Народу намечалось чуть больше чем до фига, из них минимум треть - с дороги и голодными. Утренние лавки все уже уехали, а времени бежать на рынок не было, да и есть ли смысл бежать на рынок к шапочному разбору? Марина поставила кипятиться чайник и задумчиво осмотрела кухню. В овощном ящике нашлись две луковицы и три крупных моркови, но рыбы не было. В холодильнике болталась пригоршня мелкой паданицы, не доросшей до названия яблок, но не обнаружилось ни творога, ни яиц. Да и мед давно кончился. В шкафчике нашелся изюм, но дрожжей в доме тоже не было. Чайник тем временем вскипел, и Марина налила чашку кипятка, посмотрела в воду, пожала плечами и крепко ее посолила, а потом размешала. Философски хмыкнула, высыпала изюм в миску, ошпарила и залила кипятком. Не то чтобы в свои почти пятьдесят Марина не знала, что люди в принципе не ангелы, а некоторые люди не ангелы вовсе. Конечно, знала. И что не всем завезли ума поровну, тоже знала. Не было для нее новостью и то, что сильные и честные девчонки с хорошим бойцовским характером чаще прочих оказываются добычей вот таких вот плюшевых паразитов, как Коля, и уползают из этих отношений одним куском далеко не всегда. Внутривидовой естественный отбор - дело такое: ублюдок и тварь становятся эволюционно полезными не прямо, но как бы опосредованно. Встреча с ними уничтожает слабых и обучает сильных подниматься снова и снова и держать удар даже тогда, когда нечем это делать... Если этот сильный еще выживет. Конкретный Коля из общего правила не был исключением ни на долю грамма. Сперва он обязал Алену отвечать за его судьбу, после того как за ней поперся туда, где ему совершенно нечего было делать. Теперь уже понятно, на что он надеялся: усовестить ее и так заставить бросить своих друзей и общие с ними дела. И теперь, конечно, не был намерен брать на себя ответственность за решение о разрыве. Даже просто уехать у него не хватило стыда, ему надо было, чтобы она осталась в этом виновата. Как и в том, что, уезжая в мирную и обеспеченную жизнь подмосковного города из числа развитых и обустроенных, он не собирался делиться с Аленой этой мирной жизнью. Ему и одному было мало. И девочки там посытее и посговорчивей, конечно. А эта - ну, как-нибудь. Свое он получил, а чужого ему не надо. Даже если это чужое на самом деле будет наполовину его. И хотя на вопрос о возможной беременности Алена ответила отрицательно, надо все-таки ее переспросить. Через пару недель, не позже.

   За этими размышлениями Марина тщательно проверила чистоту стола, осталась недовольна. Достала из шкафа большую доску и протерла ее сухой салфеткой, а затем просеяла на нее муку через мелкое сито. Когда горка достигла нужной высоты, хозяйка пальцами прокопала ямку на ее вершине и влила в эту ямку подсолнечное масло, а потом принялась лить соленый кипяток и размешивать его вилкой. Судя по звукам в коридоре, Алена ушла в кабинет, но вряд ли читала. Трогать ее сейчас не стоило: к появлению большей части народа она должна быть в порядке хотя бы внешне. А то мало ли кто этому паршивцу передаст, что видел Алену расстроенной, много ему чести знать про ее слезы, нечего. Вилка была давно отложена, тесто превратилось в упругий ком, и Марина, срывая злость, ляпнула этим комом об доску раз так пятнадцать, потом спохватилась и вспомнила, что все-таки это будущая еда для хороших людей. С тоской покосившись на сигаретную пачку, лежащую на окне, она вздохнула: курить в кухне, пока тесто еще в работе, было, на ее взгляд, почти что смертным грехом. Подумала и приложила тестом по доске еще раз пять. Отлупив его, неповинное, за человеческие грехи, оставила "подумать над жизнью" под полотенцем и принялась за начинку для пирожков. Поставив на огонь сковородку, хозяйка натерла вымытую и очищенную морковку на крупной терке и отправила ее "балдеть" на небольшой огонь в уже разогретое на сковороде масло. Закончив с этим и наскоро ополоснув руки, пошла открывать дверь - как выяснилось, Валентину. Кивнув ему в сторону кабинета, она сказала:

   - Полины нет, а я не знаю, что делать. Алена сидит там и рыдает, до этого в гостиной плакала, а если войти, делает вид, что читала. А у самой глаза красные. Попробуй хоть ты с ней поговорить, сделай доброе дело.

   Валентин кивнул и пошел в кабинет. Стучать он не стал, поскольку дверь не была закрыта. Марина вернулась на кухню, ополоснула терку, взялась за паданицу и, покрошив, добавила ее к моркови, потом высыпала в сковороду изюм, размешала все еще раз и потянулась за пряностями. С минуту повыбирав между корицей, кардамоном, мускатным орехом и гвоздикой, решила не страдать и совместила, затем убавила огонь и пошла раскатывать тесто. Из кабинета слышался рокот Валентина:

   - Ой, бедный, ну давай пожалеем его. Вот даже странно, как он только от тебя не забеременел, - и после этого, наконец-то, Аленин смех.

   Пришедшую Ленчика Марина сразу отправила мыть руки, чтобы та помогла ей с пирожками, и Ленчик, обалдев от доверия, даже не глянула в комнаты.

   А в кабинете тем временем шел уже совсем конкретный разговор.

   - Валентин Аркадьевич, его обвинения - не единственная проблема. Ведь вышло так, что теперь для всех, кого я знаю, я или его девушка, или девочка из "детей пепла", и у меня теперь и друзей-то не осталось, - Алена замолкала и запиналась, но все равно сказала это.

   - Почему? - Валентин, как всегда, сидел почти не шевелясь и говорил без выражения.

   - Ну как почему... Вот я пришла в гости без него - и что? Кто я его друзьям? Зачем пришла? О чем им со мной говорить? А тут я тоже... Вот пришла без него - и поди пойми, кто я и зачем.

   - А кто ты и зачем? - Задавая этот вопрос, Валентин даже улыбнулся Алене, чтобы ей было не так страшно отвечать.

   - А я не знаю, - сказала она немного медленнее обычного. - Когда мы группу начинали, вроде лидер была, а теперь неизвестно что. Из группы уже, кроме меня, Ленчика и Паши, никого и не осталось, и Коля уехал, и я, получается, его подставила.

   - И чем же ты его подставила? - с интересом спросил Валентин. - Не тем ли, что уговорить себя позволила, не уточняя условий?

   Алена заплакала.

   - Ты не рыдай, ты на вопрос отвечай.

   - Не знаю... - Алена смотрела совершенно потерянным взглядом, и с ее подбородка капали слезы. - Он говорит, подставила.

   - Так. Это мы уже обсудили, давай не будем снова начинать.

   Кивок Валентина был еле заметным, но Алена приняла его реплику почти как команду и успокоилась мгновенно. Поморгав, она произнесла:

   - Валентин Аркадьевич, я просто совсем не знаю, что мне делать...

   - Так, дева, - Валентин посмотрел ей прямо в глаза. - Приезжай-ка ты завтра в гаражи на Славы. Найдешь сама, или тебя встретить?

   - З-зачем? - оторопела Алена.

   - Буду тебя учить водить мот, потом сдашь на права.

   - Валентин Аркадьич, но я ведь не справлюсь, он же огромный и тяжелый! - Алена, похоже, испугалась этой перспективы еще больше, чем идеи ехать в гаражи мотобанды.

   - Мот, я сказал, а не Голду. Справишься.

   - Валентин Аркадьич...

   - Дядя Валя.

   - Дядя Валя, а почему вы?.. - закончить вопрос Алена не сумела, то ли постеснялась, то ли не нашла нужных слов.

   - Ну как почему, - Валентин посмотрел недоуменно, - не ты только что сказала, что не знаешь, кто ты и зачем?

   - Я-а-а... - протянула озадаченная девушка.

   - Ну вот, научишься водить - будешь байкер. - Валентин посмотрел на нее еще раз и скомандовал. - Иди умывайся.

   С кухни пахло сладкими пирожками. Из "конференц-зала" доносился гул голосов. Маринин дом жил в привычном режиме.

   Stasy 22.48: Поля, привет. Денис приехал из леса ваще никакой. Сейчас вот разбирает грибы и говорит: "Я хочу, чтобы моя жизнь прекратилась. Мне в ней плохо". У тебя завтра есть время?