

Мне снился Ждорплавель, мой несостоявшийся жених из касты Вдовцов. Ирония заключалась в том, что он был настоящим вдовцом, а его дочурки по возрасту вполне себе годились мне в матери. На старости лет Ждорплавель вдруг решил еще раз ожениться, наверное, чтобы перед тем как отправиться в Падшему, почувствовать себя молодым. И этот древнючий демон с чего-то решил, что ему вполне подойдет молоденькая демонесса из Шутников. Не то, чтобы смешанные браки нашим обществом порицались, но подобные пары не производили потомства, что все-таки не очень приветствовалось.

Хотя, я сомневаюсь, что Ждорлпавель в таком возрасте вообще был способен на размножение.

Папа, увидев, кто сватается к его доченькам (нас их у него двенадцать, если что) сначала пригорюнился, а потом вспомнил, что одна из его дочерей – альбинос, и решил, что так будет даже лучше.

Ждорплавель был не против, а вот меня он совсем не вдохновлял. Во-первых, я в принципе не любила пожирающих гнев Вдовцов – краснокожих, с серебряными витыми рогами, лишенных какой-либо растительности на теле. Во-вторых, в возрасте ста пятидесяти лет я считала себя еще не готовой для брака. А уж для брака с демоном, который вот-вот отправится к Падшему за пазуху, – тем более.

Уговоры папеньку не тронули: он понимал, что нормальный демон меня в жены не возьмет в силу моих особенных качеств, а тут был шанс меня пристроить.

Пришлось бежать. Хорошо еще, что Вулхи мне помог, потому что исполненный решимости папенька был готов запереть меня в моем круге до самой свадьбы!..

Стоп.

Решимость.

Вот что за эмоцию испытывал Эль!

Меня буквально подбросило на кровати, и я открыла глаза в тот момент, когда фейри закрыл за собой дверь.

Это куда он собрался в такое время? Я хорошенько выругалась, помянув Высшего и его ангелов во всех немыслимых позициях, быстро оделась и последовала за напарником, едва не забыв прихватить с собой нож.

И хорошо, что я про него вспомнила…

Наблюдать за поединком двух крылатых было… занимательно. Красиво, в конце концов. Я буквально залюбовалась Элем, держащим в руках кривой клинок дэррихэ. Теперь я понимала, почему именно это оружие являлось типичным для его расы. Оно невероятно ему шло.

Но все имеет свойство заканчиваться, и мое терпение в том числе. Поэтому когда Песчаный Кот начал оттеснять Эля к стене, я поняла, что пора.

Резать ему горло было откровенно приятно. Я едва сдержалась, чтобы не облизать лезвие ножичка, но Элю такие фокусы не нравятся… а его и так ждет не самый приятный разговор.

Город накрыли предрассветные сумерки, и стало немного светлей. Я очень надеялась, что Эль хорошенько разглядит мою предвкушающую улыбку, ибо сейчас я хотела одного: хорошенько его отчитать, а потом полакомиться его унынием.

– Скажи мне, Элечка, – не предвещающим ничего хорошего тоном, пропела я, – какого ангела ты поперся сюда один, хм?

Я просчиталась. Уныние хлынуло из него в эфир сразу, как только он услышал, как именно я его назвала.

Вот не мог хоть чуть-чуть побрыкаться, а? Я хочу ругаться, а потом жрать.

Не наоборот!

– Потому что так было нужно, – тихо ответил Эль.

Нужно ему, видите ли, было…

– Кому? – вкрадчиво спросила я, нависая над ним: после того, как его противник отдал концы, напарник сполз по стене и теперь сидел на холодной мостовой. А я стояла.

Его уныние было столь велико, что едва ли не стонала от предвкушения. Знает, стервец, чем меня купить. Чтобы не свалиться в эфир прямо сейчас, я тяжело дышала, но все равно не могла избавится от рефлекса облизывать губы.

Я почти сошла с ума от того, что происходило. Я хотела сожрать все это прямо сейчас!

– Он… он бы убил тебя, – тихо сказал напарник.

Несмотря на то, что я уже почти не соображала, что происходит из-за разливающихся в эфире рек невероятно вкусного уныния, смысл его слов до меня дошел.