Лев вздохнул и, отодвинув стул рядом с Антоном, сел за переговорный стол. Елена сделала то же самое. В такие минуты Горячев понимал, что они действительно близкие родственники; их движения повторяли и продолжали друг друга. Он завороженно подтянулся, ощутив странное тепло от обоих этих людей, когда они оказались рядом. Больше всего удивляло Антона, что в том щекотливом положении, в котором он находился, Богдановы, даже обладая авторитетом, не давили на него, а лишь делили беспокойство. Пусть и по-разному. По-своему. Потому Горячев пугался и сомневался, но не паниковал…
— Я обзвонила все больницы, — подтвердила Елена под выжидающим и требовательным взглядом Льва. — Его не было ни в одной из местных. Тогда я обзвонила морги — тоже ничего.
— Мы засомневались, — подхватил Лев. — Запереживали. Обсудили с коллегами. И ровно в тот момент, когда хотели привлекать полицию, вдруг звонит Роман на телефон Лены и говорит, что с ним все в порядке. Просто он якобы…
— Просто он, — поправила Богданова, зыркнув на Льва, — находится в больнице в другом городе. Своем родном. Больничный лист пришел сегодняшним днем. Если бы не твои показания и ситуация с охраной, которую нельзя отрицать, я бы решила, что все в порядке.
— Есть еще одно «но». Он сказал, что в больнице будет месяц и собирается прислать замену на свое место.
Антон нахмурился и сжал ладони в кулаки. Прошло всего два дня, а без вести пропавший Роман объявился — уже. Это, несомненно, было хорошо — но только не с тем обстоятельством, что на сообщения Антона Роман так и не ответил, даже не прочитал их еще с утра… А как успел попасть в другой город так быстро? Зачем, если дело якобы просто в гастрите? Значит, все еще не доверял Богдановым, скрывал от них детали… А сам — скрывался? Или что-то еще? Может, он сбежал не от какого-то общего врага, а все же от них?
— Я бы не стал… — машинально ответил Горячев — хотя то, что касалось кадровой политики, уже точно было не в его ведении. Вот только еще глубже пустила корни мысль, что с Романом что-то не так. И пусть он помог якобы с одним компроматом, пусть предупредил Антона, — то, что происходило теперь, никак не складывалось в общую картину, и мотивы сисадмина оставались неясны. Во всяком случае, о личном отношении к руководству он говорил прямо, и Антон, который симпатизировал и Елене, и Льву, что бы ни происходило за их спинами, не считал, что из замены от Романа выйдет что-то безопасное.
— Слушайте, — Антон решительно вскинул голову. — Давайте лучше я поспрашиваю знакомых? У меня их хватает, и крутые специалисты есть, которые будут соответствовать и вашему уровню… Или давайте искать на стороне. Но человека от Романа я бы не принял!
Богдановы переглянулись. От Елены пахнуло недоверчивостью, она только качала головой, буравя взглядом Льва. Последний же воодушевился, улыбка появилась не на лице, но во в глазах. Немая пауза между родственниками продолжалась несколько секунд, прежде чем Богданов вынес вердикт:
— Я был бы благодарен. Но только при условии, что человек действительно компетентен и, когда вернется Роман, нам придется распрощаться, — предупредил Лев. Елена вздохнула и закатила глаза. — Но я дам хорошие деньги, если человек сможет делать не только абсолютно законные в рамках его компетенции вещи, но и…
— Но и сможет отследить дыры в системе безопасности, IP-адреса и я совершенно не против, если взломает пару андроидов, — добавила Богданова, сдавшись обстоятельству.
— Лена…
— Что? Ну и ты понял, Антон, да? Мы собираем информацию на наших работников. Не доверяем. И в данном случае будет так же. Теперь ты это знаешь, но я не знаю, будешь ли ты это говорить своему знакомому и каков твой уровень доверия.
— Почему вы вообще доверяете этому Роману? — Антон вспыхнул. От пережитого и услышанного его вдруг так накрыло снова, что хотелось сломать что-то, разнести тут все к черту — но только не оставаться покладистым и пушистым мальчиком. В мозгу такая программа была: страшно — забудь об этом и бей. Богдановы смотрели на него спокойно да с пониманием. — Вы-то ему — не нравитесь! Понимаете? Все, что он там сейчас издалека говорит — это, может, последний пиздеж… Что на уме может быть у парня, который какому-то бычаре сосет по вашим подвалам, а? И эти приказы ему сверху! После всего — «богадельня пидорская», или как там ему сказали, — это про вас? Про компанию? Даже если он типа несчастный и его прессуют — вам он зачем нужен здесь опять? Не отцепятся через месяц от него эти люди, и он их снова приведет… Даже если вы его защитить хотите так — это не защита… Не знаю я ничего, что у вас творится и почему, вы же, блин… Простите, Лев, но вы не ФСБ и не «Эппл», я не понимаю, что за корпоративные секреты такого уровня могут быть у косметической фирмы, чтобы на нее кто-то такие атаки вел. Это же один из самых конкурентных рынков… Разве что вы эликсир молодости реально открыли…
Горячев медленно выдохнул и зачесал упавшие на лоб волосы назад, откидываясь на спинку стула. До чего же беззащитным он себя чувствовал, и до чего все шло не по плану… Тут-то снова засвербило в мозгу: не помогать Богдановым и не искать замену, а бежать отсюда надо было. Антон с горечью признавал, что это самая здравая идея… реализовать которую у него уже просто не было духу. Он боялся за себя, но теперь, нагруженный знанием и надеждами Богдановых, попросту чувствовал ответственность за все. И если бы не Елена, которая так открыта была с ним еще днем ранее в кафе — может, отпустил бы легко. И если бы не Лев, который отчего-то возлагал на него какие-то надежды… Антон корил себя то за наивность, то за тщеславие — но, кажется, именно в этот момент он принимал меч, с которым должно спасать принцессу.
— У меня есть «Ново-Пассит», дать? — усмехнулась Елена, поправив перчатку в тон юбке. — Такой смешной, будто в ФСБ у нас не бардак… Дело не в доверии, Антон. С чего ты взял? Здесь никто никому не доверяет. Ну то есть как… Ты же умный мальчик, знаешь, как работает бренд, верно?
— Наше корпоративное лицо построено так же, как агрессивная пиар-компания сомнительного продукта на рынке, допустим, тех же косметических средств. Слышал про O. K.? Где не совсем натуральный состав называется натуральной косметикой, а незначительная стоимость — это маленькие объемы. Люди едят просто потому, что делать слишком много операций в мозгу не предусмотрено человечеством. Не предусмотрено в комфортной обстановке, а в случае с этим брендом — это масс-маркет, это низкая цена, что является ложным представлением, если бы они соотнесли объем и состав, это доверие к производителю. Так и у нас. Она, — Лев кивнул на сестру, откинувшись на спинку стула, — злая сука, которая держит всю компанию в страхе. Я — добрый начальничек. Тюфяк. Люди готовы идти на такое, потому что думают, что смогут меня обмануть или выпросить побольше, ведь мной управляет какая-то «глупая баба». А я обманываю их. Заставляю себя чувствовать хорошо и уверенно, чтобы они были глупыми и работали как надо, а если врут — то от самоуверенности совершали ошибки, которые видно. Вот весь секрет моего добродушия и, — Лев улыбнулся Антону как-то особенно обворожительно, — и щедрости.
Антон тупо уставился на Льва, стиснув челюсти. Директор говорил обо всем этом так просто… И кучка руководительниц-сплетниц тут же выстроились перед глазами в ряд, как те, кто просто двигает программу. Нагрузить нового сотрудника сальными слушками — какой легкой была эта махинация, чтобы сразу посеять в восприятии зерно сомнения и заставить думать о начальстве в том же ключе. Горячев сохранил сознательность лишь потому, что увидел Богдановых совсем в ином свете, нежели о них говорили — но даже несмотря на это истину все равно умело от него спрятали. Просто его поймали на другую наживку. Самоуверенность. Высоко оценили — якобы.
— Вот здесь и кроется секрет, почему мы доверяем тому, что это не лично Роман так с нами поступает. Он самонадеянный. Такие люди редко безошибочны, когда пакостят. Сам вспомни, все твои знания о нем складывались из чего? Из его ошибок, верно? Умный мальчик, но совершенно не в ладах с собой. К тому же, его моральная система ценностей достаточно сомнительна, чтобы… Ну, чтобы работать у нас, нас это устраивает. Но он нас ни разу не предавал и много раз выручал. За четыре года работы. А мы очень ценим команду и дружественный коллектив, на чем бы мы его ни строили. И какими бы мы отщепенцами в нем ни были.
