Аполлон видит это. Он, правда, волнуется. Меня захлестывают предчувствия драйва. Последний раз так волновалась, выходя на сцену с коллективом «Вдохновение». То были прекрасные солнечные дни. Свет софитов, медленно раздвигаемые кулисы и ведущая, объявляющая следующий номер. То чувство покоя легкости забвения, когда вокруг нет ничего и никого, только музыка и твой танец ни с чем несравнимо. Это невозможно описать. Это нереально представить. Это можно только испытать.

–Эй, ты в порядке? – спрашивает меня юноша.

–Да. Все просто потрясающе. Просто давненько не выступала – говорю, разжимая кулаки. Перед глазами мимолётом мелькает сцена «Роки в кабаре».

Он облегченно вздыхает. Мы поднимаемся на импровизированный пьедестал, держась за руки.

–Э, мам, пап, и вся собравшейся публика, позвольте представить – начинает наследник семьи Бейнов. Его плечи быстро вздымаются. На лбу выступает испарина. Рука поверх моей ладони становится липкой. Я понимаю, он волнуется, почти также как я сама.

Легонько толкаю его в локоть. Он все понимает правильно. Собираясь с мыслями, обладатель лилово-голубых глаз продолжает:

–Я знаю, вы все здесь из-за меня! – толпа смеется. Я слежу за реакцией Бри. Она флиртует с очередным парнем – Я рад каждому, но права, не стоило подарков – толпа снова смеется.

Мне не смешно. Я понимаю, что происходит. Теперь отчетливо осознавая промах. Коробочки в руках собравшихся это презенты юному Бейну на его двадцать первый день рождения. У всех свои дары. У всех кроме меня. Вот и первый повод для обсуждения.

–И тем не мене я счастлив, представить вам свою очаровательную спутницу Сару Ви! – провозглашает он так, будто в зале глухие.

Аплодисменты.

Что за фигня? Сара, не ругайся, это всего лишь кучка недалеких богатеев с парой тройкой простых граждан случайно удостоившихся чести попасть на мероприятие. Игра своего рода. А коль игра, значит, есть правила. Вот только какие правила?! Кто мне их объяснял? Никто! И когда? В холле?

–Сара, скажи что-нибудь – просит юноша, протягивая микрофон. Я принимаю его, лихорадочно соображая, как действовать.

–Привет всем!

Тишина. Гробовая тишина.

Толпа явно ожидает шоу. Вот только какое именно шоу? Я же не ведьма в самом то деле. Они что, решили, будто перед ними настоящие зомби? Или волк в овечьей шкуре? Бред полный. А вообще это идея. Они хотят повеселиться, я устрою им веселье. Такое веселье, что внукам рассказывать будут. Недаром же я столько лет училась крупным шалостям.

Не взирая, на протесты парня, спускаюсь с импровизированного пьедестала. Микрофон брошен на землю. По комнате летает свист рассерженного инструмента. Многие из народа прикрывают уши.

Я иду вглубь зала, толпа сама освобождает мне дорогу. Все взгляды прикованы ко мне. В одних ужас, в других восторг, в третьих все вместе. Мне нравится это. Нравится ощущение власти над сборищем. Это похоже на встречу человека с мустангом на арене цирка. В воздухи витает знакомое напряжение. Настолько мощное, что можно почувствовать разряды молний.

Я подхожу к завороженно смотрящему на мои колени официанту и жестом прошу отойти. Он подчиняется. Подхожу ближе к столу, но не вижу нужного инструмента.

Что ж фокус с вилкой не удастся продемонстрировать, зато есть вариант гораздо круче.

Я вновь подхожу к официанту. Он также смотрит на мои ноги, сглатывая слюну. Естественно, я ведь единственная девушка в коротком платье с оголенным плечом, да еще без каблуков. «На кого ему смотреть, еже ли не на меня?!» – от этой мыли, меня передергивает, но я не собираюсь отступать.

Эдвард в полном замешательстве присоединяется к толпе. Он знает, что они здесь ради развлечений, но явно не рассчитывает на повышение градусов. Что ж тем забавнее будет.

Я подхожу ближе к мальчику в цветочном фартуке. Он, наконец, переключает внимание, и в этот момент я нападаю. Едва заметный удар, официант дергается. И вот его тело лежит на полу бездыханным, а я скалюсь.

Толпа готова бежать.

Напрасно.

Мальчик в чепчике, секунду назад лежащий бледный холодный, встает. Он улыбается мне. Дарует заинтересованный недоуменный взгляд. Я подмигиваю. Толпа приходит в чувства. На сей раз восторженный аплодисменты по настоящему ликующей толпы гремят на всю округу.

Высокий, стройный, атлетически сложенный мужчина с бородой и его прямая противоположность женщина, с ярко выраженным животом, кривыми ногами и небольшим пушком над верхней губой внимательно изучают меня. Я узнаю их. Это родители Эдварда. Я краснею, Эдвард встает сзади, по спине бегут мурашки.

–Весьма необычное зрелище – произносят одновременно хозяева дома. По их улыбкам я понимаю, что все отлично. Расслабляюсь, впервые за день.

–Согласен. Это было нечто!

Эдвард ликует похлеще предков. Его ямочки проступают сильнее. Почему то глядя на них меня обуревает желание, дотронутся до его щеки. Словно я хочу убедиться, что лицо парня это не очередная маска напыщенного индюка с золотым запасом под боком.

Толпа рассеивается. Начинает играть музыка. Парни приглашают девушек. Эдвард не торопится. Мы еще немного болтаем с его родителями об учебе, внеклассных занятиях. Нелепое название, особенно учитывая факт, что мы студенты. Но видно другого определения пока не придумали.

Я смотрю на зачарованную Бритни Стеф увлеченно хихикающую. Рядом с ней стоит высокий парень. Он ровесник Эдварда. Я пару раз видела его на матче и совмещенных лекциях, не говоря о боксерском клубе. Кажется он из команды «быков», но я не уверена в этом. У него каштановые взъерошенные слегка кучерявые волосы. Полные щеки. Маленькие почти не заметные губы. И такие же мелкие бегающие глазки. Он очарован подругой. Его пальцы напряжены. Он явно хочет пригласить ее на танец, но почему то тормозит.

Мне надоедает смотреть на эту романтическую сцену, мои глаза переключаются на Виолетту в радужном платье. Она похожа на единорога. Розовые волосы только усиливают впечатление. Она стоит у шоколадного фонтана, жадно поглощая содержимое. Ее неизменные спутницы будто-то механические роботы повторяют за ней. Я ворочу нос.

–Отстой, верно? – становясь рядом, уточняет атлет.

Я не отрываясь, смотрю за продолжением. Что-то в этой сцене не дает покоя. И тут я понимаю, платье Гадюки в отличие от нарядов подруг без пятен.

–Как она умудряется давиться шоколадом и оставаться чистой? – спрашиваю скорее себя, нежели парня.

–Все просто: у нее несколько одинаковых платьев – пожимая плечами, сообщает спортсмен. Я не могу поверить – Серьезно – видя мое замешательство, говорит брюнет – Я сам видел, как несколько часов назад, она переодевалась. Наверно думала, что никто не увидит – он замечает, как девушка на него смотрит и смеется.

Виолетта заливается краской. Она понимает, что поймана. Я тоже смеюсь. Только мой смех в отличие от змеиного прерывистого пронизан сладостными нотками.

–Я вижу, ты не снимала его – заливаясь румянцем, показывает на браслет юноша.

–Честно, сказать, совсем про него забыла.

Я не лукавлю. Музыка бубенцов настолько привычна, что просто не обращаю внимания.

Эдвард тускнеет, как лампа в последние минуты жизни. Я улыбаюсь. Кажется это единственное, чем я могу подбодрить его.

–Слушай, может на террасу?

Я вопросительно смотрю на него. Подарки вот-вот начнут дарить, а он хочет слинять? Оставить собственную вечеринку, ради любования звездами.

Я не понимаю его, но сама хочу уйти. Мне противно быть в центре внимания. Противно отказывать парням, липнущим ко мне словно мухи. Противно болтать о круизах и мечтах с девушками. Противно вообще быть здесь. Да еще офицер Чарли не дает покоя, следит за каждым шагом. И хотя я знаю, что это всего лишь меры предосторожности, но все равно напрягает.

Интересно, он уже вычислил меня? Или чисто догадывается?

–Давай – говорю я, первой вываливаясь на улицу.

Снег давно кончился. Ударил плюс. Под ногами появились лужи. В воздухе тянет сыростью. С крыш капают первые сосульки. Ночью опять минус, но как то я сомневаюсь. Судя по каше под ногами, минус наступит только в декабре. А пока ноябрь. Не устойчивость погоды в это время нормальное явление. Однако все равно хочется понимания, что именно на улице. Хотя бы просто для осознания, в чем ходить. Утром в зимней куртке, вечером в кожаной. Просто жуть!