Именно поэтому на следующий день вылавливаю в холле Воронцова.

– Я в деле.

– Прошу уточнить.

Прикалывается?

– Твоё пари ещё в силе?

– Конечно.

– Ну вот. Я в деле. Размажем эту заразу.

Глаза напротив загораются азартом.

– Отлично. С чего начнём?

Эй, я что, типа мозг намечающейся операции? Когда это меня успели из ранга пассивной сообщницы повысить до генерала?

– Как минимум, для начала стоит узнать слабые места противника. А для этого для необходимо пробраться в логово врага.

– Логово?

Во ту-у-у-упой.

– В её комнату, балда! Помнится, сестрёнка ведёт дневник. С него и начнём. Она сегодня на своей йоге зависает, до семи не вернётся точно. Родаки тоже приедут поздно, у мелкого дополнительные. Так что чтобы в шесть был как штык.

– А чё не раньше?

– Потому что, котик, у меня есть и своя личная жизнь… А, и это… Захвати антисептик и резиновые перчатки.

Глеб

Озабоченно присвистываю. Сложно удержаться.

– Теперь понятно, зачем резиновые перчатки. А я думал, типа, чтобы отпечатки не оставлять.

– Ну да, – хихикает Мальвина. – Лерка же у нас великий сыщик. Первым делом с порошочком по комнате бегать будет, искать, кто посмел сожрать её диетические крекеры, забытые под подушкой в прошлом году.

Шкала моей озабоченности продолжает расти.

– Ты сейчас пошутила? Или на реале?

– Не знаю. Я к ней под подушки не заглядывала. Я, знаешь ли, брезгливая. Да и вообще – помойки не мой конёк.

– Хм… что-то меня уже не так прельщает идея её завалить.

Меня ехидно сверлят саркастичные синие омуты. Вот прям синие-синие. Я такого цвета насыщенного раньше и не видел. Обычно они в голубизну или в серый уходят, а тут идеальная палитра. Интересно, свои или линзы?

– Что такое? Эрекция подводит? – хмыкает Праша. – Ну ничего. Бахнешь таблеточку и всё будет в ажуре.

Язва.

– Ты за мою эрекцию не переживай. С ней всё отлично. Но если не веришь, можешь проверить.

– Лучше руку себе откушу.

– Правую или левую?

– Обе! Хорош лясы точить. Эта грязнуля скоро вернётся. Ищи под матрасом, я в столе. К шкафу не лезь. Нарнии там не найдёшь, а вот заикой станешь.

– Так, мне чур туда, где бельишко!

– Да кто б сомневался, – прилетает мне такое презрительное, что становится обидно. Уже и пошутить нельзя. Я ж не фетишист.

Начинаем поиски. Мда, грязнуля – это ещё мягко сказано. Кто мог подумать, что такая красотка может оказаться подобной… неряхой. Из шмоток громоздятся бастионы, на горизонтальных поверхностях завалы. На полках слой пыли. На туалетном столике хаос: всякие баночки-скляночки перемешаны с использованными ватными дисками. На подоконнике печально вздыхает сгнившее алоэ. Зачахло от перелива или офигев от происходящего?

– Слушай… – озадаченно кашляю. – А она часто душ принимает?

– Не бойся. Из ванной не вылезает, – отмахивается Покровская, ловко роясь в выдвижных ящичках письменного стола. Очень ловко, так что потом всё умудряется оставаться на своих местах. Талант. Или опыт? – И каждый день по сто раз переодевается, один её хлам потом стирается в десять заходов. Это тот самый уникальный вид людей, что голову моют три раза в день, зато спят в хлеву.

– А так можно?

– Сама в шоке. И я с этим живу, прикинь? Кажись нашла, – ну да, похоже на правду. Мягкая обложка в стразах, закладка в виде пушистой кисточки – на тетрадь по тригонометрии не похоже.

Усаживаемся на не заправленную постель с уехавшей простыней, словно ночью тут свершались эротические игрища.

– Хм, а это ничего? – озадаченно потираю чешущийся кончик носа. – Ну типа не аморально? Там же её «секретики», – последнее слово специально беру в кавычки.

Мальвина театрально округляет глаза, хлопая длинными бледными ресницами. Ни грамма косметики. И нет, не линзы. От линз остается контур на радужке, а у неё ничего. Мы сидим близко, так что можно рассмотреть всё. Включая россыпь веснушек на щеках и маленький шарик на серебряном колечке в ноздре.

– Аморально? – фыркает она. – Это ты мне говоришь про аморальность? Да не вопрос. Давай положим на место и уйдём. Как будто мне больше всех… – она собирается встать, но я хватаю её за руки и усаживаю обратно.

– Нет-нет-нет. Всё норм. Моя совесть как-нибудь переживёт, – заверяю я.

– Моя так точно, – мне суют бабскую тетрадку. – Я это читать не собираюсь. Я недавно поела, блевать не очень хочется.

– Не знал, что ты такая нежная, – усмехаюсь я, листая исписанные мелким почерком странички. – Сердечки, цветочки, наклеечки… – в ответ демонстративно суют два пальца в рот, изображая подступающую рвоту. – Глядите-ка, Джареда Лето прилепила. Так вот о ком мечтают неприступные принцессы. Покровская, а ты о ком мечтаешь одинокими ночами? Кто красиво имеет тебя во сне?

Дёргаюсь, потому что в ответ мне прилетает с ноги. Хорошо прилетает. Больно на самом деле. Ай.

– Ты о чём-то кроме секса можешь думать?

– Могу. Но зачем?

Не знаю зачем дразню её. Просто нравится наблюдать за тем, как она реагирует.

– И правда. Если мозгов нет, то и париться не надо. Изучай матчасть, Казанова. Авось что-нибудь да найдёшь… Куда! – мне прилетает повторно. Теперь уже подзатыльник, когда я начинаю засовывать находку под футболку.

– Это-то за что?

– В смысле за что? Из комнаты чтоб ничего не выносил.

– Хочешь, чтобы я за полчаса всё выучил? Да мне неделя понадобится разобрать эти каракули!

– И чё? Это означает, что тебе его подарили? А если Лерка заметит пропажу? Первым делом подозрения падут на меня!

– И что в таком случае ты предлагаешь?

На меня смотрят, как на дебила.

– Страницы фоткай, олень! Двадцать первый век. Или тебе телефон только для порнушки нужен?

И правда дебил. Даже не подумал об этом. Бедный айфон. Вряд ли он когда-нибудь думал, что придёт тот позорный день, когда ему придётся хранить в своей памяти глупые девчачьи записульки.

Из-за дурацкого почерка приходится дважды снимать каждую страницу, чтобы потом можно было что-то разобрать. Не успеваю дойти и до середины, когда из коридора доносится скрип, лязг ключей, стук каблуков и хихикающие писклявые голоса.

– Шухер, курица вернулась! – озадачено подскакивает с места Мальвина. – Да не одна. Опять курятник свой притащила.

Попадос. Приплыли рыбки. Из комнаты теперь не выйти, она хорошо просматривается со входа.

– Какой план, Пинки (прим. авт.: персонаж мультфильма «Пинки и Брейн»)? – я сижу сама беспалевность, конечно. С дневником на коленках. В штаны его что ль спрятать?

Покровская обводит взглядом бело-розовую спальню. Вижу, как меняется её лицо. Походу что-то придумала.

– Под кровать!

– Чего?

– Живо под кровать! И сиди там, пока я её не выкурю.

Она гонит???

Б***ь, не гонит! Меня грубо спихивают с постели, практически пинками загоняя туда, куда обычно прячут любовников неверные жёны. Сука. Как в анекдоте. Не думал, что докачусь до такого.

Мальвина

Валяюсь в своей комнате на раскладном диване, листая в смартфоне ленту Инсты. Вернее, пытаюсь листать, так как едва ли не ежеминутно приходят оповещения о новых сообщениях. Хах, не поленился ведь, даже откопал меня как-то через поисковик в соцсетях.

Г: «Мальвина, я тебя задушу»

Г: «Долго мне ещё тут с пылью тискаться?»

Г: «Cука. Я откопал чулок. Старый, вонючий, сука, чулок»

Г: «У меня уже уши вянут слушать эту бабскую трескотню»

Г: «Б***ь. Я в туалет хочу!»

Г: «Мальвина, твою мать! Ещё две минуты и мне похрен, я вылезаю»

Это что ещё за угрозы пошли? Он что думает, что меня это реально расстроит? Да я бы на видео засняла реакцию «Сникерсов» и их визги. Картина маслом: сидят кукушки, языками чешут о своём, о блондинистом и тупом, а тут тело… вылезает.