За окном послышался стук крыльев.

— О, — рассмеялась Перси, — это всего-навсего сокол-сапсан. Самец. Странно, почему он поселился здесь? Обычно они предпочитают окраины.

— Не знаю. Однажды я проснулся, а соколы уже были здесь. Вы разбираетесь в них?

— Ну да.

— Охотились с ними?

— Было дело. У меня был сокол, которого я получила еще птенцом. Такие легче поддаются дрессировке, — она улыбнулась, осмотрев гнездо за окном. — Но лучшей была взрослая самка. Они крупнее самцов, и лучше охотятся. Работать с ними трудно. Но моя брала всех — кроликов, зайцев, фазанов.

— Она до сих пор живет у вас?

— Нет-нет. Однажды она караулила — летала, высматривая добычу. И вдруг почему-то передумала. Упустила большого жирного фазана. Поймала восходящий поток и поднялась на сотни футов вверх. Скрылась на фоне солнца. Я после этого целый месяц оставляла прикормку, но она так и не вернулась.

— Так просто исчезла?

— Такое нередко случается, — небрежно пожала плечами Перси. — Это ведь все-таки дикие животные. Но мы провели вместе замечательные полгода, — именно эта соколица вдохновила на создание эмблемы «Гудзон-Эйр». — Вам повезло с соседями, — она кивнула в сторону окна. — Вы их как-нибудь назвали?

Райм мрачно рассмеялся.

— Я такими вещами не занимаюсь. Том как-то попытался. Я хохотал так, что он пулей выскочил из комнаты.

— Та полицейская. Сакс, она действительно собирается меня арестовать?

— О, полагаю, мне удастся отговорить ее от этого. Знаете, я должен вам кое-что сказать.

— Продолжайте.

— Вам с Хейлом придется сделать выбор. Именно об этом я и хотел с вами поговорить.

— Какой выбор?

— Мы можем вывезти вас из города. Вами займется специальная служба защиты свидетелей. Предприняв необходимые отвлекающие действия, мы наверняка собьем Танцора со следа, вы сможете дать показания на предварительном слушании.

— Но?

— Но Танцор не отстанет от вас. Даже после предварительного слушания вы все равно будете представлять собой угрозу для Филиппа Хансена, поскольку вам надо будет давать показания в суде. А этого, возможно, придется ждать несколько месяцев.

— Вполне вероятно, уже во время предварительного слушания дело развалится, даже несмотря на наши показания, — возразила Перси. — В таком случае Хансену будет незачем нас убивать.

— Это не имеет значения. Получив заказ кого-то убить, Танцор не остановится до тех пор, пока этот человек не будет мертв. К тому же, прокуратура собирается также обвинить Хансена в убийстве вашего мужа, и вы будете проходить свидетелем и по этому делу. Хансену нужно, чтобы вы исчезли.

— Кажется, я начинаю понимать, куда вы клоните.

Райм поднял бровь.

— Червяк на крючке.

Вокруг его выразительных глаз появилась сеточка морщин. Он рассмеялся.

— Ну, я не собираюсь водить вас по людным местам. Вы будете помещены в охраняемый дом здесь, в Нью-Йорке. Охраняемый в прямом смысле слова. Безопасность на высшем уровне. Однако мы дадим утечку информации о том, где вы находитесь. Танцор вынырнет на поверхность, и тут мы его остановим раз и навсегда. Затея безумная, но мне кажется, особого выбора у нас нет.

Еще один глоток виски. Неплохо для напитка, разлитого не в штате Кентукки.

— Безумная? — переспросила Перси. — Позвольте задать вам один вопрос. У вас есть детективы-идеалы? Которыми вы восхищаетесь?

— Естественно. Из криминалистов это Огюст Вольмер и Эдмонд Локар.

— Вам знакомо имя Берил Маркхэм?

— Нет.

— Женщина-летчица тридцатых-сороковых годов. Именно она, а не Амелия Ирхарт, является моим кумиром. Берил Маркхэм вела роскошную жизнь. Она принадлежала к высшей английской аристократии. Маркхэм была первой — не первой женщиной,а первым человеком, кто совершил в одиночку перелет через Атлантику по сложному маршруту, с восток на запад. Линдберг ведь использовал попутные ветры. — Перси рассмеялась. — Все считали Берил Маркхэм безумной.

Газеты посвящали ей передовицы, умоляя отказаться от полета. Разумеется, она никого не стала слушать.

— И перелет завершился удачно!

— Она совершила вынужденную посадку, немного не дотянув до аэродрома. И все-таки можно считать, что перелет закончился удачно. Знаете, я не могу решить, храбрость это или безумие. Иногда мне кажется, что между этими понятиями нет никакой разницы.

— Вы будете в безопасности, — продолжал Райм, — но полной ее назвать нельзя.

— Позвольте вам кое-что рассказать. Как вы зовете этого негодяя? Наемного убийцу?

— Танцором.

— Танцором у гроба.Так вот, у пилотов реактивных самолетов есть выражение «угол гроба».

— И что оно означает?

— Диапазон между скоростью срыва в штопор и скоростью, при которой самолет начинает разваливаться на части от турбулентности Маха при приближении к скорости звука. На уровне моря у летчика есть в запасе пара сотен миль в час, но на высоте пятьдесят-шестьдесят тысяч футов скорость срыва в штопор составляет где-то пятьсот узлов, а порог Маха — пятьсот сорок узлов. Если летчик не удержится в этом интервале в сорок узлов, он «завернет за угол гроба» и все. Все самолеты, летающие на таких высотах, обязаны быть оснащены автопилотами, позволяющими удерживать скорость в безопасном диапазоне. Так вот, я постоянно летаю на таких высотах и не помню, когда в последний раз пользовалась автопилотом. Я не знакома с концепцией «полной безопасности».

— Значит, вы согласны.

Но Перси ответила не сразу. Она окинула Райма долгим изучающим взглядом.

— Тут есть что-то еще, ведь так?

— Не понял? — переспросил Райм, но его невинный тон был явно деланным.

— Полиция охотится с таким рвением далеко не за каждым убийцей. Что такого натворил этот Хансен? Убил двух солдат и моего мужа в придачу. А вы жаждете его крови так, словно это сам Аль Капоне.

— Мне наплевать на Хансена, — тихо произнес Линкольн Райм, восседающий на механическом троне, с неподвижным телом и глазами, мечущими черные искры, похожими на глаза ястреба.

Перси не призналась ему, что она, как и он, ни за что не стала бы давать клички охотничьим птицам. Для нее ее любимица всегда оставалась просто «соколом».

— Меня интересует только Танцор, — продолжал Райм. — На его руках кровь полицейских, в том числе двух моих сотрудников. И я его обязательновозьму.

И все же Перси показалось, что он недоговаривает. Но она решила дальше не напирать.

— Вы должны переговорить также и с Бриттом.

— Разумеется. Перси помолчала.

— Ну хорошо, я согласна.

— Благодарю вас. Я...

— Но, — прервала его Перси.

— Что?

— При одном условии.

— Каком еще условии? — поднял бровь Райм. Перси вдруг словно молнией ударило: если не обращать внимания на его парализованное тело, замечаешь, какое у него красивое лицо. Перси тотчас же начал терзать ее давнишний враг — знакомый зуд, донимавший ее в присутствии красивого мужчины. «Эй, Троллиха, Жаба, Уродина, ты свободна в субботу вечером? Наверное, нет...»

— Завтра вечером я совершу чартерный рейс по заказу «Ю. Эс. Хелскэр», — решительно заявила Перси.

— О, не думаю, что это будет разумно.

— Так или никак, — сказала она, повторяя фразу, которую произносили при заключении контрактов Рон и Эд.

— Почему именно выдолжны лететь?

— Нашей компании необходим этот контракт. Катастрофически необходим. Маршрут очень сложный, все впритык, и чтобы его выполнить, требуется самый лучший летчик «Гудзон-Эйр». То есть я.

— Что значит «все впритык»?

— Все рассчитано с точностью до десятого знака после запятой. Запас горючего минимальный. Я не могу допустить, чтобы пилот делал дополнительные круги перед заходом на посадку, потому что с первого раза он промахнулся, или чтобы он уходил на запасной аэродром из-за сложных метеоусловий, — помолчав, она добавила: — Я не допущу,чтобы моя компания вылетела в трубу.

Перси приготовилась услышать новые возражения, но к ее удивлению Райм кивнул: