Есаул не дал своего казачка штабс-капитану на расправу, сам наказать решил. Отозвал в сторонку и строго отчитал. От обиды у пацана на глаза навернулись слёзы, он предпринял последнюю попытку отговорить от самоубийственной атаки.

– Сгинем мы все под пулемётным огнём. Нельзя так глупо воевать.

– Ты, сосунок, ещё командование поучи воевать! – вскипел от гнева командир. – Признайся честно – медальку получить хотел за разведку?

– Что в том плохого? – пожал плечами безусый казачок.

– Брешешь уж дюже много! Не поверил никто твоему донесению! Степан признался, что не разведали вы ничего.

– Так ранили его, – стыдливо отвёл взгляд паренёк и нехотя признался: – Сам я всё высмотрел. А что сразу о том не сказал: так ведь мы в паре в разведку ходили – и заслуга, значит, общая.

– Ты, поросёнок, честного казака к своей брехне не примазывай! – возмутился есаул. – Что товарища не бросил, то правильно, а байки будешь в станице на завалинке девкам травить. Признай, что сам воочию пулемётов не видел! Австрияки не дураки – уж как-то стволы должны были замаскировать. Немецкого говора ты отродясь не слыхивал – «языка» допросить бы не сумел.

– Чую я… железо, – понурившись, шёпотом признался Ведьмин Сын. – Не надо нам завтра прямо на пулемёты идти.

– Нам?! – пропустив детский лепет мимо ушей, пренебрежительно скривился есаул. – А конопасы в атаку вместе с казаками не ходят. Твоё дело – коней обихаживать, вот и дуй в обоз, только сперва сдай своего Сивку в эскадрон – есаул давно сам на красавца заглядывался, – за боевого скакуна из казны деньги сполна уплачены.

Ох, не хотелось Алексею на убой пускать Сивку, попытался спасти верного друга. Подвёл к есаулу хромающего на переднюю ногу коня.

– Сивка в болотной грязи ногу об корягу сильно ушиб, – неумело соврал паренёк, – галопом теперь не поскачет.

– А ну, дай посмотреть, – сразу смекнул в чём дело опытный казак. – Да тут под подкову камешек попал… случайно.

Есаул не стал журить простоватого пацана, вся его хитрость, как на ладони видна. Понятно всё: коня отдавать в чужие руки не хотелось, медальку заслужить в первом бою мечтал, про кучу пулемётов с пушками наивно наврал – кое-что от крестьян услышал, остальное от себя дофантазировал. Но вид у казачка был такой горестный, жалко обижать мальчишку, ведь в бою-то себя геройски проявил. Есаул примирительно похлопал провинившегося по плечу:

– Ладно, Алёшка, отставить обоз – в бой пойдёшь, – он решил не позорить казака, вовремя вспомнив про меткую стрельбу того из пулемёта. – Только во второй линии, с пехотой, что за нами в прорыв устремится. У них в роте «Максим» есть, обскажу поручику о твоём таланте.

Горе Алексея было безмерно, слёзы мутной пеленой застилали пацану глаза. Он не знал, как ещё убедить командование в своей правоте, ведь на руках никаких доказательств. По правде говоря, те спрятанные в окопах пулемёты он даже не видел, а низко пролетев по тылам врага, железо колдовской Силой учуял. Сказать такое людям в открытую – проклянут. Следовало придумать другое, оригинальное решение, чтобы станичников от верной смерти спасти. Но больше всего, как ни стыдно было признаться в том, Алексей жалел доброго четвероногого друга Сивку.

Даже небо опечалилось вместе с казаком. На солнце навернулись тёмные тучки, по щекам Алексея прокатились, словно горькие слёзы, тяжёлые капли дождя.

Летний дождик омыл землю, тучи чуть рассеялись, из разрывов в серой пелене, озаряя мрачный мир, вырвались лучи света. Надежда заглянула в душу молодого казачка.

– Ваше благородие, казак Алексей Ермолаев прибыл в ваше распоряжение, – шагнув за порог дома, что определил себе под штаб командир первой пехотной роты, молодцевато доложил Алексей.

В просторной комнате с выбеленными извёсткой стенами, печью в углу и грубо сколоченным дощатым столом в центре, на табурете сидел молодой офицер.

– Ну, проходи к столу, чудо-пулемётчик, – дружелюбно улыбнулся поручик, больше похожий на переодетого в военную форму студента. – Меня зовут Николай Васильевич Ширков, на сутки поступаешь под мою команду. Содержать вольнонаёмных в пехотной роте не положено, пулемётчик у меня свой тоже неплохо стреляет. Хотя, в расчёте крепкий второй номер не помешает, будет, кому ствол на горбу таскать, да и в случае ранения – подменишь стрелка.

– Сколько в расчёте бойцов? – совершенно бесшумной походкой приблизился к командиру разведчик.

Поручик внимательней присмотрелся к «охотнику», как называли в строевых частях таких добровольцев. Казаков призывали с двадцати одного года, а «охотник» мог и в семнадцать на фронт попроситься. Вряд ли Ермолаеву больше, открытое безусое лицо светилось детской наивностью. Поручик и сам был самым младшим по возрасту среди офицеров пехотного батальона, но по сравнению с этим долговязым пацаном почувствовал себя настоящим отцом-командиром.

– До этого было пятеро: пулемёт переносить и коробки с патронными лентами, – поручик кивком указал Алексею на табурет рядом и развернул на столе полевую карту. – Но я от тебя ещё жду пользы в определении сектора стрельбы. Есаул сказал, что ты в прифронтовой полосе ползал, лучшую позицию для пулемёта выбрать сможешь. Укажи на карте.

– Тут лучшая, – разведчик неожиданно ткнул пальцем в самый край левого фланга.

– Ха-ха-ха, логично, – хлопнул ладошкой по столешнице поручик. – Если эдак пулемёт расположить, то окопы австрияков на всю длину простреливаются. Только вот незадача, не дадут они нам прямо на краю леса, у себя на фланге, пулемёт поставить.

– Так нет же никого в лесу, – не понял сложность казачок.

– Ну, по краю поля незаметно не прокрадёшься, а по болоту не пройдёшь, – отрубил ладонью часть карты офицер.

– Пройдёшь, – заупрямился паренёк. – Не болото то, а лес затопленный. Австрияки плотину разрушили, вода лес и покрыла.

– Предлагаешь удар по флангу с фланга? – удивлённо поднял брови поручик. – Но ведь тропку через затопленный лес даже местные старожилы не покажут.

– Грязи много, а кое-где и глубоковато, – нахмурился Ведьмин Сын, вспоминая гравитационный промер глубин, когда пролетал над лесом. – Но если заранее проторить тропу в обход гиблых мест, то пройти можно.

Алексей хотел сперва упросить офицера дать ему пулемёт, чтобы самому ударить сбоку по окопам, но ведь одному такого не доверят. Поэтому дерзко решил предложить другой приемлемый вариант:

– И на рассвете, при поддержке пулемёта, неожиданно ударим всей ротой!

– Успеем ли? – отмахнулся от авантюрной идеи поручик. – Дорогу ещё разведать надо, да и заплутаем в ночи по болоту.

– Дорогу я сам отмечу, не собьёмся, – загорелись глаза у разведчика.

– Так впотьмах и ты свои зарубки на деревьях не разглядишь, и солдаты по всему болоту разбредутся.

– Ваше благородие, книжечку на благое дело не пожертвуете? – Алексей нахально указал взглядом на лежащий в сторонке толстый роман в кожаном переплёте. – Я белые листы пеньковым шнуром к стволам деревьев привяжу – вот и путеводная нить.

– Оригинально, – восторженно присвистнул офицер. – «Последний из могикан» проведёт отряд через лесные дебри.

– Кто? – не понял иронии Алексей.

– Ты приключенческие романы про индейцев читал?

– Не довелось, – смутился своей малограмотности казак. – В нашей станице про индейцев даже не слыхивали.

– Понятное дело, – весело рассмеялся книголюб, – индейцы далеко от станицы живут, на другом краю света, в Америке.

– Про Америку в газетах читал, – похвастал осведомлённостью казак.

– Южную или Северную? – не удержался от издёвки молодой поручик.

– Про ту, в которой индейцев нет, – нахмурившись, обиженно буркнул станичник.

– Не обижайся, казак, я тебе потом, после боя, другой роман про индейцев дам почитать, – добродушно подмигнул пареньку офицер.

– Не стоит, ваше благородие, – смутился от такой любезности рядовой.

– Тебе, юный разведчик, будет полезно, – фамильярно хлопнул бойца по плечу командир. – Индейцы, они как казаки – такие же лихие воины.