Скорости, на которой я пролетела, мог бы позавидовать самолет. Благо костюм байкера замедлил и смягчил падение.

Сидя подле кабинета директора как самая отъявленная нарушительница спокойствия (коей собственно и являюсь) я, пилю глазами такую же маленькую сложенную только темную женщину.

Вороньи волосы подстрижены под каре. На лице не единой морщинки. Очки в тонкой, почти не заметной металлической оправе обрамляют глаза, подчеркивая изгибы. Розовые щечки наполнены жизнью. Кожа слегка загоревшая отливает охрой. Красный пиджак поверх сероватой блузки с причудливой нашивкой смотрится сверхэлегантно. Длинная кожаная юбка-карандаш бурого цвета слегка приоткрывает голени. На изящных маленьких ножках искрят мини сапожки с ретро молниями в виде бокового украшения.

Она не смотрит на меня, роется в сумке.

Я думаю извиниться, но толком не понимаю за что именно.

Возникает высокий статный с легкой щетиной мужчина в деловом костюме, жестом приглашая в свой офис. Мы заходим, нога в ногу, плечо к плечу.

Когда я успела так вымахать? Хотя каблуки на сапогах прибавили пару сантиметров.

В квартире мечты, с того знаменательного дня я так и не побывала. А из вещей в хоромах бизнесмена остались костюм для езды на байке, пару мини юбок и непримечательные топы. В общем, все то, что я ни одену никогда в жизни. Были бы варианты, и костюм с лимонными зигзагами молниями ярко красного цвета, как у героя комиксов Флэша, остался бы пылиться в шкафу. Ясно, почему девушки так поступили, решили что урна.

–Присаживайтесь, не стесняйтесь – придерживая по-джентельменски стул, приказывает директор.

Мама, привыкшая к заботе, без промедления подчиняется. Я остаюсь стоять. Ремень сумки неустанно скользит, рискуя свалиться на пол с громким треском. Помимо конспектов, журнала посещаемости, справок от студентов и скейтчбука в ней лежат книги. Одна для пар литературы, вторая по истории искусств, третья на проект, последняя четвертая для личного чтения. Помимо этого в ней прячется ноутбук с кошельком и несколько зарядок. Чемодан своего рода.

Директор не возражает. Он давно знает, когда захочу, тогда воспользуюсь. Эта традиция установилась с того дня, как группа голосованием избрала меня своим представителем в делах учреждения. При этом я всего месяц отучилась. Но некоторые умения невозможно скрыть. Возражения не принимались, пришлось смириться. Так я и познакомилась с Георгием Ростиславовичем Ромашковым. Он оказался вполне приятным миролюбивым человеком. Строгим его видели всего однажды, когда с моей непреднамеренной подачи пришлось отчислить порядком насоливших общественности двух хулиганов. После чего, не однократно угощал чаем, параллельно справляясь о делах подопечных.

–Мадам Гертруда, скажу сразу, я вызвал вас не для того, чтобы отчитывать за бестактное поведение особы – он легко наклонил голову в мою сторону – Инцидент весьма плачевный, но поправимый. Давно пора произвести там ремонт. Так, что ваша дочурка, своим грандиозным полетом подарила прекрасный шанс осуществить давнюю затею – сообщил директор подмигивая. Виновато улыбнувшись, пожала плечами – У меня к ней предложение более рациональное…

–…моя дочь вполне взрослая, сама за себя ответит – бестактно перебивая Георгия Ростиславовича, заметила Гертруда. Я согласилась про себя, с недоумением, зачем тогда присутствие родителя?

–Да, конечно. Но это касается не столько ее, сколько вас.

–Стасик все оплатит.

–Нет, вы не поняли. Дело не в этом досадном недоразумение. Девушки и сами признали, что спутали красный костюм с водонапорным краном. Они любят бросать мусор возле таких невнятных сооружений. Развлекаются, так сказать. Скорее дело в Бейнах. Уверен вы знакомы с мадам Амандой и сером Делавего – Мама утвердительно кивает, а я стою, не понимая к чему он это –Так вот, они предлагают вам и Саре поездку в Рио де Жанейро, с целью неофициального приема в честь местного художника. А также организацию выставки работ талантливой Волчицы и персональное знакомство с деятелем искусства.

Проникновенная речь директора произвела настоящий фурор. Мама согласилась не думая. Стиснула директора в объятьях до беспамятства. После чего принялась звонить Стасику, хвастаясь несказанной удачей. Поездку на карнавал в Бразилию они планировали несколько лет, но каждый раз возникали сложности. То Агнар заболеет, то Владислав в детском саду напортачит. Плюс еще я, случайно свалившаяся на больную голову второго зама мэра, с вечными гонками и криминальными выкрутасами. Если задуматься, то Станиславу Борисовичу хочется откровенно посочувствовать, да премию за страдания вручить.

–Постойте, Георгий Ростиславович, на билетах стоит семнадцатое ноября. Это же через четыре дня.

–Да, именно. Мне их передали. Бейны прекрасно знают, каким маршрутом добираюсь. Почтальон тоже. Вот и вручили посылкой, с письмом извещением. Тебя смущает дата?

–Нет. Просто…странно это – Вертя бумажки, произношу я. Гертруда одаривает фирменным не терпящим возражений взглядом –Мам, ты видела, как они смотрели на меня, тогда на балу? У них на лицах отвращение проклевывалось. С чего им дарить путевку, устраивать банкет, да еще выставку моих работ в придачу? Это что знак примирения?

–Милая, не порть настрой – просит она, надувая губки. Достает из сумки купюрный презент, швыряет на стол, под самый нос директора. Дарит улыбку, и прощается.

Секунду другую, извиняюсь за мать, но директора не колышет. Правду говорят у кого есть деньги, у того и власть.

Директор буквально теряет рассудок, нюхает, упиваясь ароматом зеленых купюр. Распаковывает пачку, подбрасывает в воздух, ловит.

Покидаю офис, стараясь не наделать шума. Хватит с меня «доброго утра».

Догоняю маму.

Гертруда изучает меня властно, будто я не ребенок, а бесценная кукла, которую надо запаковать в оберточную бумагу, повязать бантик и вручить хозяину праздника. В том, что в деле замешан Эдвард, я не сомневаюсь.

–Малахитовое платье без бретель с глубоким разрезом будет идеально. Волосы заколем инкрустированной заколкой. Глаза подведем стрелками. Губам придадим чувственную форму. На руки золотые или серебряные браслеты. Возможно, придется использовать пару колец. Туфли с открытыми носами на шпильке. Ах да, чуть не забыла, серьги с темно зелеными гранатовыми рубинами. А в место этого… – грозя сорвать цепочку, она жестоко касается северной звезды скрывающей месяц – …хризолитовое колье.

–Не смей, слышишь! – отдергивая мамину руку, рявкаю жестко – Она бесценна.

–Дешевка. Такие безделушки на каждом углу самых захудалых бутиков валяются, не говоря уже о ломбардах – саркастически отмечает женщина.

–Конечно! Ты ведь сама выбросила дюжины таких же – замечаю зло.

–Пусть носят бедные. Хоть какая-то польза – повышая тон, оповещает Гертруда – А тебе вредит только.

–Вредит?! И чем же?

–Сара ты моя дочь. А дочь жены уважаемого бизнесмена не имеет право позорить опекуна и не смеет носить подобную мерзость! – стремясь захватить кулон, орет мать.

Толпа, собравшаяся на шум, выросла в геометрической прогрессии. Хватило одной новости о пребывание в стенах университета Тор Гертруды Грушевой, чтоб переполошить взрослых с великовозрастными детками.

–Не тебе судить! – теряя терпение, ору в ответ – Если бы не твой бегемот с неограниченными связями и вечными подозрениями отец был бы жив!

Последняя капля, сосуд переполнился.

–Стас не виновен!

–Откуда ты знаешь?! Сам сказал? – сарказм пронизывает сонет.

–Да, они не ладили с Вектором. Но Стас не убийца!

–Он нет, его служащие – да! Неисправность тормозов их рук дело – слишком спокойно замечаю резонно.

–Так вот почему, среди осколков валялся обломок этого безобразия! – указывая на кулон, отмечает – Ты, ты была за рулем в тот день! – она чуть сдает назад. В ее глазах потрясение.

–Да, я! – забывая о сборище, кручу насколько позволяет сила голоса. Перед глазами проносится авария. Я снова вижу джип всмятку. Бригаду скорой, пожарных. Носилки. И тело отца.