Но не долго пришлось спать. Жослен услышал стремительно приближающиеся шаги. Сквозь сон он увидел лохматую фигуру и тут же пришёл в себя. Ещё миг и его постигла бы ужасная учесть. Но Жослен увернулся и направил на хейри меч, явно не угомонивший зверя. Пронзительный крик животного разбудил и Эстель. Жослен порубил великана, но на его зов примчалось ещё трое.

Теперь и Эстель взялась за меч и сурово оглядывала мощных зверюг. Напасть никто не решался. Хейри держались поодаль друг от друга, Эстель и Жослен – спина к спине, оба они прекрасно понимали, что любое неосторожное движение может разозлить животных. Нарастало напряжение, терпение одного из сородичей диких хейри кончилось. И как только он двинулся с места, чтобы напасть, остальные последовали за ним.

Эстель ловко орудовала мечом, отгоняя животных от себя. Жослен справился с первым нападавшим, но его оружие застряло в теле убитого. Сзади на него уже готовился прыгнуть другой мохнач, но вдруг из леса вылетела стрела с красным оперением и угодила великану точно в лоб. Эстель терпеливо отмахивалась от своих противников, но это лишь злило животных. Прошлый опыт подсказывал Эстель, что нужно действовать наверняка. Она присела, подставив хейри подножку, и величественно возвысилась над жертвой, в тот момент она ощутила себя охотником, настигшем свою цель, жаждущим смерти.Но убить так и не смогла, отпустив напуганное существо.

Когда выжившие хейри разбежались, Жослен уже знал, кого ожидать вслед за появлением стрелы, и был этим ндоволен.

Медленно к пригорку вышел Эвол с луком в руках, за ним, еле дыша, – Неил.

Грозный взгляд старшего брата обрушился на безрассудных детей. Эвол неторопливо опустил лук и тихо заявил:

– Ну, и что бы ты делал, брат, ни будь меня здесь?

– Богам бы молился! – на пригорок выехал всадник в чёрной рясе с закрывающим лицо капюшоном. Рука в железной перчатке сжимала длинный кривой меч, а другая рука, уродливая, с обожжённой кожей, держала поводья. Кровавым огнём блестели глаза лошади всадника, чёрная грива её взъерошилась. Животное дико заржало и стало на дыбы.

Голос всадника сливался со странным наречием и грубо разносился в воздухе.

За деревьями показалась не менее дюжины таких же всадников с опущенными капюшонами. Тёмный лес и впрямь кишел нечестью. Сороты подходили всё ближе. Морды их и впрямь породнились с кабаньими, поверх губ выпирали то нижние, то верхние клыки, сальная кожа обливалась потом. Круглые зенки, казалось, не держаться в глазнице, и топни только – град из соротовых глаз обрушится наземь.

– Уничтожить! – прозвучал далёкий голос. Голос непохожий на остальные, холодный и звонкий, сладкий и грозный. Вперёд выехал всадник в синей рясе с надетом капюшоном, сквозь черноту капюшона виднелись синие, как небо, чистые, как вода, косоватые глаза. Эстель тревожно обернулась, почувствовав взгляд на себе. – Уничтожить! – повторил всадник, и все как один натянули свои луки…

– Вперёд! – прохрипел Сорот с мечом. Холодное лезвие оголённого оружия блеснуло в бледном свете луны и стремительно направилось в сторону Эвола.

– Не-е-е-ет! – вырвалось из самого сердца Эстель. Но никто уже не мог противостоять случившемуся…

Немедля всадник очертил полукруг, порезав живот Эвола, и гордо встал рядом с повелевавшем.

Время будто остановилось; Эстель замерла вместе с ним. Жослен грозно развернулся, скорчив от злости лицо. Неил хотела атаковать, но чёрная стрела вонзилась глубоко в её плечо. Поражённая болью, Неил пошатнулась и пала на колени.

Повелевавший всадник замер. Замер в ожидании, но ничего не происходило. Он опустил глаза и развернул коня, вслед за ним уехали остальные.

Ещё властная луна тускло роняла свет. Мрачные тени стали уходить за скрывавшимися всадниками. От бессилия Неил бездумно смотрела на братьев и Эстель. В гробовом молчании Жослен опустился перед Эволом на колени, обхватил ладонями его лицо и испугано произнёс:

– Эвол мёртв.

Эстель стояла, словно во сне, и не могла осознать произошедшее. Глаза её изредка вздрагивали и блестели от наполнявшей их влаги, но ни одна слезинка не посмела нарушить сухую скорбь. Мрачно оглядев всё вокруг, Жослен тихо добавил:

– Покойся с миром, но не здесь; я отнесу тебя домой.

В нелепом молчании прошёл остаток ночи. Наступило утро. Солнце поднялось высоко над лесом. Жослен не проронил ни слова, но и так было ясно, что затея с уходом из дома теперь казалась ему не только бессмысленной, но и роковой.

Неил тоже оставалась неподвижна. Эстель вытащила стрелу из её плеча и тенью села на пригорке. Столь же неподвижны были деревья, унылые их тени переплетались в неясную чернь.

Вдали, будто статуя, восседал всадник в синем, но никто его не видел. Свой взгляд он устремил на Эстель. Вдруг к нему подкрался тот волк, с двумя выпирающими из спины костями. Волк прижался к земле и зловеще всмотрелся в капюшон всадника.

Всё в порядке, Оскал, – мягко ответил тот, – ступай к хозяину, я позабочусь о них.

Всадник поджал под бока коня, и скрылся за деревьями.

Всё утро в лесу стояла тишина. Никто не двигался и не разговаривал. Из смертельной раны Эвола вытекла вся кровь и впиталась в землю, насытив Темпл очередной жертвой. Лицо юного лучника из Монтелу стало белым, родовой знак на щеке побледнел, глаза перестали радостно сверкать. Жизнь потухла, как истлевший костёр.

– Возвращаемся домой, – наконец заговорил Жослен.

– Да, Неил, помоги брату отнести Эвола в деревню.

– Нет, Эстель! Мы все возвращаемся.

Эстель опустила голову и некоторое время молчала.

– Тогда этот поход точно станет бессмысленным.

– А, по-твоему, лучше бессмысленно умирать?

– Простите, – вмешалась Неил, – это я виновата. Мне хотелось пойти с вами.

– Да, Неил, – Жослен повернулся к ней, – теперь довольна?

– Жослен, прекрати. Ты знаешь своих братьев и сестёр не меньше меня.

– И теперь из-за семейного упрямства я должен вас лишиться?

Эстель поднялась с земли и подошла к сестре.

– Отправляйтесь домой.

– Я не хочу совершить самую большую ошибку в своей жизни и оставить тебя.

В бессилии сопротивляться упрямству Жослен потёр лоб.

– Эвол тоже хотел быть с вами. Он не простит, если мы сдадимся сейчас.

Эстель отрицательно помотала головой и крепко обняла сестру.

– Ну, что мне с тобой делать? – хотелось отругать Неил и отправить домой, но ведь брата этим не вернуть. – Потерять ещё и сестру не входит в мои паны.

– В мои тоже, – почти радостно отозвалась Неил.

– О, Боги! – Жослен поднял брата и развернулся в сторону Монтелу. – Я не могу оставить его здесь.

– Я знаю.

Совершенно безрассудным виделось Жослену разрешать Неил продолжить путь. Но оставить Эстель одну он тоже не мог. Да и останавливаться, не дойдя даже до первой цели, было глупо. Напрасно погибнуть, блуждая без толку туда-сюда по Темплу, вообще стало бы провалом. Но Эвола нужно отнести на землю отцов и похоронить, как воина, а не бросать здесь, в беспамятной могиле леса. И, конечно, вернуться.

– Я вернусь, Эстель. А ты, Неил… будь внимательней, – с этими словами он отправился к дому.

Эстель по-прежнему не могла поверить в то, что случилось с братом, но твёрдо решила:

– Идём дальше, Неил, – она собрала вещи и повязала сумку на боку, как делал это Жослен, огляделась и двинулась дальше.

– Идём, – тихо отозвалась Неил.

Лес становился ещё более редким. Всё ближе подкрадывалось солнце, ветер приносил прохладу. Трава казалась хорошо утоптанной, и всюду чудилось чьё-то присутствие. Наконец, показалась деревня, ровная, сухая, светлая, но отчего-то одинокая и разбитая.

Горькая картина открылась юным путницам: в центре деревни красовался каменный колодец, обросший вьюнком; по левую и правую стороны полукругом расположились почти разрушенные деревянные дома. Венчала деревню невысокая колокольня с треснутым колоколом и обвалившейся стеной.