В кабинете повисла тишина. Детектив встал со своего места и подошел ближе, внимательно разглядывая доску.

– Ты не рассказала про четвертый ритуал.

Сначала даже не поняла, о чем он говорит. Я не чертила отдельного столбца, не писала название. Просто потому, что за пять лет это стало самим собой разумеющимся. То, что делает некромант с любым своим ритуалом. Абсолютно с любым телом, на которое производил воздействие. Вой. Ва-а-а-а-а… Он завершает его.

– Упокоение – это то, что поможет нам избавиться от всех трех видов мертвого. Единственный вариант навсегда выбить искусственную жизнь из тела. После того, как тело упокаивается, его уже больше никогда и ни в каком виде нельзя вернуть.

– Риски, Вел, – я посмотрела в глаза Крейна, но ничего не смогла в них увидеть. – Что будет с некромантом, если он упокоит тело?

Взгляд невольно опустился на руки. Сколько? После какого я перестала считать? Десять? Двадцать? Когда я перестала задумываться над тем, что если когда-то придумают, как вернуть мертвое к жизни, я уже совершила для этих тел необратимое? Когда я перестала надеяться? Сколько времени понадобилось, чтобы понять, что мертвое – мертво, Вел? Что будет с тем, кто принял Дары Безмолвной, Валери? Рука с гниющими кусками плоти… Я отпускаю тебя… Колени, разодранные в кровь на холодном камне… Крейн сделал шаг навстречу, выводя меня из размышлений. Он был слишком близко, словно снова чувствовал, что происходит в моей голове. Связь, которую считалось невозможным разорвать. Но мы смогли.

– Ничего не будет, Эрик. Упокоение сложно лишь с точки зрения морали. Если некромант сомневается в истинности Законов – то он просто не сможет упокоить тело. Вот и все.

Сморгнув туман, застывший перед глазами, я отошла к столу и отхлебнула уже холодный чай. В животе заурчало, напоминая, что сегодня было бы неплохо поесть нормальной человеческой еды. В принципе, я была согласна со своим организмом, но нам предстояло разобрать еще несколько важных моментов. Еще один жадный глоток. Сахар в крови хотя бы ненадолго притупит голод.

– У нас мало времени, Вел, – словно прочитав мои мысли, сказал детектив. – Так почему ты считаешь, что то, с чем мы столкнулись, не некромант, а призванный?

– Следы в квартире и на поляне. Мне с самого начала показалось странным, что оболочка Лилиан не имеет никаких следов присутствия жизни. В принципе, это характерно для некромантов – мы всегда бережем свой ресурс, поэтому от обычного прикосновения не оставим потоковый след. Но уже в квартире я поняла – если бы к ней прикасался некромант, то остались бы следы присутствия всех остальных потоков. А она была чиста, будто младенец. Можно было предположить, что некромант так же, как и я, просто их снял в том месте, где убил девушку. Но тут уже ответы дала квартира. Если бы он просто снимал следы, их можно было бы обнаружить рядом с моим домом. Существо поглотило их. Как я уже говорила, следы жизни – это уже мертвое. А питаться мертвым может только…

– Мертвое. Да, я понял. Дело за малым – найти призванного, готовящего ритуал Воскрешения по мотивам детских сказок, и отправить назад к Безмолвной, – Осирис рухнул на стул, откидываясь на спинку, – проще простого. С чего начнем?

Потерев уставшие глаза, я открыла блокнот.

– Так понимаю, друзей, родственников, знакомых ты уже опросил, – Эрик кивнул; ну а я не сомневаюсь, что свою работу Крейн всегда делает хорошо. Я взяла в руки губку и провела по доске, очищая ее. – Давай я расскажу тебе все, что поняла про жизненные потоки людей на поляне возле Лилиан.

– Отлично, – Крейн ободряюще улыбнулся, – но я все же предпочту начать с кофе.

Еще очень долго мы выписывали и обсуждали каждую пометку из моего блокнота. Сначала данными расписали все три доски. Когда место закончилось, решили очистить одну и оставить ее под мозговой штурм, перейдя на листы бумаги. Крейну пришла в голову идея разместить все следы на карте места убийства согласно давности, дальности, повторениям и яркости. Я активно поддержала и приступила к расставлению флажков. В итоге, когда уже давно в кабинете горел электрический свет, а время перевалило далеко за полночь, заметила, что Крейн тихонько задремал на своем стуле.

– Эрик, – тихонько тронув детектива за плечо, сказала я, – Эрик, просыпайся.

Потерявшийся в пространстве Осирис потер глаза. Пустые стаканчики из-под кофе заняли все свободное от раскиданных бумаг пространство. По-моему, за сегодня мешки под глазами Крейна стали еще больше. Сейчас, в электрическом свете, он будто постарел. Хотя я и понимала, что это невозможно для Осириса его возраста, прорывы энергии вызывали беспокойство.

Крейн схватил стоявший к нему на минимальном расстоянии стакан и одним глотком осушил его. Угадал. Это был последний ледяной кофе, который мы делали часа два назад.

Мы молчали. День подошел к концу, а это значит, что первую партию наша команда проиграла. Совершенно не хотелось сейчас думать, что из-за наших ошибок где-то уже обрывается чья-то жизнь. Но и забыть об этом было невозможно. Мозги отключались, ведь не спать такое количество времени просто невозможно. Три часа ночи. Если я прямо сейчас на что-нибудь не лягу – придется снова летать в стены.

– Безмолвная, я испортила день рождения собственного сына, – ударив себя по лбу, я поморщилась.

– Не в первый раз, – съязвил Крейн, растирая лицо руками.

– Он этого не помнит. А сегодня Макс очень хотел провести день не с няней, а со своим отцом, – разговор стал складываться сам собой, то ли это от усталости, то ли в попытках уйти от гнетущего чувства вины. – Он очень редко видит тебя, Эрик, и часто об этом переживает.

Крейн опустил руки и внезапно сделал шаг на встречу. Удержалась, лишь бы не отшатнуться. Мне показалось, что от детектива шло тепло. Как раньше. Его ладонь прошла совсем рядом со мной, отчего я постаралась не задрожать. Всегда он действовал на меня как удав на кролика. Никогда и ни от кого не чувствовала угрозы, если Крейн рядом. Но не понимаю, почему же боялась его самого до сих пор.

– Мы самые ужасные родители, Вел, которых только можно представить, – Крейн потянулся за Книгой.

Сложно не согласиться. Макс рос с отцом, которого не было дома целыми днями, без бабушек и дедушек, ведь из-за того, кто его мать, семья отреклась от него, когда он даже не родился. У сына не было друзей, ведь его защищали от мира всеми доступными способами. Обидеть ребенка с нулевым резервом энергии мог даже самый слабый. Про то, что его мать – некромант, бросившая сына в младенчестве, даже и говорить не стоит. Оба мы хороши.

Крейн молча поднял со стола Книгу и кинул ее в обычный пластиковый пакет. Вот это да, Крейны знают, что такое пакет? Все, потрясений для меня на сегодня достаточно. Я встала и, закинув блокнот в рюкзак, направилась к выходу.

– Я, кажется, знаю, как нам исправить ситуацию, – голос Эрика остановил меня.

Я обернулась на детектива. На его лице смешалось все. Не надо было даже тянуться за потоком, чтобы увидеть эмоции. Сомнения, предвкушение, опасение, желание, страх, облегчение. Догадка, промелькнувшая в моей голове. Безмолвная, пожалуйста. Во рту пересохло от волнения, а руки затряслись. Пожалуйста. Ночь, поэтому нас все равно никто не увидит. Одним глазком. Мучительные пять лет.

Сейчас перед Крейном я была максимально беззащитна. Он мог сделать что угодно, просить что хочет. Именно в эту секунду я как никогда отчетливо понимала, почему у некромантов нет семьи. Если сейчас Крейн попросит взамен создать ему призванного – я сделаю это не задумываясь. Но Эрик просто грустно улыбнулся.

– Поехали. Будем знакомиться с сыном.

– А ты не боишься, что… – я не смогла закончить фразу, так как считала неправдой то, что собиралась сказать.

– Во-первых, я ни на секунду не отойду от вас. У него нет резерва, чтобы защищаться от некроманта. Ну а во-вторых, Книга Крейнов признала в тебе члена нашей семьи. А этого бы не произошло, будь ты угрозой одному из нас. Отец, – Эрик сглотнул слюну, – никогда не мог брать ее в руки. И только перед смертью рассказал почему.