После госпиталя осенью 1987 Артёма перевели старшим водителем роты.

– С твоей спиной куда? – сказал ротный. – Радик прихватит на выходе и что – чемодан без ручки? Тащить тяжело и бросить не бросишь.

– Пристрелить! – бодро ответил Артём.

– Будешь на броне гонять. На броне рюкзаков таскать не надо!

Артём занял место Юры Миролюбова, демобилизовавшегося накануне. Юра воевал геройски, ходили слухи – комбат представил его к званию Героя Советского Союза. Все знали: представление представлением, да только одному Богу известно, что там наверху решат. Чем выше награда, тем меньше вероятность получить один к одному. Запросто могут посчитать: эка хватил комбат, эка планку задрал – механику-водителю Героя. Живой, не инвалид, руки-ноги целы и Героя ему. За глаза ордена Красной Звезды хватит. С Артёмом так вышло: за последнюю операцию в разведке, в которой тяжёлое ранение получил, представили к Красной Звезде, а получил вторую медаль «За отвагу». В штабе решили – медали хватит.

И всё же Миролюбову дали Героя Советского Союза. О награждении однополчанина Артём узнает в мае семьдесят восьмого. Они с Никитой пили горькую в Подмосковье (у тёти Никиты), выходили из афганского пике, когда услышали по радио о награде Миролюбова – старшего водителя бронетранспортёра 668-го отдельного отряда специального назначения 15-й отдельной бригады специального назначения Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. Скорее всего, про отдельный отряд бригады спецназначения ГРУ не сказали, тогда всё шифровали, просто – «старшего водителя бронетранспортёра». Да они прекрасно поняли, о ком речь.

Артём мгновенно среагировал:

– Так это же наш Юрка! – крикнул. И щедро плеснул в стакан Никиты и свой с возгласом: – За Миролюба!

– Так, может, рванем в гости к Юрке, – предложил Никита, забросив в себя одним глотком полстакана – обмоем Героя! Вот обрадуется!

– Мне домой надо! – отказался от гостей Артём.

– Мы с тобой вторую неделю домой едем. И чё? Подумаешь, ещё дней пяток добавим, зато Юрку поздравим. Расскажешь, как ты на его броне гонял.

Было такое дело. Артём сел на БТР-70 под номером 729, машину Миролюбова. В хозяйстве старшего водителя роты было девять БТР-70. Уже после первой недели службы на новом месте Артём сделал вывод: в разведке спокойнее. Три-четыре дня в горах – неделя отдыха. Приводи себя в порядок, никто особо не кантует, офицеры понимают – надо восстановиться. Форма одежды в батальоне свободная. С позиции высшего командования – полное разгильдяйство: батники, кроссовки, джинсы. Проверка нагрянет из штаба армии во главе с каким-нибудь полковником – весь батальон как с иголочки. Полковник понять ничего не может: где молодые воины, где старослужащие? Где вчерашнее пополнение, где дембеля? У всех форма одинакового износа – будто в шкафу без движения висела. Она таки и висела, ожидая подобного случая. И снова занимала прежнее место с убытием проверки.

В разведке между заданиями всегда было время вздохнуть свободно, в механиках-водителях – каждый Божий день шевелюха. Разведгруппа спецназа уходит на операцию – броня вперёд. Доставили одних, тут же другую группу надо принимать с боевого выхода, снова броня летит. День ли ночь, бронегруппа на взводе, в любой момент разведчики могут запросить поддержки, и тогда будь ты хоть в трусах, хоть вовсе голяком, никого твоя форма одежды не волнует, хватай автомат, прыгай в машину и по газам.

Восемьдесят восьмой год выдался горячим, батальон не вылезал из боевых. Пошли разговоры о выводе войск, духи вместо того, чтобы захлопать в ладоши от предстоящей перспективы мирной жизнью, пошли в разнос. Засвербило рассчитаться с шурави, поставить свою жирную точку многолетнему противостоянию. Ну, и материальный стимул: деньжат напоследок срубить. Уйдут шурави – заработку с автоматом наперевес, гранатомётом на плече, говоря по-русски – кердык. Лавочка закроется, хозяева боевые доллары платить прекратят. Броня постоянно была в разъездах, то в одном месте головная боль, то в другом. В короткий весенний период батальон потерял шестнадцать человек.

Это случилось в ночь на 21 апреля. Прозвучала команда «Броня на выезд». Бронегруппа в составе четырёх БТР вышла из ППД – пункта постоянной дислокации батальона – и устремилась в район ущелья Абчакан, группа разведчиков попала в засаду. Артём вёл головную машину. Командовал операцией ротный, майор Смирнов. Он сидел в машине Артёма, который был уже в качестве дембелем. Двадцать шестого марта вышел приказ министра обороны о демобилизации его призыва. Само собой, не сложа руки ждал воин приказа: дембелький дипломат был упакован, наглядный документ, иллюстрирующий прохождение солдатом воинской службы, – дембельский альбом – готов. Ждала заветного часа подогнанная по фигуре парадная форма. В один прекрасный день дембеля роты как один облачились в парадку и устроили фотоссесию, дабы украшением альбомов стал исторический групповой снимок.

Среди разведчиков, к которым спешила броня, был дружок Никита. Было дело, он вынес тяжелораненого Артёма из-под огня, два километра тащил на себе. Никита тоже был дачником, то бишь дембелем. По большому счёту, долг Родине сполна отдан, и где – на войне, пора и честь знать. Это понимали и командиры. Когда Никита сказал, что идёт на караван, Артём покрутил пальцем у виска:

– Ты чё офигел? Сегодня-завтра домой, а ты подписался на боевые.

– Комбат попросил. Сказал: «Ребята, пополнения нет, принуждать вас не могу, вы своё сделали, но прошу дембелей поучаствовать, усилить группу, мне рассчитывать, кроме как на вас, не на кого».

– Ты давай под танки не бросайся! – сказал Артём другу.

– Чё я больной!

– Больной не больной, а в Тулу мы должны к тебе съездить, и в Москву, покажешь мне столицу! А ты ко мне на Курейку обязательно прилетишь, покажу тайгу. Хариуса половим. Глядишь – тайменя хорошего возьмём. Отец в прошлом году на девятнадцать килограммов поймал, а я в восьмом классе на сорок два выволок!

– А врать-то!

– Ну, точно, дома фото есть! Отец помогал, конечно, вытаскивать…

– Прилечу, проверю…

В батальон поступила информация о прохождении каравана, группа разведчиков спецназа отправилась на встречу в район одного из заброшенных кишлаков. И попали в ловушку. Не исключено, духи подбросили дезу. Перед разведкой стояла задача забить караван, духи запланировали забить спецназ. По темноте дождались группу в засаде, пропустили её, а в удобный момент открыли огонь. Расстреляли в упор тыловой дозор. Изрешечённый пулями молдаванин Толик Сандру умер сразу, тяжело ранили пулемётчика Валеру Глебова – пули прострелили шею и бедро. Ещё трое получили ранения средней тяжести, могли передвигаться сами.

Бой завязался вблизи заброшенного кишлака, что стоял на берегу сухой реки Абчакан. С началом таяния в горах снегов и ледников река превращалась в бурный поток, несущийся по каньону с высокими (до десяти-пятнадцати метров) склонами. В апреле никакого потока не неслось, русло было сухим. Командир группы отдал команду бойцам уходить к реке и вызвал подмогу. Сандру и Глебова несли на руках. Отстреливаясь, группа спустилась в каньон, прикрытием крутого склона оказалась в мёртвой зоне – духи, будучи наверху, не могли достать огнём. Скорее всего, они ждали рассвета, чтобы спуститься вниз и зажать шурави в тиски, ударить с двух сторон. У разведчиков оставалась единственная надежда – броня.

Один БТР сломался по дороге, три машины подлетели к кишлаку. Духи встретили плотным огнём. Пули частым градом застучали по броне. Ротный отдал команду встать трём БТР в ряд и ударить со всех стволов по духам.

Пассивная тактика «бить по крепостям» Артёму не понравилась. Так с духов не одолеть. Повернулся к майору, резко бросил: