– Извините.

Повар принялась накрывать на стол, я вернулась в гостиную.

– Идите обедать, – сказала я ребятам.

Они прошли на кухню, я наполнила стаканы коньяком и присела рядом с Никитой.

– Недвижимость Данилы записана на ребят, счета тоже. Если кто-то очень хочет, его могут лишить родительских прав. Причин хватает.

– Устанут лишать. Завтра съезжу, видно будет. Как Глеб и Федор?

– Глеб тяжелый. Федор попроще. Как только он сможет самостоятельно передвигаться, я сразу же отпущу его домой, Настя. Еще хотя бы с неделю.

Снова зазвонил телефон.

– Слушаю, – сухо ответила я в трубку.

– Добрый день. Я могу поговорить с Марком Генриховичем?

– Нет. Кто его спрашивает?

– Секретарь. На фирме необходимо присутствие генерального директора.

– Соберите совещание завтра на три.

– Хорошо. Всего доброго.

Я убрала трубку и хмуро смотрела перед собой, Никита хотел, что-то сказать, но не успел, в дом вошел охранник.

– Анастасия Марковна, Макар Наумович желает побеседовать с Марком Генриховичем.

– Проводи, – ответила я. – Часам к восьми собери мне всех бойцов.

– Есть, – ответил боец вышел.

Через несколько минут в дом вошел Макар.

– Здорова, – несколько минут он в оцепенении смотрел на меня, на него смотрела сосем не цветущая молодая девушка, которой я была совсем недавно, а скорее старуха. Я и сама не узнавала себя, во мне изменилось все: поведение, речь, манеры, отношение к жизни… сейчас меня это мало волновало.

– Здорова. Присаживайся, – ответила я.

Макар присел в кресло и снова посмотрел на меня.

– Не реально сейчас с Марком поговорить, Макар. Говори со мной, больше один хрен не с кем, – я налила стакан и поставила его перед Макаром.

Несколько минут он сидел молча, думал.

– Не с кем тебе больше говорить, Макар, а задавить авторитет Деда я не дам. Думай сам.

– Непонятки среди братвы, точнее среди конкурентов в сфере влияния. Аристарха нет, братвы его тоже. С Дедом что?

– Дед всю свою семью похоронил, как ты думаешь, что с ним?

– Освободились ниши, в городе полно желающих заполнить их.

– Братвы Аристарха нет, верно. Но Артур, твою мать, жив! – жестко ответила я. – У него еще даже суда не было! Дед вряд ли сможет, как и прежде бодро жить. Сыновей Деда перевалили. Только вот дочь у него есть, ты не в курсе?

– Настя, ты понимаешь суть?

– Мурена, твою мать! – именно Мурена говорила сейчас во мне, я этого не хотела, но понимала, что по другому я сейчас не смогу. – И я понимаю одно, то, что перевалили почти всех моих близких, не говорит о том, что я позволю додавить тех, кто остался. Ниши Аристарха и Деда ни хрена не освободились. Какие еще вопросы на данный момент?

– Пока вопросов больше нет. Я зайду еще, – ответил Макар, думая о том, что Настя сама еще не оправилась от пережитого.

– Заходи, – сухо ответила я.

Макар вышел, я налила себе стакан и выпила его одним глотком, Никита присел рядом со мной на диван и крепко обнял мои плечи.

– Я смогу, Никита. Я должна суметь. Я не имею права быть слабой. – скорее для себя говорила я.

– Имеешь, Настя. Наедине со мной, – он еще крепче обнял меня, я обняла его в ответ. – Не замыкайся, Настя. Не бойся опереться на меня. Хотя бы сейчас.

– Он сразу умер, Никита?

– Он не понял, что произошло, Настя. Я знаю, как тебе больно. Плачь, если ты хочешь плакать, плачь, родная моя… сохрани свою живую душу для нас, – тихо шептал Никита, крепко обнимая меня, глухой душевный стон вырвался из моей груди, я должна была прореветься и взять себя в руки. – Я с тобой, Настя… Ты очень нужна нам…

Никита провел у нас часа три и ушел к себе, я заставила себя встряхнуться, понимая, что кроме меня заниматься делами некому.

Прежде чем встретится с бойцами и провести подробный инструктаж, я прошла в кабинет Федора. Мне понадобилось почти два часа, чтобы вникнуть в его дела.

– Анастасия Марковна, бойцы готовы.

– Идем.

Я прошла в спортзал, бойцы выстроились передо мной.

– Значит так, бойцы…

На следующее утро я отправилась в отдел опеки и попечительства. Меня проводили к начальнику этого отдела, в чьем кабинете уже сидел желающий получить опеку над Сашкой и Димкой. Им оказался директор интерната № 3, куда предполагалось передать ребят.

– Добрый день, – сухо сказала я.

– Добрый, – ответили они мне и пристально посмотрели на меня.

– Ефремовы Александр и Дмитрий, – пояснила я.

– Вы, стало быть, Анастасия Гретман?

– Да.

– Мы как раз обсуждаем этот вопрос. Для ребят подобрали порядочную семью, которая усыновит их обоих. Вы вдова, а детям нужна полноценная семья.

– У ребят есть отец.

– Их отец в тюрьме и вряд ли он скоро выйдет оттуда.

– То есть, Вы намерены забрать у меня ребят и не дать мне установить опеку над ними?

– Кто Вы им? Вы даже не родственники, – желающий опекать ребят, презренно посмотрел на меня.

– А Вы, стало быть, их будущий опекун? – я жестко посмотрела на директора интерната, прекрасно понимая, что ребята нужны ему совсем не из безмерной любви к детям.

– Да, но, я намерен не ограничиваться установлением опеки, я хочу усыновить ребят. Заявление о лишении Ефремова родительских прав уже в суде. Вы можете не пытаться, у Вас ни чего не выйдет.

– Куда уж мне, тягаться с главой отдела опеки и попечительства в подобных вопросах. Имейте в виду, пока не будет окончательного постановления суда, дети будут жить со мной.

– А это пожалуйста, – издеваясь, ответил мне директор интерната.

Я вышла на улицу, лихорадочно соображая, что мне делать дальше. Сев в машину, я направилась к Никите. Пока я ехала, я позвонила адвокату и нотариусу и попросила их подъехать в клинику.

– Здорова, Никита.

– Привет, Настя. Как ты?

– Пойдет. Хреновые дела у нас, Ник… – я пересказала Никите разговор с главой опеки.

– Ведь реально могут, Настя, – закурив, ответил Никита.

– Я их быстрее перевалю, чем ребят им отдам…

В кабинет вошли нотариус и адвокат, я вкратце рассказала им суть.

– В общем короче, Максим (нотариус), нужно сделать так, чтобы и Данила и его сыновья остались совершенно нищие, можно еще и долгов на Данилу навесить, отдавать которые, в случае чего, придется его сыновьям. В этом плане, я ему по фирме могу чего-нибудь предъявить.

– Документы на имущество Даниила Николаевича оформлял я, в этом плане проблем быть не должно, – ответил мне нотариус.

– Дело о лишении родительских прав уже в суде, – адвокат посмотрел на меня. – Учитывая настоящее положение дел Даниила Николаевича и то, что некто очень хочет, чтобы его лишили родительских прав, его вполне могут лишить и скорее всего, лишат. Вопрос в том, как они намерены провести этот суд, мы можем даже не узнать, когда он состоится. Узнав о том, что дети Даниила Николаевича не имеют состояния, директор может и откажется от них, но это буде уже после того, как Даниила Николаевича лишат родительских прав. Дети станут реальными сиротами. Учитывая негативный настрой главы опеки, установить над ребятами опеку будет сложно, то есть, по всем правилам. Первое из которых то, что опекун должен обеспечить детям полноценную семью. С жилплощадью проблем нет, с достатком тоже, но…

Я закурила и повернулась до окна. Несколько минут стояла тишина. Покурив, я серьезно посмотрела на Никиту.

– Что, Никита Юрьевич, замуж меня возьмешь?

– Я с тобой, Настя, ты же знаешь, – не менее серьезно ответил он.

– Работаем, – жестко сказала я нотариусу и адвокату.

Адвокат и нотариус покинули кабинет.

– К Глебу и Федору можно, Ник?

– Глеб в реанимации, Настя, он спит.

– А Федор?

– Идем.

Мы прошли в палату к Федору, увидев меня, он содрогнулся и присел. Его и Глеба не было на похоронах и сейчас, мой внешний вид слегка напугал его.

– Привет, – тихо сказала я, присев на край его постели.