Треснуть бы его хорошенько, подумал Стас, чтобы не расслаблялся раньше времени. Они как раз находились в той полосе, где медведю-людоеду в самый раз делать засаду – недалеко от поселка и под прикрытием густого леса.

– Тебя как зовут-то, воин?

– Дмитрий.

– Вот что, Дмитрий. Ты ружье свое навостри. Если мишка проголодался, то он сейчас как раз вокруг поселка бродит, и мы в аккурат ему в пасть идем. Вот он обрадуется-то!

Дмитрий испуганно вскинул ружье, на каблуках быстро обернулся вокруг своей оси. Стас едва успел присесть, чтобы не оказаться под прицелом.

До самой общины Дмитрий шел, насупив брови и водя стволом карабина по сторонам. Стас уже пожалел, что напомнил парню о медведе. С таким напарником приходилось думать не о посторонней опасности, а только о том, как не угодить под шальную пулю. И когда они благополучно ступили на территорию общины, Стас по настоящему вздохнул с облегчением.

Проводник поджидал их на крыльце. По-прежнему в белой рубахе и со снисходительной улыбкой на лице. Сплошное воплощение доброты и отзывчивости во плоти.

– Ты раньше, чем мы договаривались.

– Хочу поскорее убраться домой из этой дыры. Устал шарахаться от каждого деревца.

Проводник понимающе улыбнулся, скользнул взглядом по мокрым ботинкам.

– Через болота иди не побоялся…

– В болота медведь не полезет…

– Проходи в дом. Там Ольгу подождешь, нечего девочек моих смущать.

В доме, пройдя через прихожую, он сразу попал в просторную комнату. Вдоль стен тянулись длинные лавки, как в школьном зале для физкультуры. В почти пустой комнате в глаза бросалось подобие алтаря, у противоположной от двери стены. Только не иконам здесь молились, а стояли за широким престолом деревянные истуканы в человеческий рост. Грубо вытесанные из дерева они грозно смотрели из-под тяжелых бровей.

Дима протиснулся мимо застывшего Стаса, быстро дернул шторы на окнах, занавешивая вид на площадь. Шторы были черные, из очень плотной ткани, ни пропускающей ни один лучик света. Комната мгновенно погрузилась во тьму.

– Как-то не очень гостеприимно держать гостей в потемках, – проворчал Стас и осторожно, пока глаза не привыкли к темноте, двинулся к лавке.

Дима уже и сам понял, что переборщил с секретностью. Поддернув тяжелую ткань на самом крайнем окне, он позволил свету проникнуть в комнату через полоску шириной всего сантиметров десять. Этого было достаточно, чтобы без особого труда различить предметы в комнате. Убедившись, что Стас в кусок свободного от шторы окна сможет увидеть только буйную зелень деревьев, Дима присел рядом.

– Так и будем торчать во мраке?

– Сам виноват, нечего было раньше приходить, – проворчал Дима. – Нянчись теперь с тобой…

– Так иди, куда душа зовет, я и один могу подождать, – предложил Стас.

– У нас свои порядки, ты мне не указывай, – насупился Дима.

– Понял, – Стас поднял ладони.

Какое-то время сидели молча. С улицы не доносилось не звука.

– Не скучно тебе здесь? – лениво спросил Стас.

– Нет, – быстро мотнул головой парень, сдержанно хохотнул. – Мы бате помогаем. Работы много.

– Мы? – переспросил Стас.

– Ну да. Я и трое братьев моих. Отец у нас здоровый, только сыновей строгал, – гордо процедил Дима. – Я, когда женюсь, тоже сыновей себе наклепаю.

– Ты же в курсе, что для этого недостаточно одного твоего желания? – осторожно поинтересовался Стас, заподозрив собеседника в недалеком уме.

– Конечно, – солидно кивнул парень. – Я же не дурачок. Я все продумал: если баба моя девкой понесет, то выкидыш ей устроим. На хрен плодить этих куриц? Вон, полный двор их носиться, а толку? Как представлю, что моя дочь здесь может оказаться, меня аж в жар бросает.

Да уж… Тут и сказать нечего. Парень для себя уже все решил. Стас искоса на него взглянул, вздохнул, заранее пожалел девчушку, что согласиться связать свою жизнь с таким дуболомом.

– Твой отец – это Проводник?

– Ну да.

Стас откинулся на стенку. Семейный подряд, значит. Отец и компания. В общем, ему было плевать. Он не собирался учить жизни других людей, просто иногда поражался, насколько люди готовы верить во что угодно, лишь бы не искать причину своих несчастий в себе. А чему тут удивляться? Власть имущие веками отбивали у людей способность думать самостоятельно, навязывая им веру. Не в идолов, так в сына божьего, не в сына божьего, так в светлое будущее коммунизма. Теперь вот опять церковники людей под себя гнут… Стас зевнул, растянулся на лавке, подсунул под голову рюкзак, закрыл глаза. Почему не подремать, когда позволяют обстоятельства?

Ольгу привел сам Проводник. Молодая девушка с очень длинными рыжими волосами. Довольно симпатичная, но все портил какой-то тусклый, безразличный взгляд. От унылого вида не спасали даже россыпь веснушек на носу и щеках. Наверняка, в городе она пыталась от них избавиться всеми доступными способами, подумал Стас, разглядывая девушку. На фото, что ему показывали ее родители, кожа на лице у нее была девственно чистой.

– Вы не оставите нас одних? – попросил Стас Проводника.

– Да, конечно, – легко согласился Проводник. Склонился над девушкой, по отечески чмокнул ее куда-то в макушку и, поманив за собой Диму, покинул комнату.

– Меня Стас зовут. Тебе сказали, зачем я здесь?

– И без слов понятно – приехал увезти меня домой, – безучастно проговорила Ольга.

– Твои родители очень волнуются. Они тебя любят и ждут.

– Не хочу домой. Здесь останусь.

По-прежнему пустой взгляд в никуда, тусклый ровный голос. Стас придвинулся ближе.

– Твой муж, Виталик…

Он скорее угадал, чем заметил, как Ольга встрепенулась, но быстро взяла себя в руки, опять погрузившись в состояние тряпичной куклы. Очень интересно… Она точно не под препаратами, отметил ее реакцию Стас. Значит, безучастность наигранная? Ей угрожают?

– Он был здесь?

– Да. Я его прогнала. Я же сказала – не хочу туда, в город. Теперь мой дом здесь, у Матушки. Я ее слышу. Она ждала меня много лет. Мы заново знакомимся… Здесь хорошо.

– Когда ты видела своего мужа в последний раз?

– Три недели назад, может две… Не помню…

– Он не вернулся домой.

Ольга быстро сверкнула глазами на Стаса, сжала кулачки, но тон не изменила.

– Глупый. Наверное, ждет меня в Коврово. Пусть ждет… Мне все равно. Я не вернусь, пока Матушка меня не полюбит так сильно… Так крепко… Чтобы я могла… Чтобы мой пустой…

– В Коврово твоего мужа тоже нет, – перебил Стас ее мечты.

Она вдруг всхлипнула, тоскливо взглянула на Стаса, будто он был ее последней надеждой.

– Мне все равно, – сказала она, противореча своему взгляду. – Мне больше не нужен муж. Это было так жалко… так глупо – хотеть замуж. Любить мужчину… У меня сейчас все по-другому. Проводник освободил нас от этой ничтожной зависимости. Ты тоже уходи. Я начала новую жизнь.

Девушка резко соскочила с лавки, почти выбежала из комнаты. Стасу только и оставалось, как с недоумением проводить ее взглядом. Тут же в комнату шагнул Проводник, будто все это время поджидал за дверью. Сразу прошелся вдоль окон, раздвигая тяжелые портьеры. Солнечный свет ворвался в комнату, брызнул на деревянных истуканов, возвращая им яркость и выразительность.

– Ольга еще недавно у нас, – будто извиняясь, начал проводник. – Прости ее за горячность. Но я не могу винить ее за это. Когда она полностью сольется с Матушкой, примет ее, тогда она откроет для себя все возможности выбора.

– Разве у нее нет сейчас возможности выбрать?

– О, разумеется, есть, – улыбнулся Проводник. – Только она сама запретила себе его делать. Та причина, по которой она оказалась здесь, еще довлеет над ее разумом. Но очень скоро, после восьми, может десяти встреч с Матушкой наедине, Ольга освободиться от предрассудков и сможет свободно жить где угодно, не теряя связь с Матушкой.

– Ты хочешь сказать – я рано за ней приехал?

– Ну да, – просто кивнул Проводник. – Как бы я не скучал по своим девочкам, но они покидают меня рано или поздно. Когда приходит время, они возвращаются туда, откуда пришли. Я ни кого не держу насильно, лишь помогаю наполнить их души светом и счастьем.