Отвернувшись, томно посмотрела в сторону, прикрыла глаза и снова вслушалась в музыку. Покачиваясь, провела раскрытыми ладонями по бокам, по бёдрам и принялась медленно поднимать топ вверх до тех пор, пока он не оказался у самой груди. Отпустила и проделала то же самое, но уже не останавливаясь, до конца. Напряжённых сосков коснулся прохладный воздух. Резким движением я бросила топ на диван, в считанных сантиметрах от Макса и посмотрела на него с вызовом. Что бы он не говорил, я знала себе цену и знала, что цена эта высока.

– Тебе стоит стараться лучше, – потягивая виски, негромко проговорил Макс, разглядывая меня.

Он специально провоцировал, и я понимала это. Играл со мной, загонял, как ловкий хищник, уже знающий, что добыча поймана, и желающий продлить агонию. Только не на этот раз. Не со мной.

Я сделала ещё один шаг и оказалась меж его расставленных ног. Словно невзначай, прижалась к нему голенью, а после и вовсе упёрлась коленом в диван. Склонилась, и волосы мои коснулись его плеч. Ноздри защекотал едва ощутимый аромат дорогого одеколона: нотки чего-то древесного, смолянистого, смешанного с запахом табака и виски. Вдох, и в горле пересохло, а голова закружилась. Слишком чувственный запах, слишком пьянящий… Мужчина не должен пахнуть так. Тем более, такой, как он. Потому что это… это слишком опасно. Даже для меня. Бредовые, ненормальные мысли и ощущения тоже бредовые. Я ведь не пьяна, чтобы чувствовать подобное. Совсем не пьяна.

Макс посмотрел мне в лицо, опустил взгляд к груди. Соски напряглись сильнее прежнего, сердце заколотилось. Будто бы нехотя, небрежно, он обхватил мою грудь, провёл по соску подушечкой большого пальца, а после положил ладонь мне на талию и слегка погладил.

– Разве приват-танец подразумевает прикосновения? – усмехнулась я, с трудом сдерживая взметнувшиеся от его касания чувства. Зрачки его чуть заметно расширились, и мне стало ясно – ему тоже не всё равно.

Он хмыкнул, убрал ладонь и кивком велел мне продолжать. Очередное обжигающее пятно на моей коже… Для того, чтобы отбросить смущение, глотка виски было ничтожно мало. Не знаю, что мной двигало, когда, прежде чем отстраниться, я взяла у него стакан. Глядя в глаза, отпила и, обхватив его ладонь, вложила обратно.

– Танец не подразумевает прикосновений, – напомнил он.

– Ты же нарушил правила… – выдохнула я и развернулась.

– Для меня их не существует, – донеслось мне в спину без тени смешка или намёка на улыбку.

Для него не существует правил, и мне не стоит забывать об этом… Глядя в стену, я положила ладони на пояс брюк и принялась выписывать плавные восьмёрки. Пальцы на маленькую пуговку… Расстегнула, вслед за ней молнию, и приспустила брюки с бёдер. Чувствовала, как он смотрит на меня. Резко повернулась лицом и спустила ещё ниже. Интереса в его глазах больше не было: всё поглотила чернота. Мельком бросив взгляд на его пах, я заметила, как натянуты джинсы, и это вызвало во мне то самое непонятное, напряжённое волнение. По бёдрам разлилось тепло, будто бы…

Стремительно подавшись вперёд, он схватил меня за запястье. Дёрнул на себя, заставляя сесть к нему на колени.

– Это не по правилам, – только и смогла я сказать на судорожном выдохе. Для него их нет, но…

– Правила тут устанавливаю я, – одним большим глотком он осушил стакан и бросил его на диван.

Ладонь его опустилась на моё бедро и с нажимом прошлась до самой коленки. Тепло, что я чувствовала, поднялось к животу и груди, между ног томно, непростительно заныло. Нет… Как он это делает? Что он со мной делает?! Ягодицами я чувствовала твёрдость его паха, упирающийся в меня член, и к собственному ужасу понимала, что это находит отклик в моём теле. Его близость находит отклик в моём теле, его взгляд, его запах…

– Хорошая девочка… – чуть приподняв верхнюю губу в животном оскале, глухо рыкнул он. Грубо сжав волосы, прищурился. Подался вперёд и жёстко накрыл мои губы ртом. Я ощутила вкус виски, жар его дыхания. Ладонь его вжалась мне в бедро, поднялась до талии, пальцы впились в тело. Натиск был таким сильным, что моё секундное сопротивление ни к чему не привело. Впихнув язык мне в рот, он сильнее прижал меня к себе и заставил подчиниться.

Грубый, болезненный поцелуй, не оставляющий мне никаких шансов. Никогда прежде меня так не целовали. Никогда не сминали, не подчиняли так безоговорочно. Он буквально пожирал меня, толкал язык, изучая мой рот с наслаждением, с чувством превосходства сильного. Трогал за ягодицы, касался между ног, поглаживая твёрдо, с нажимом, и не переставал целовать. Дыхания не хватало, голова плыла, остатки здравого сигналили о смертельной угрозе, что исходила от него. Задыхаясь, я слабо упёрлась ладонью ему в грудь.

– М-м-м… – протестующе замычала, и он мгновенно намотал мои волосы на кулак. Отстранил на несколько сантиметров, посмотрел в глаза, на губы и усмехнулся. Я чувствовала во рту металлический привкус, ссадинка в уголке его губ кровоточила, но его это, казалось, ничуть не смущает.

– Хорошая девочка… – повторил он так же глухо и ухмыльнулся.

Я выдохнула. Меня трясло, желание, непонятное, неподвластное, тянуло низ живота, и это было безумием. Эта комната была безумием, его руки на моём теле были безумием, его чёрные глаза…

Я и сама не поняла, как пальцы мои оказались возле его лица. Очнулась лишь, почувствовав, как подушечки кольнула щетина и, не до конца понимая, что делаю, тронула его разбитую губу. Он зашипел, и я тут же отдёрнула руку, но было поздно. Хватка его стала сильнее, во взгляде полыхнуло демоническое пламя. Миг, и он вновь впечатал мне в рот грубый, наполненный безоговорочным правом подчинять поцелуй. Я почувствовала, как язык его проникает в рот – влажно, жадно. Дышать стало трудно, мысли перепутались, перемешались, жар смешался с ознобом, желание оттолкнуть с желанием… с желанием позволить ещё… Ещё немного, совсем немного… Лежащая на бедре ладонь опустилась на мои ягодицы. Сжав, Макс рыкнул мне в губы:

– Избавляться от тебя надо.

Вопреки словам, пальцы так и вдавливались в меня, только волосы мои он уже не сжимал так сильно, скорее просто придерживал. Остатки разума собрать удалось с трудом. Соски были твёрдыми, грудь ныла, до безумия хотелось почувствовать его. И вовсе не так, не через одежду, а… Господи… Что он сделал со мной?! Что я творю?! Иван… Я же…

– Тогда просто отпусти меня, – попросила, уперевшись ладонью в каменную грудь.

Несколько секунд он смотрел мне в лицо, в глаза, и мне показалось, что он и правда сделает это. Что сейчас он скажет, чтобы я убиралась и…

– Нет уж, – с силой шлёпнул меня по ягодицам, а после столкнул с колен, как надоевшую шлюху. Взял с дивана топ и кинул мне. – Одевайся.

Прижав кружево к груди, я смотрела на него. Одевайся? Живот всё ещё тянуло желанием, но почему-то вдруг стало страшно. Что это значит?

– Макс…

– Одевайся, – повторил он, вставая, и, взяв со столика откупоренную бутылку виски, пошёл к двери.

Я так и стояла, чувствуя, как с каждым его шагом прочь леденеют пальцы. Если он оставит меня тут…

Он остановился возле двери. Обернулся. Поднёс к губам бутылку, сделал глоток и поставил на стойку. Опёрся локтем и смерил меня пренебрежительным взглядом. Будто бы и не было ничего минутой ранее. Да ведь и в самом деле не было…

Понимая, что происходит, я выпрямила спину. Вскинула голову и ответила ему прямым взглядом. Нет уж, слёз моих он не увидит! Не дождётся, даже если…

Макс

Наверное, мне в самом деле стоило оставить девчонку в клубе. При других обстоятельствах я, вероятно, так бы и сделал, но… Хотя, какие, к чёрту, обстоятельства?! Её так называемый муж задолжал мне триста кусков зелёных и отдавать их явно не собирался. Вот и все обстоятельства. И что-то подсказывало мне, что на этом проблемы не закончатся.

Эта неделя вообще оказалась на редкость говённая: то одно, то другое, ещё и Денис с его задвигами… Апогеем всего стала авария с участием одного крупного предпринимателя, оставившего у меня в казино не только все свои сбережения и большую часть имущества, но и те деньги, коих в наличии у него не было. Попросту говоря, очередной самоуверенный идиот, не сумевший вовремя остановиться.